Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— В худшем случае меня убьют, — я развел руками, извиняясь за собственное занудство, — Но пока мы максимально независимы от всех внешних влияний. Я успокоил вас, госпожа Иеками?

— Да, господин Эмберхарт-сама! — вернулась в свое обычное состояние Рейко, вскакивая со стула.

— Тогда идём собираться.

Сразу же после этих моих слов в дверь раздался стук и голос, оповещающие, что Чарльз Уокер завершил телеграфные переговоры и ждет нас в зале.

Академия — банзай!

…хотел бы я выкрикнуть, но сил оставалось ровно столько, чтобы периодически подносить «эксельсиор» ко рту и делать затяжку. В данный момент я валялся на скамье в парке своего учебного заведения, ни грамма не смущаясь неподобающим положением. Сил на последнее просто не было.

Выходные, начавшиеся с моего изгнания, длились как первый день каторги у пойманного на горячем вора. О да, в этом мире есть эфир, монстры, магия, пересекаются интересы сопредельных планов и в каждом его уголке таятся монстры и чудовища. Уносящие души местных жителей Бури и мерзкая миазма, изменяющая тела живых. Долгие тысячелетия истории, полной войн, драм, свершений и открытий, крушащихся под валом очередного апокалипсиса или очередной Мировой Войны. Романтика, приключения, небывалое!

Всё это — полная фигня по сравнению с срочной, буквально жгущей тебя везде необходимостью за сутки перевезти немалый объем багажа и грузов из срочно покидаемого поместья, обезвредить минные поля, снять пулеметы, а также найти куда можно сдать на хранение немалые ценности. Снять достойные апартаменты на всю нашу компанию стало тоже нелегкой задачей, так как после прощания с Баркером, работавшим у меня извозчиком, я был кровно заинтересован жить поближе к Гаккошиме. Проблема личного транспорта у аристократов в Японии стояла чрезвычайно остро.

Самому пришлось не только мотаться по всему городу, разыскивая склады и место под резиденцию, но и немало поработать руками. Демонтаж Малого Зала Владык сожрал все мои невеликие силы, поэтому к разборке ангарчика, в котором стоял добытый мной кровью и потом «Григорий» приступать пришлось исключительно на морально-волевых. Но я бы скорее умер от истощения, нежели оставил бы на волю судьбы и отца своего кровью и потом добытого двухтонного автоматона.

Тихо шелестела листва и мимопроходящие студентки, настороженно прижимающие ладошками свои мини-юбки. Девушки, завидев меня на лавочке, обходили по дуге, стараясь, чтобы с моей низкой позиции ничего смущающего не было видно. Знали бы они, насколько мне безразличны их прелести, наверняка затаили бы смертельную обиду. Наивные прелестницы, не ведающие груза жизни…

Чарльз Уокер, Анжелика Легран и старик Азат остались со мной. Остались «до окончания учебы в академии». Нужно было признать, что решение изначально было переложено всей троицей на моего дворецкого, который был нанят не кем иным, как моим отцом. Скорее всего, именно то, что соглашения были заключены между бывшим солдатом и графом, повлияло на желание Чарльза остаться. Несмотря на теплоту и высокий уровень доверия между мной и Уокером, я кристально ясно осознавал всю пропасть положения между четвертым сыном графа и «свободным рыцарем». Если первый в каком-то роде является «имуществом» этого самого графа, что позволяет без стыда присутствовать в высшем свете, то вот второй…

— Алёш, ты выглядишь хуже моей бабушки, — поведала мне большая тень, внезапно оторвавшаяся от толстого ствола старого дерева, росшего возле лавки, — А я её, родимую, последний раз видел полгода назад. На похоронах.

— В гробу? — вяло уточнил я.

— Ага. Старушка долго мучилась перед тем, как отойти, но могла бы дать тебе фору по живости, — поведал мне Евгений Распутин, травмируя свободную часть лавки собственным весом. Великан сделал паузу, собираясь с мыслями, глянул на меня пару раз и огласил вердикт, — Возможно, даже сейчас. Если выкопать. Ты что, вагоны разгружал?

— Загружал, выгружал… — сделал я вялый жест рукой, выдыхая клуб дыма, — У меня сложности в жизни.

— Помощь нужна?

Я с новым интересом взглянул на нордическую челюсть руса, отчетливо видимую в быстро сгущающихся сумерках.

— Мне нужен новый дом, поверенный и… дирижабль, — выдал я. Подумал и уточнил, — Если твой, то надо перекрасить.

От такой вялой уверенной наглости рус выразительно замолчал. Очень выразительно.

— Хату не дам, — наконец твёрдо сказал он, — Одна она у меня. Японская к тому же. Чёто я сомневаюся, шо у тебя на такую червонцев нету. Небось хочешь английскую, каменную. С поверенным тоже не подсоблю, откуда ж мне знать-то местных? Мне довольствие из дому шлют. А дирижабль… коли б можно было б его перекрасить, нипочем бы не дал! А так бери. Только не перекрашивай. Никак нельзя. Матушка подарила.

— Да он у тебя белым с голубым под гжель раскрашен! — не выдержал я тяжести воспоминаний, — Как до сих пор не сбили, хотя б из чувства прекрасного — не знаю!

— И я не знаю, — покладисто покивал рус. Смиренно даже как-то. А потом неожиданно удивил, — Не правильно ты, Алёш, приоритеты расставляешь. Ты ж знатный боярин!

— Ну да, — растерянно согласился я, даже не думая ставить кого-либо в известность о смене собственного статуса. Об этом мы с Рейко условиться успели.

— Так не ищи кучу всего, а ищи того, кто тебе это найдет!

— Это кого?

— Кого-нибудь… — покрутил Евгений лапищей в воздухе, — …хитрозадого.

— Не знаю я таких, — открестился я от подобных связей.

— Знаешь.

— Кого?

— А Сент-Амора! — решительно отрубил рус лапищей.

Подобное заставило меня одновременно скривиться и удивиться. Жерар Сент-Амор зарекомендовал себя личностью пронырливой, пробивной и авантюрно-кобелеватой, что для его скромных лет было достаточно, дабы я к нему относился с настороженностью. Более того, прощелыга определенно знал куда больше, чем говорил, один раз даже нарисовавшись на пороге моего бывшего дома, хотя узнать, где именно я живу, было совсем не легко.

— Гм, — смутился я, не зная, что сказать.

— Он выглядит как хитрозадый, говорит как хитрозадый, — начал загибать пальцы рус, определенно получая свою дозу веселья, — …да он даже дышит как хитрозадый! Определенно тот, кто тебе нужен.

Совет был прост, безыскусен и беспощадно правдив. В этом мире социумы пронизаны густой паутиной связей. В моей прошлой жизни просто обладание деньгами было способом открыть множество дверей — достаточно лишь банковской карточки и устройства для выхода в интернет, а здесь… Здесь было множество измерений. И если в измерении простолюдинов я был могуч, богат, властен и знатен, то в измерении, где я искал себе новое жилище и дирижабль — никем. И разумеется, нуждался в персоне, которая умеет открывать потребные мне двери хитростью, раз силы и влияния нет.

В этом и заключалась проблема. Жерар определенно был человеком сильно себе на уме, что заставляло меня неиллюзорно беспокоиться о методах и способах, которыми с ним придётся рассчитываться за услугу. Но деваться было особо некуда. Рейко, как местная урожденная жительница и профессиональная японка, могла, к моему глубочайшему сожалению, вызвать либо удушающий хохот, либо локальную бурю с множеством смертей. Связей и знакомств у Иеками было даже меньше, чем у меня.

Здравствуй, моя новая взрослая жизнь со всеми её иллюзиями выбора.

После того, как я доплелся до своих апартаментов в общежитии, поздороваться со взрослой жизнью пришлось еще раз. Мой сосед по комнате, Таканаши Кей, валяющийся на кровати и читающий толстенную неопрятную книгу эротической манги, кивком показал мне на ждущий на тумбочке конверт. Сломав сургучную печать, я с усталым удивлением прочитал, что в следующий четверг меня с нетерпением ждут в качестве «свидетеля» на сборе студентов академии Якусейшо, который будет проводиться в местном актовом зале. Суть мероприятия была подана весьма размыто, якобы ученики во всей своей массе будут решать вопрос «Насколько и как глубоко мы должны изучать историю Японии», для составления сообразной петиции педагогическому совету и министерству образования. Явка была обязательна для всех, что было отмечено отдельно за подписью директора Асаго Суга.