Песня для Корби - "Румит Кин"

Корби почувствовал, как тот, кто приходит из долин, превращается в прах. Он горел. Тот огонь, в котором его пытались сжечь друзья Белкина, сейчас показался бы ему мягким, согревающим теплом домашнего очага. Весь мир вокруг превратился в свет. Лучи солнца, искры молний, души людей – все соединилось ради одного жеста.

Напрягая последние силы, Корби удерживал чудовище. В своей агонии оно пыталось добраться до его сердца. Он снова увидел своих родителей, двойную смерть своего отца, тень скорби и жажду самоубийства, с которыми он жил многие годы. А потом – вдруг, внезапно – все это прекратилось. Корби взглянул на свою руку и увидел, что она свободна. Дождь кончился, музыка смолкла. Тот, кто приходит из долин, ушел навсегда.

Корби посмотрел на Андрея и увидел, что тот смеется и тоже смотрит на свою свободную руку.

– Я стою! – закричал Андрей. – Я могу стоять сам!

Его отпустили, и несколько мгновений он стоял, охваченный светом восходящего солнца, горящий в белом пляшущем огне молний, улыбающийся, прекрасный, победивший. А потом он сделал два шага вперед, два шага, которые невозможно было сделать на сломанных ногах, перевалился через ограждение крыши и, разведя руки как крылья, полетел вниз.

– Нет! – крикнул Корби. Он бросился вперед, силясь поймать, подхватить Андрея, но не успел. Тот упал за край крыши. Корби перегнулся через перила, готовый прыгнуть за ним, но его за ноги схватил Однокрылый Ангел. Корби лежал животом на стальном бортике и с отчаянием следил, как падает Андрей. Казалось, это происходит очень медленно. Он парил, он получал свои заветные семь секунд падения. Его фигурка становилась все дальше, все меньше.

«Конец», – подумал Корби.

И вдруг, когда Андрей был уже у самой земли, из воздуха над его телом появились крылатые люди. С победным криком они подхватили его и понесли снова вверх, кружа по восходящей спирали. А потом и он, и они исчезли в лучах восходящего солнца.

Ира проснулась от одиночества, провела рукой по кровати рядом с собой и подумала: «Сбежал, опять. Сказал, что больше не сбежит, но все равно сбежал». Она скомкала простыню.

Тишину нарушали негромкие щелчки. Ира открыла глаза и проснулась окончательно. Щелчки превратились в кликанье компьютерной мыши. Был восход. Алые блики в кисее занавесок. Смутная тень на другом конце комнаты выдавала присутствие Корби. Он сидел за столиком у окна и что-то делал на своем ноутбуке. Ира приподнялась, чтобы увидеть его, улыбнулась и обессилено упала лицом в подушку.

«Не сбежал. Он больше не убегает».

Все изменилось. Корби похоронил деда, получил диплом, перестал быть школьником. Он стал совсем другим – свободным и странным. Он не смог жить ни на одной из двух своих квартир и переехал на флэт «Зеленых Созданий». Он выкупил гитару Андрея у клуба «Сакрифайс», и теперь они с Ирой, Комаром и Пашей регулярно репетировали. Комара Корби уговорил переключиться на бас-гитару, а Паша неожиданно обнаружил в себе задатки неплохого ударника. Как-то само собой пришло название – «Последнее поколение» – и Король шутил, что все вместе они «последнее поколение зеленых созданий».

Ира нашла будильник. Кровать под ней заскрипела, но Корби никак не отреагировал. Еще нет восьми утра. Кто встает раньше восьми в свободный летний день? Жаворонки.

– Надо найти нормального парня.

– Корби не жаворонок – он уникум.

Она смутно надеялась, что ее бессмысленный разговор с собой вызовет его ответную реакцию, но этого не произошло. Что он там делает? Если он захочет что-то спрятать, он спрячет. Она попыталась снова уснуть. Уснуть не получалось. Ей было интересно. Экран ноутбука полностью скрывал Корби, но под столом было видно его босую, медленно шевелящую пальцами ногу.

– Коля Рябин, ты нашел себе виртуальную подругу?

– Нет.

– Тогда иди сюда.

– Минуту, – попросил Корби. И что-то такое мелькнуло в его голосе, что Ира не стала больше его беспокоить.

В наступившем молчании Корби искал слова, чтобы дописать свое письмо. Оно было не совсем обычным, и он догадывался, что оно может никогда не дойти до адресата.

Утром накануне выпускного Ник на скорую руку создал сайт памяти Андрея. Туда уже написали очень многие, даже какие-то ребята из параллельных классов, которые ни разу не обмолвились с Андреем и словом. Только записи Корби там пока не было.

Сегодня он проснулся в сумерках и понял, наконец, что может написать.

Он видел сон.

После бури над крышей небоскреба в темном городе наступила ночь, и пошел дождь. Он сглаживал очертания всех вещей, спрямлял искривленную перспективу улиц, смывал со стекол их зеркальный непрозрачный макияж. Камни фантастических руин начали распадаться, размываться, как фигуры из песка. Маски оживали, снова становились людьми. Они выходили на улицы, возвращались в свои дома, зажигали свет в окнах. Из призрачной пустыни, в которую его превращало чудовище, город снова вернулся к жизни.

Андрей и Корби шли по его мокрым тротуарам, мимо баров, гостиниц, темных переулков и скучающих женщин, с упоением вдыхая воздух, который больше не пах жаром, пеплом и кровью. Они держались за руки и восхищенно заглядывались на прохожих. Здесь больше не было ни одного лица, на котором лежала бы тень смерти, ни одного старика, ни одного больного, ни одного измученного наркотиками и пороком.

За окнами маленького клуба Андрей и Корби увидели Jacksons 5. Майкл пел, ему еще не исполнилось шестнадцати, его лицо было молодым, красивым и темным. И он, и его братья вертелись на сцене как заводные, словно их тела были устроены из каких-то особых шарниров. Где-то в толпе промелькнуло лицо Сида Вишеса, совсем юное, еще не опухшее от героина и не перекошенное нервной судорогой. На другой улице Андрей и Корби заметили Джима Моррисона. Он шагал по городу, подставляя лицо дождю, молодой и статный, похожий на гордого льва.

Ливень редел, приближался рассвет. В какой-то момент Корби понял, что они движутся к окраине. Она была похожа на окраины всех великих городов западного мира, на все те места, где заброшенные заводы превратились в места обитания художников и музыкантов. Из-за пелены дождя проступили невысокие дома с кирпичными стенами. На углу, у перекрестка, светился окнами шотландский бар. Там за одним из столиков Корби увидел Джона Леннона и Стюарта Сатклиффа. Они явно засиделись допоздна, но теперь им некуда было спешить – все время принадлежало им. Они были друзьями в вечности. Они пили свое пиво и, веселясь, чертили что-то в дешевом блокноте с серыми страницами. Сатклиффа еще не ударили по голове бутылкой, Леннона еще не настигли четыре пули. И было ясно, что теперь этого не произойдет уже никогда. Дом мрака снова становился домом песни.

Андрей и двойник Корби прошли мимо них, как и мимо многих. Они говорили о чем-то, но, проснувшись, Корби никак не мог вспомнить, о чем именно. Он запомнил другое – как они дошли до последней улицы, до последнего дома, и город закончился. За его пределами уже не было ни реки крови, ни выжженной черной земли. Дорога уходила вдаль. Над ней, окруженное радугами, поднималось солнце, а вокруг раскинулись дикие поля желтой травы.