Татьяна Шубина - Поединок во мраке

Не без усилий ему удалось отодрать то, что оказалось всего-навсего черным полиэтиленовым пакетом. В тот же миг в метре от него грохоча и подпрыгивая на стыках, пронесся пустой трамвай. Сверчок только что перешел рельсы, но никакого трамвая не видел.

«Этот мешок хотел спихнуть меня под колеса», — Димка присвистнул.

Он внимательно осмотрел пакет, завязал его узлом, стукнул кулаком и сунул в мокрый сугроб. И только тогда почувствовал, как бешено колотится сердце.

Идти домой сразу расхотелось, ноги сами привели его в длинную аллею, откуда были видны окна Стефании. Он знал, что она сейчас дома и ждал, когда загорится свет в ее комнате.

Димка ждал этот теплый оранжевый огонек за шторами так, будто тот был самым верным другом и мог все объяснить.

С деревьев капало, дорожка была мокрой, и у Сверчка стали мерзнуть ноги. Заветное окно оставалось темным.

«Досчитаю до ста и уйду».

Он досчитал до ста по-русски, потом по-английски, потом сделал контрольный пересчет, но свет не зажигался. Более того, Димка внезапно сообразил, что темно во всей квартире. Бражниковы жили на третьем этаже, и все их окна выходили на одну сторону.

Димка зашел в соседний магазин, выпил чая с черствой булкой. Худая черная кошка смотрела на него голодными глазами. Он дал ей кусок булки, она понюхала и съела. С момента их со Стефанией расставания прошло уже минут сорок.

Теперь светились почти все окна в доме, но в квартире Бражниковых по-прежнему стояла просто-таки кромешная тьма.

Конечно, он подумал о том, что Стефания могла выйти на прогулку с Бобом, и поэтому, обежал вокруг дома и заглянул во все места, куда их обычно водил пес. Там Димка наткнулся только на женщину с таксой, которых встречал и раньше.

— Добрый вечер, вы Боба не видели? — с нарастающей тревогой спросил он.

Толстая такса завиляла тощим хвостом, а женщина ответила:

— Я что-то их давно не вижу. Может, уехали?

Сверчок бросился к домофону, набрал номер — раз, другой, тринадцатый — никто не ответил. Конечно, номер могли изменить, домофон мог поломаться, вон, космические корабли и те ломаются. Наконец вернулась женщина с таксой, она жила в том же подъезде.

— Соскучился? — понимающе поинтересовалась соседка, сочувственно улыбнулась, впустила его, взяла таксу на руки, а затем вошла в лифт.

Она посмотрела на растерянного Сверчка, и он тоже шагнул в просторную кабину, хотя сердце его летело вверх по ступеням.

— Сколько тебе лет? — спросила женщина.

— Шестнадцать, — Димка не узнал свой осипший голос.

— Да, — собеседница грустно улыбнулась. — По-настоящему это бывает только в шестнадцать лет. А девочку я что-то давно не встречала. Хорошая девочка.

Димка побагровел, вспотел и опустил глаза. В этом доме пол в лифте мыли часто.

Наконец-то! Пятый этаж. Такса вдруг завыла, но Сверчок услышал это, уже выскочив в тамбур. Света на площадке не было.

«Да у них просто пробки полетели», — обрадовался он.

Это снимало все вопросы. Димка подошел к двери и нетерпеливо забарабанил по стеклу в деревянной раме.

В отсеке, где жили Бражниковы, было две квартиры, но во вторую жильцы еще не въехали. Там шел ремонт. Сейчас, вечером, рабочих не было, но они, как считал Сверчков, вполне могли повредить проводку и днем.

Темнота была такой густой, липкой и одновременно ледяной, что Сверчкову стало не по себе. Димка придумал уже столько объяснений, однако все версии рассыпались одна за другой — ему все еще не открывали, а это было уже необъяснимо. Он ведь сам проводил ее к дому час назад!

Сверчок обессиленно сполз по стенке и уселся на корточки. Обычно Стефания жила с гувернанткой Тамарой Арсентьевной, но тут и она куда-то подевалась…

Посидев бог знает сколько времени в темноте, Димка поплелся домой несолоно хлебавши. В квартире Стефании по-прежнему стояла тишина. Ему все больше казалось, что за дверью совсем ничего нет, кроме Черной Пустоты.

Вечером Димка был сам не свой. Он залез под душ, чтобы не вступать в переговоры с родителями и ругал себя на чем свет стоит за собственную бестолковость: почему было не записать номер телефона Тамары Арсентьевны? Стефания, наверное, поехала к ней, чтобы не сидеть без электричества — ни чая не вскипятишь, ни завтрак не приготовишь, не говоря уж о компьютере или телевизоре.

— Ты наконец отдашь трубку? — заорал отец и забарабанил в ванну.

Димка телефон отдал, говорить с автоответчиком было уже решительно не о чем.

На сердце у Сверчкова было неспокойно, раньше с ним такого не случалось. Он чувствовал что-то необъяснимое, но однозначно неприятное. Даже не знал, с чем сравнить: тревога? смятение? мука? страх? боль? А бывает все это сразу?

Димка готов был на все, только бы отпустило это ощущение тоскливого бессилия, но оно не отпускало, а только усиливалось.

— Скоро двенадцать! — мама стукнула в дверь ванной. — Ты жив? У тебя что, проблемы?

— Пока жив, и у меня проблемы, — нехотя признался Сверчок, в который раз становясь под душ.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — рассмеялась мама, почему-то приняв его слова за шутку. — Спокойной ночи! Выключить воду не забудь.

Мама ушла в спальню, где давно уже мирно храпел отец. Сверчок почувствовал, что он один на свете. Часы начали отбивать двенадцать. Димка досчитал до семи и внезапно сообразил, что у них дома нет часов с боем. Может, в ванной так слышны соседские?

Рядом была однокомнатная квартира, там проживал тихий пьяница, бывший научный работник. Себя он называл Апостолом Павлом, и Димка только недавно сообразил почему: по первым буквам имени и отчества: Амфибрахий Павлович. Может, это у него часы с боем? Недавно подарили, к примеру.

Звук часов был гулким и одновременно глухим — похоже, соседу подарили часы с какой-нибудь старинной башни с привидениями.

Двенадцатый удар звучал особенно долго, казалось, он не кончится никогда.

В офисе бешеного пространства шла напряженная работа, Сам затребовал данные на неизвестную душу, нарушившую тайные границы.

Земное имя Гали Горбушиной они не знали, но оно мало чем могло помочь, тут были свои критерии.

Магические зеркала, имеющие вид современных компьютеров, с клавиатурой и со специальными канальцами, куда заливалась кровь свежих мертвецов; принтеры с руническими знаками, выдающие земной образ той или иной души; приборы для разных канцмелочей из черепа Черного дракона; записные книжки из человеческой кожи; крокодильчики-скрепы из челюстей маленьких покойников — все это и еще многое другое служило для создания деловой атмосферы.

В центре зала офиса ритуальным символом стояли железные гробы. В них кипело что-то черное и вонючее. Оно часто выплескивалось, и оттуда время от времени высовывались руки и мокрая голова Медузы Горгоны или монстра-оборотня.

Этот гробовый дизайн вселял настоящий ужас. Испарения, клубившиеся в помещении, принимали формы костров, гильотин, виселиц, на которых люди корчились, умирали, сгорали заживо, могилы сбрасывали надгробия, скелеты рассыпались в прах и собирались снова, чудовищные псы-вампиры впивались в свои жертвы.

Мрачная штуковина служила целям, которые на земле называют расслаблением, медитацией, здесь отрываются чиновники, когда у них запарка. Если бы хоть одним глазком сюда заглянула Танька Плещеева, она бы рассказала своему Магу и Учителю, как надо оборудовать офис. А то у них в районной библиотеке были только старые столы да песочные часы. Из магических же предметов в наличии имелся аквариум, в котором давно не было воды, зато на дне лежали скелет воблы и алюминиевая банка из-под пива.

Работнички бешеного пространства оттягивались и балдели, разгуливая меж гробов. Подойдут, сунут Медузе Горгоне палец в рот, она его откусит и нырнет — и психологическая разгрузка, и приятно — можно трудиться дальше.

Но сейчас было не до этого: все корпели у зеркал, без устали барабанили по клавиатуре из костей черных кошек, заливали в принтеры бочки крови. Только Горбатый гоблин степенно прохаживался около гробов, вдыхал дырками носа испарения и щурился от видений.

Он был в черном капюшоне, низко надвинутом на сморщенное лицо. В какое-то мгновение голова его дернулась, капюшон упал. Из-под него сверкнули девять красных глаз, скрытых в проваленных глазницах, и все они смотрели в одну точку.

В офисе все носили строгие костюмы, женщины были в коротких юбочках, все на одно лицо, с маленькими прилизанными головками.

Черный Хозяин не допускал, чтобы сотрудники являлись в офис в истинном виде: ведьм, троллей, гномов, вампиров, леших, водяных, старых колдуний и прочей нечисти. Все они таковыми и были, и на шабашах веселились в своем традиционном обличье. Но не на работе! Тем более Сам не держал в своем офисе новоклонов.