Яна Алексеева - Некроманты, алхимики и все остальные

— Дополнительный досмотр, — объявляет распорядитель. Релат, спрыгнув с сиденья головного фургона, энергично взмахивая руками, раздраженно доказывает что-то сухощавому, сгорбленному старичку.

Нирине это прекрасно видно, и можно даже разобрать, что так возмутило главу каравана. Наконец тот махнул рукой, и отдал приказание зажигать общий костер. Десяток солдат под предводительством кутающегося в синее одеяние старшего начали обходить торговцев.

— Да как вы смеете…

— Тихо, дети спят…

— …хорошо, вот мои доверенности… понимаю.

— Ситуация такова… жаловаться вашему кагану!

Неразборчивый тихий шум над поляной не превышал определенного порога. Он был деловит и аккуратен. Но под причитания женщин и возмущенный ропот возниц расшнуровывались пологи, вскрывались запечатанные подполья, ворошилась одежда. Причем хозяева безжалостно выдворялись в круг, к пылающему костру, над которым уже во всю дымился котел с горячим вином.

Нирина, сбросив палетту и платок, прикрывающий лицо, прищурилась навстречу досмотрщикам. Встала, упираясь одной ногой в сиденье:

— И не думайте даже, что разрешу вам лазать по моим подпольям… без присмотра. Мгновенно нахмурившийся старший расслабился.

А женщина задумалась, насколько хватит самообладания у пассажиров. И вообще, предупредила ли она мальчишку о заговоренных оберегах? Нет, точно нет.

Спрыгнув вниз, она вручила старшему пергаментный свиток с большой алой печатью.

— Дело в том, шаер, — уважительно поклонившись, продолжила она, — у меня контракт на поставку огненного камня…

У мужчины удивленно-уважительно округлились глаза. Он поддернул пышные рукава, изучая документы, снаружи, даже и не пытаясь их вскрывать.

— Да, — кивнул, — дом Вирин, со всем моим уважением… Разумеется, проследите, дабы мои люди не нарушали печати.

Нирина кивнула, вспрыгнула на козлы и дернула веревки, раздергивая плотную ткань.

— Прошу, — и нырнула внутрь первой, раздвигая внутренние занавеси. Тройка стражников послушно дождалась разрешения. Прищурив и без того узкие глаза, они осматривали фургон. Один поворошил кучу одеяний, небрежно висящую на крюке. Второй, взглядом испросив разрешения, залез в окованный полированными заклепками спальный ларь.

Ну да, в него как раз может поместиться человек. Отступив на шаг, Нирина нагнулась и невозмутимо подняла лючок, взмахнула рукой.

— Побыстрее, сай шаери, будьте любезны. У меня еще есть дела.

Двое, стукаясь мягкими шлемами, нагнулись над темным проемом, караванщица услужливо подала лампадку. Обшарив взглядом заставленное сундуками пространство, они выпрямились.

— Все?

— Со всем уважением, — кивнул один из дознатчиков. — Все печати в сохранности. С силой захлопнув лючок, Нирина выпроводила незваных гостей.

Лавка травника, точнее ариш-шаери, была, конечно же, уже заперта. В конце концов, ночь на дворе. Но сквозь задернутые тонкой тканью окна просачивался свет, обрисовывая смутные очертания деревьев, черепа какой-то ящерицы на высоком шесте, и соседних, немного кособоких, глиняных лачуг. Прохладно, издалека доносился вой сторожевых шакалов, выпущенных на охоту.

Пнув ногой калитку, Нирина вздрогнула. Забор пошатнулся, а над ухом раздался раздраженный рык.

— Ариш-шаери, нариэш рассит! — раздраженно выдала женщина невежливый приказ, когда после еще одного удара никто так и не соизволил ответить. В конце концов, покупатель пришел, и явно стоящий выше по положению. Дверь приоткрылась:

— За чем пожаловали? — голос старческий, скрипучий.

— Эликсир очищения, ариш-шаери, — выдохнув, сказала женщина.

— Чужачка, ты знаешь, что его запрещено продавать? — силуэт старика, закутанного уже, похоже, в ночное одеяние, обрисовался на пороге домика.

— Какая я тебе чужачка! Баш на баш!

— У тебя есть огненный камень? — травник явно заинтересовался. Еще бы, эликсир этот готовят на настоянной на огненном камне воде, а эти драгоценности редки и дороги.

— Так и будешь на пороге держать? Придержи свою псину.

— Шарки! Место!

Рыча, сизый зубастый меховой ком удалился в дальний угол. А старик, дрожа от нетерпения, скатился по скрипучим ступеням, жадно глядя на сложенные лодочкой руки караванщицы. В ладонях тускло светятся, разбрасывая радужные искорки, мелкие осколки солнца. Нирина, шагнув вперед, едва не тыкает ими в нос похожему на стручок фасоли лекарю.

— Мне — полную бутыль, — высказав пожелание, она выжидающе уставилась на старика. Тот покивал и торопливо вернулся внутрь. Что-то громыхнуло, звякнуло.

Звуки в ночи далеко разносятся. Нирина поморщилась. Скорее бы он там… Наконец лекарь выбрался наружу. В руках его была большая бутыль, полная поблескивающей в бархатной тьме жидкости.

Обменяв ее на горсть второсортных камушков, женщина поспешила к стоянке. Хотелось поговорить с нормальным, взрослым человеком, способным четко обрисовать ситуацию. Хотя бы уточнить маршрут.

Завернув бутыль в захваченную запасную рубаху, чтобы не сверкал в темноте, прокралась по узкой тропе до главного колодца, проскочила площадь и нырнула в заросли. Поругиваясь, пробралась через колючие заросли цветущей, одуряюще пахнущей ночной мирозы. Облегченно выдохнула, выбравшись на площадку, где стоял спящий караван. Вдоль ряда деревьев добралась до фургона, пристроила увесистый груз на скамью. И обернулась на тихий окрик, донесшийся от прогоревшего костра:

— Шаери Вирин? Ваша доля… — это один из ночных дежурных.

Женщина подошла, благодарно кивнула, приняв в ладони еще теплый кубок. От подогретого вина поднимался ароматный парок.

— Не спится? — парень поворошил угли.

— Увы, возраст, — она пожала плечами, вглядываясь в молодое лицо. — Каррин? Тот кивнул.

— Да… возраст. А с твоим братом все в порядке. Я недавно получила письмо от моего управляющего. Мальчика пристроили в Геронийской столице, в одном из торговых домов конюшим.

— Благодарю вас.

— Не стоит. Мы — Гильдия. Где бы я была сейчас, если бы мне в свое время не помогли? Я просто отдаю долги молодым.

— Не прибедняйтесь, шаери, вы великолепны. Ваш возраст, ваше богатство…

— Ну уж… доброй ночи.

— Доброй, — парень кивнул, погружаясь в созерцание костровища, медленно мерцающего алыми угольями.

Нирина хмыкнула. Вот здесь и сейчас это дежурство — простая формальность. Но на предстоящих еще пустынных ночевках… Это далеко не так.

Мальчишка-аланиец сидел в подполье тише мыши. Заглянувшие вниз стражники его напугали едва ли не до икоты, но он похвально удержался от паники, поняв, что его даже не заметили. Вот бы и дальше так. А его спутник и наставник все еще без сознания. И это плохо.

Нирина, зевая, сползла вниз, откинула задний бортик, давая больше доступа свежему ночному воздуху.

— Ну-с… будем лечить.

Мальчик, приглаживая встопорщенные волосы, воззрился на женщину с надеждой.

— Так, — поставив бутыль и фонарь, велела караванщица, — раздеваем его.

С трудом ворочая бессознательное тело, удалось снять большую часть одежды. Осталась только повязка и нательное белье. Нирина задумчиво очертила мышцы руки. Покачав головой, вздохнула. Таким неподготовленным путешествовать по пустыне смерти подобно. Мужчина, похоже, просто усох от жажды и того эликсира, что принял для укрепления сил.

— Ты его поил?

— Всю дорогу, — подал голос мальчишка, выглядывая из-за плеча.

— А сам?

— Угу, — расстроен видом спутника, не иначе. Дышит тяжело, вздыхает виновато.

— Благородный алани. Не вздумай терпеть жажду. Сейчас мы его этим напоим, — Нирина коснулась бутыля, — потом разотрем. А дальше, извини, тебе придется самому… он… кстати, имя у него есть?

— Э… Рилисэ.

— Хорошо. Рилисэ твой начнет сильно потеть. Будешь поить подсоленной водой и обтирать. Начнет замерзать, — женщина рукой пошарила наверху, прихватила за кончик плотное покрывало — укроешь. А я — спать.

— Но я…

— Лечить будешь своего Рилисэ. Мне — вести фургон. Днем отоспишься.

Осторожно, массируя горло, караванщица влила питье в мужчину. И еще раз, и еще. Пока он не задышал ровно и глубоко. Перелив остатки в широкую миску, на миг залюбовалась поблескивающими в свете фонарика серебряными искорками. Смочила тряпку и душераздирающе зевнула.

— О, нет, давай сам, маленький принц.

Сунув в руки опешившему и какому-то испуганному мальчишке влажную ткань, вылезла наверх. Зашнуровала полог, добралась до постели и, сбросив одежду, мгновенно провалилась в глубокий сон.

Несмотря ни на что, Нирина выспалась. И очередной пустынный переход начала во вполне бодром настроении. Заглянув в подполье, она убедилась, что мужчине заметно лучше. Оставив осоловелому мальчишке запас воды и пару лепешек, вернулась на место. Лошади, весело помахивая хвостами, выбрались на жаркие просторы.