Сергей Бережной - Моривасэ Моногатари

Этот краткий рассказ написан во исполнение моего обещания.

Однажды самурай Цюрюпа Исидор спросил мудрого наставника Кодзё о том, почему человек проходит через несколько перерождений вместо того, чтобы просто жить вечно.

— Так устроено для того, чтобы при новом рождении человек мог полностью обновиться. Неужели ты не понимаешь этого? — удивился наставник Кодзё.

— Но ведь при этом человек сохраняет только карму, теряя свой жизненный опыт, — заметил самурай Цюрюпа Исидор, — а это обидно.

— Ужасно было бы сохрянять этот опыт вечно, — покачал головою наставник Кодзё. — Ибо накапливаем мы не только понимание истины, но и знание зла. Посмотри хоть на высшее начальство: сколь бы ни были изначально чисты помыслы и умения человека, которому дарован важный пост, приобретенный на этом посту опыт неизбежного зла делает его уязвимым и пятнает его карму. Такого начальника уподоблю куску хозяйственного мыла, которое, будучи купленным в лавке, в первое время безусловно выполняет свою задачу, но затем, лежа день за днем в мокрой мыльнице, все более раскисает. Оставаясь по сути своей мылом и даже не начав заваниваться, оно размягчается, становится неприятной наощупь слизью и все менее пригодно для стирки. В конце концов, хозяин выливает его — с гадливостью и вовсе не поминая о его заслугах, возможно, немалых. Именно поэтому Будда учит нас, что постоянное обновление является сутью долгого и достойного существования.

— Почему же тогда политики так часто пренебрегают такими простыми истинами и уподобляются раскисшему мылу? — удивился самурай Цюрюпа Исидор.

Наставник Кодзё печально пожал плечами.

— Почему бы тебе не узнать это у мыла? — спросил он.

Однажды, а было это ранним утром после дня, памятного для москвичей трагическими и грозными событиями, которые случились в Петровском парке и подробно были нами описаны ранее, самурай Цюрюпа Исидор решил выяснить, как поживает мудрый наставник Кодзё. После упомянутых нами событий наставник решил, что ему не вредно будет провести пару деньков в КПЗ. Он любил иногда посидеть в тюрьме, удивительным образом чувствуя себя там более свободным, чем где бы то ни было еще. К тому же наставник надеялся, что у него будет воможность заняться благородным делом просвещения соседей по камере, которые по причине своего заключенного положения не смогут никуда от него убечь, а потому будут наилучшим образом открыты для Слова Будды.

Еще издали, когда самурай только подходил к Савёловскому райотделу, куда накануне вечером доставили наставника Кодзё, он заметил на углу Полтавской и 1-й Квесисской улицы необычное для этого времени года скопление военной техники. Здание РОВД было оцеплено, на тротуарах возле соседних домов стояли несколько бронетранспортеров, за которыми скрытно пребывали подразделения тяжело вооруженного спецназа. Со стороны Нижней Масловки подходили танки. При этом перекрыть движение на перкрестке, видимо, забыли, так что некоторые неосторожные водители въезжали на личном транспорте прямо на передовую. Из-за бронетранспортеров им махали толстыми рылами гранатометов, намекая, чтобы они проезжали скорей и не задерживались.

Солнце восходило над Бутыркой.

Самурай Цюрюпа Исидор присел возле снайпера, который не отводил прицела от входной двери отделения милиции и одновременно мастерски использовал для прикрытия неровность местности, а именно — мусорную урну.

— Сколько их там? — спросил снайпера Цюрюпа Исидор, опустившись на корточки рядом с ним.

— Нам не говорят, — не глядя на него, ответил снайпер. — Сколько бы ни было, всех положу. Мне рисковать нельзя, у меня квартира на тёщу оформлена. Жена, дура, настояла. Представляешь?

— Вот ведь, — вздохнул самурай Цюрюпа Исидор. — На тёщу... А я всё по съёмным...

Он скинул хаори, распустил завязки, которые подтягивали за спину широкие рукава кимоно, и неспешно двинулся наискось через перекресток ко входу в отделение милиции, передергивая на ходу плечами, как будто у него мучительно чесалась спина.

— Куда?! — шепотом крикнул снайпер из-за урны. — Не стоит так сразу-то, небось, заработаешь ещё на квартиру!

Видимо, из-за неформенного костюма самурая поначалу приняли за переговорщика, поэтому паника в рядах спецназа началась только когда Цюрюпа Исидор уже подходил к дверям. Бойцам было ясно, что спасти невесть откуда взявшегося экзотического придурка они уже не успеют. Один лейтенант попытался что-то предупредительное крикнуть, высунувшись из-за броневого борта, но его стукнули по шлему противогазной сумкой и тем вразумили.

Самурай Цюрюпа Исидор потянул на себя дверь и вошел внутрь.

Дежурного за окошком не было. В помещении вообще никого не было и стояла умиротворенная тишина, в которой ясно слышались короткие гудки снятой с телефонного аппарата и брошенной на стол трубки.

Дежурный и весь остальной личный состав отделения обнаружились на минус первом этаже неподалеку от камер предварительного задержания. Они были живы и в целом вполне здоровы, только выглядели как-то очень уж запыхавшимися. Собравшись за столиком в надзирательском закутке, они пили чай.

— А что это вы тут делаете? — спросил несколько удивленный самурай. — А?

— Иди своей дорогой, парень, — сказал плотного сложения милиционер, более прочих запыхавшийся. — Не до тебя сейчас. Тут сейчас большая веселуха будет, мы как раз спецназ ждем для компании.

— Я не хотел мешать воинам правопорядка в час их досуга, — ответил с легким поклоном Цюрюпа Исидор. — Меня зовут Цюрюпа Исидор, я самурай клана Мосокава. Я пришел навестить мудрого наставника Кодзё. Могу ли я попасть к нему?

Воины правопорядка молчали. Выдержав паузу, самурай Цюрюпа Исидор достал из-за пазухи коробку с песочным тортом и блок «Мальборо», положил их на столик перед милиционерами и снова поклонился. Менты странно переглянулись.

— А иди, — сказал милиционер плотного сложения, подмигнув остальным. — Порядки ты знаешь, человек, стало быть, правильный. Только мы тебя там запрём с ним в камере, не обессудь. А как закончите — постучи, откроем.

— Конечно, — покладисто сказал самурай, гадая, что такого подумали о нем и его визите стражи.

Дверь камеры открылась перед ним и закрылась за его спиной.

— Зачем ты это сделал? — вдруг спросил с ужасом молодой сержант. — Их же теперь двое стало...

Наставник Кодзё, явно вопреки своим надеждам, пребывал в камере один. Он обрадовался самураю, по которому успел со вчерашнего дня здорово соскучиться. Хотя, по его словам, особенно скучать местные служащие ему не давали.

Первоначально в камере, где они нынче находились, были заключены девять человек, все сильно помятые, определенно несчастные и нуждающиеся в просвещении. Но наставник не успел привести их мысли к Будде. Всех прочих обитателей выгнали из камеры два милиционера, сказавшие, что в честь новичка сейчас здесь будет большая чистка, так что жильцов просят перебраться в соседнее помещение. Произнося эти слова, охранники широко и довольно ухмылялись, из чего наставник Кодзё заключил, что тяга к чистоплотности в них велика и исполнение обязанностей уборщиков приводит их в восторг. Он встал, дабы вслед за остальными освободить камеру и не мешать достойным стражам прибирать ее, но те вдруг решительно воспротивились и предложили ему остаться, уверяя, что он им нисколько не помешает. Наоборот — у них на него планы.

Затем один из них запер дверь камеры изнутри, а другой, постукивая об ладонь увесистой тонфой, приблизился к наставнику.

— Н-ну, — сказал он. — Попался, значит?

Наставник Кодзё не успел ничего ответить, так как охранник вдруг попытался провести удар тонфой сверху.

Вероятно, этот удар, будь он исполнен мастером, мог бы застать наставника Кодзё врасплох, но охранник определенно еще только учился рукопашному бою, а потому, видимо, испытывал неловкость, атакуя без предупреждения. Атака у него получилась совсем простенькой, и настаник Кодзё помог ему логично завершить её без вреда для здоровья в дальнем от входа углу.

— Это чего это? — спросил ошеломленный охранник из угла.

— Это был дзё-дори, — с готовностью пояснил наставник Кодзё. — У меня было бы больше проблем в выборе стратегии защиты, если бы вы держали оружие правильно. Я советую вам поразмышлять об этом на досуге.

Он протянул охраннику отобранную у него тонфу и с достоинством поклонился.

Охранник взял тонфу, покрутил ее в руках и растерянно посмотрел на стоящего у двери напарника. Тот, явно удивленный, тоже снял с пояса тонфу.

Наставник Кодзё не был большим мастером таниндзу-гакэ, поэтому он с готовностью включился в предложенную ему игру, рассчитывая как следует потренироваться. Помещение, правда, было очень уж тесным, да и татами на полу не было, поэтому ему приходилось приложить немалые усилия, чтобы никто их его партнеров не ушибся или, упаси Будда, не оцарапался. К счастью, этого удалось избежать.