Сергей Романюта - Иван Премудрый

Сейчас Старика заботили вещи, которые поважнее будут, чем рассказы царицы и царевича. Старик думал и пытался угадать, как будет ругаться Старуха, сильно или очень сильно? В том, что она будет ругаться Старик нисколечко не сомневался, потому что по другому быть не могло. Да и как могло быть другое, если уже столько лет одно и тоже – ругань на ругани и руганью погоняет? Другого в своей жизни Старик не видел, потому и не представлял.

Но сегодня, видимо сильно задело это спасение его просоленную и пропахшую рыбой душу, Старик собирался дать отпор Старухе. Он решил, что когда Старуха начнёт ругаться, Старик осадит её, резко осадит.

Ладно бы на него, тогда ничего страшного, привык уже. А тут люди посторонние, да ещё к тому же невинно пострадавшие, они – то здесь причём? В чём они перед Старухой виноваты? Или она их в бочку неизвестно за что закатала и теперь буянит и ругает Старика и гостей за то, что: первый освободил, а вторые освободились? От этой мысли Старику даже весело стало, правда на чуть – чуть, не весёлые думы и картины Старухиного гнева взяли верх над весёлостью.

Старик решился, если Старуха начнёт ругаться, не если, а начнёт, тогда он власть и силу свою мужескую над ней покажет, ну и что, что при гостях. Поколотит Старуху, чтобы знала, кто в доме хозяин и что перечить ему не след. Опять же, бабу, её иногда даже полезно поколотить, для неё самой же и полезно, а то в конец распустится.

Вот Старик, он Старуху никогда пальцем не тронул и глядите что получилось? Так что сегодня ей надо будет сто раз подумать, прежде чем рот открывать и кричать на всю деревню, правда Старуха об этом пока ещё не знает.

До деревни ехать было недалеко, да и лошадку Старик подстёгивал и подбадривал. Та в свою очередь, то ли понимая, что случилось что – то, то ли не желая ещё подбадриваний, в виде кнута, на этот раз бежала трусцой, не так как утром, еле – еле плелась.

Подъехали к дому. У ворот встречала Старуха. «Ну прямо день чудес сегодня какой – то. – удивился Старик. – Ну вот откуда она узнала, что я сегодня вернусь так рано? Может просто вышла по каким – то делам, а тут я?»

Но думать об этом было уже некогда, да и незачем, вот он дом родной и вот она, Старуха, встречает.

Старик в двух словах рассказал Старухе о случившемся, ну а дальше, дальше, даже если бы из бочки той черти повыскакивали, Старик удивился бы меньше, чем тому, как повела себя Старуха.

Гости, тем временем, слезли с телеги, поприветствовали хозяйку и стояли, ждали, значит, приглашения.

– Ну а ты что стоишь? – вот они чудеса – то. – Заводи лошадь на двор, распрягай и, иди баньку истопи, гостям с дороги в баньку сходить надо, попариться.

Старик чуть не упал от удивления, хорошо, что рядом с телегой стоял, в случае чего на неё упал бы, не на землю. Сказано все это было Старухой совершенно спокойным тоном и как бы это сказать, Старик такое в первый раз слышал, поэтому не знал, как оно называется. Старуха сказала все это любяще – ворчливым тоном, так что ли. Ну что, разве не чудеса?

– Здравствуйте, гости дорогие, – Старуха обратилась к гостям, поклонилась, приветствовала, значит. – Добро пожаловать в дом. Живём мы хоть и небогато, но и не бедно, так что, чем богаты, тем и рады. Милости прошу в дом. – и опять поклонилась.

Старик тем временем, опять думать начал. Распрягая лошадь, он думал о том, какие на этот раз в Старуху черти вселились, что всё это значит и что будет дальше?

Он распряг лошадь и отвёл её на лужайку, сразу за домом. Там Старик её стреножил и шлёпнув ладонью по крупу, иди мол, щипай свою траву, отправился топить баню. Здесь, за домом, лошадь можно было оставлять вполне спокойно, волки побаивались деревни потому и не шалили, ну разве что зимой и то редко.

Пока Старик занимался баней, Старуха привела гостей в дом и предложила им кваса испить, с дороги, значит.

– Зовут меня, стало быть, Старуха. – говорила она протягивая поочерёдно царевичу и царице ковши с квасом. – Живём мы со Стариком давно, ладно живём. Он рыбу ловит, в Самом Синем море, а я хозяйством занимаюсь и его каждый день жду. – при этих словах Старуха как – то опечалилась, как бы показывая насколько оно тяжело вот так ждать мужа каждый день и гадать, вернётся он или нет? И ведь не врала, не позировала, видно было. – Дети у нас уже взрослые, сыновья, двое. Женатые оба, отдельно живут. Хорошо живут, не забулдыги.

Точно также как и Старик, она не стала расспрашивать гостей, кто они и откуда, и как в бочке той оказались. Имена только и спросила, те, конечно же сказали, представились.

Вот ведь, опять чудеса получаются, не иначе. Ни Старик, ни Старуха, ни в каком университории никогда не обучались. Да что там, они про университорий тот и слыхом не слыхивали, а вон как себя с гостями вели, любой, самый учёный преучёный умник позавидует.

Покуда гости пили квас, хозяйка рассказывала о себе и о своём житье – бытье, Старик же истопил баньку, о чём и пришёл сказать.

– Царица, – Старуха прибрала со стола крынку с квасом и ковшики. – ты иди первой, парься, а я тебе сейчас одёжку подберу и принесу, а если хочешь, помогу тебе, в баньке. Насчёт одёжки не переживайте, новая она, ненадёванная, про запас держим. Не царская конечно, но, чем богаты, как говорится.

Царица поблагодарила и отправилась в баню. Старуха пошла в другую горницу, сундук там у неё с добром стоял, одёжку подбирать, а после, тоже в баньку. Ну а царевич и Старик вдвоём остались, заняться им пока нечем было.

– Не робей, Салтаныч, – толкнул в плечо царевича Старик. – самое главное, что живыми остались, а все остальное – ерунда. Отдохнёте у нас как следует, сил наберётесь и поедете в своё царство. Батюшка – то твой, поди, с ног сбился, вас разыскивая.

– Никуда мы не поедем. – сказал как отрезал царевич. – Раз такое случилось, то первая и самая главная вина на отце моем, царе Салтане, лежит. Допустил, значит виноват. Он царь, а не простой мужик. А раз власти много, то ответ держи, в кусты не прячься. Своим умом буду жить, не пропадём. Да вот хоть к тебе, в помощники подряжусь, рыбу ловить. Возьмёшь?

– Взять то можно. – Старик почесал затылок. Если честно, удивили его слова царевича, не ожидал он от него такого.

Думал, ну попарятся в баньке, поедят как следует. Отоспятся, тоже как следует на перинах мягких, не доски всё – таки, и домой, в царство своё. А оно, видишь как разворачивается? Обиделся стало быть царевич на батюшку, царя Салтана, не хочет домой – то возвращаться. Своим умом решил жить, ну что ж, пусть живёт, только где он ум этот применять будет? Царских должностей в наших краях нету, разве что должность Руслана, князя местного? Так она Русланом же и занята.

Правда, чего греха таить, никудышный князь, Руслан этот, опять где – то шляется. Нет, чтобы княжеством своим заниматься, за порядком следить, да суд справедливый править, он всё себе никак невесту найти не может, видите ли, приспичило ему.

Ты сначала в доме своём порядок наведи, чтобы порядок тот был и достаток конечно же, а потом уже молодую жену сватай. А то получается в княжестве бардак, власти никакой, бояре только и делают, что воруют и всё им мало и мало. И управы на них никакой нет. А князь вечно где – то шляется, и получается, что больше окоротить бояр тех и некому.

Старик ещё почесал затылок, то ли ещё подумал, то ли просто затылок чесался, голову надо помыть:

– Взять – то можно, но каждый должен заниматься своим делом. Я рыбак, моё дело рыбу ловить, а ты царевич, твоё дело царством руководить.

Коли уж родился я в семье рыбака, то на роду мне написано – рыбу ловить. Царством – государством управлять мне никто не доверит, да и сам я не соглашусь, потому как для другого дела рождённый. А ты царевич, ты тоже должен заниматься своим делом – царством управлять. Не царствовать, обжираться – обпиваться, а управлять: чтобы порядок в царстве был. Чтобы народ твой жил в спокойствии и в достатке, чтобы суд справедливым был и чтобы люди лихие и мздоимцы всякие знали об этом и боялись гнева твоего, праведного. Это тоже работа, царевич, и работу эту за тебя никто не сделает, потому что твоя она. А если кто и начнёт её за тебя делать, то лучше бы не начинал, тогда такое может случиться, что и представить страшно…

Царевич внимательно слушал Старика и судя по выражению лица был с ним согласен. А насчёт ремесла рыбацкого он просто так сказал, может быть чтобы Старику приятное сделать, спас всё – таки, а может быть от обиды на царя – батюшку своего, Салтана.

Покуда Старик вразумлял царевича Гвидона, да не только вразумлял конечно, много о чем переговорено было, из баньки вернулись царица со Старухой.

Обе были чистые, напаренные – распаренные, румяные, ну прямо как новые. Царица, так та, вообще, аж светилась вся. Видать, двадцать дён не мыться, да ещё при этом в бочке по морю плавать, тот ещё сахар.

Царица называла Старуху Хозяюшкой, видать, неудобно было называть женщину, почти её ровесницу, Старухой. Они, женщины, ведь какие: если та, которая всего – то на три – четыре года старше меня и уже старуха, тогда выходит, что и я скоро стану старухой, а может быть уже старуха, просто в глаза никто не говорит. А какая женщина, скажите на милость, добровольно посчитает и назовёт себя старухой? Правильно, никакая!