Виталий Бодров - Не буди лихо

— Ты теперь этот… доппельгангер. За тебя дают две тысячи золотом. Большие деньги, да? Есть чем гордиться. Жаль тебя, кошак, хорошим вором был…

Мысли мечутся, пытаюсь найти выход из ситуации, и не могу. Уворачиваюсь от выпада Волка, но подставляюсь под клинок его соседа. Больно, Блин! Рукав намокает кровью, я зверею от боли и безысходности. Разрываю расстояние, уворачиваюсь от ножа правого, бью ногом сапога под колено. Боль ошеломляет его на миг, не больше, но мне этого хватает, чтобы скользнуть ему за спину и толкнуть на ножи приятелей. Это Крот, приятель Волка. Хуже прозвища для вора не придумаешь, в темноте он видит плохо. И вряд ли когда сумеет это исправит, даже если останется жив.

Крот заваливается на землю, увлекая за собой одного из нападавших, кажется, это Вторник. Волк перепрыгивает через упавших, нож блестит в свете луны. Встречаю его ударом дубинки, он легко уклоняется и атакует. Компаньоны не спешат к нему присоединиться, Вторник никак не может выбраться из под Крота (он грузный, Крот, а Вторник не особо силен), а второй то ли пытается помочь кому-то из них, то ли нож обронил, не понятно.

— Готовься, кошак, — шипит Волк, пытаясь достать меня ножом. Легко ухожу в сторону… слишком легко! Волк изворачивается, нож с хрустом впивается в мой бок. Больно-то как! Ладно, пока еще жив — подергаюсь.

Отступаю, Волк прыгает вперед, принимая на левую руку удар дубинки. Выпускаю свое оружие, перехватывая руку с ножом, что нацелился мне под ребро. Волк рычит, сильно бьет локтем. Искры перед глазами, пальцы, сжимающие запястье, слабеют. Новый удар отбрасывает меня назад. Корчусь на земле, глядя на приближающегося Волка.

Он не спешит, поигрывает ножом и нехорошо улыбается. Из-под поджатых губ выглядывают клыки. Не вампирские, конечно, но довольно внушительные.

Умудряюсь вытащить кинжал, но что от него толку, если лежишь на земле? По глазам Волка вижу, подняться не даст. Сейчас прыгнет на грудь, ударит ножом…

Поспешно откатываюсь в сторону, получаю ногой в бок. Ему мало меня убить, надо сперва поглумиться. Выстреливаю обеими ногами в отчаянной попытке зацепить. Безрезультатно. Волк идет неторопливо, уверенно. Пытаюсь уйти кувырком назад, пинок догоняет меня в полете, припечатав к мостовой. Он что, собирается меня забить ногами, как собаку?

В отчаянии кидаю свой кинжал, заранее знаю, что не попаду. Не умею я метать ножи, Безгол не научил, не мог научить тому, чем сам не владеет. Бросок получается слабый, Волк презрительно ухмыляется, готовясь смахнуть кинжал в сторону…

И воет от боли, совсем по-волчьи воет. Пытается перед смертью свою погремуху оправдать. Потому как кинжал сам собой рассыпался вдруг на сотню иголок, которые пробили Волка едва не насквозь.

Сижу на мостовой, удивленно пялюсь на последствия чуда. Вторник и его напарник (да это же Зюзя, лопни мои штаны), куда-то до этого спешившие, застывают произведениями древнего зодчества. Иглы веселой стаей вырываются из тела Волка, готовящегося побеседовать с Блином, складываются снова в кинжал. Кинжал летит ко мне, медленно вращаясь в воздухе. Тело отказывается пошевелиться, волосы встают дыбом. Правая рука, однако, действует сама — поднимается вверх, кинжал ласково тыкается в ладонь рукоятью.

Меня переполняет кураж, энергия чуть из ушей не выплескивается. Подбрасываю себя в воздух, приземляюсь на ноги, рука чуть опущена, острие кинжала смотрит вниз. Небрежно так смотрит, но внимательно. Ловлю взглядом глаза Зюзи и Вторника, в них загнанным зверем бьется страх. Иду на них нарочито-медленно, и они отступают, глаз не сводя с моего кинжала. Прав был Фрол, непростая вещица мне попалась в сокровищнице Фралов!

Не отпуская взглядом врагов, прислушиваюсь. Держится Безгол, все еще держится. Матерщина плотным ковром покрывает улицу и ближайшие переулки.

Зюзя, не выдержав, бросается прочь. Оставшись в одиночестве, Вторник исподтишка озирается по сторонам, прикидывая, не последовать ли ему примеру подельника. Ухмыляюсь, покачивая кинжалом. Ну-ну, и что же ты выберешь, приятель? Уж с тобой-то я и на простых ножах переведаться не побоюсь, а уж с волшебным кинжалом в руке и подавно.

И тут меня сковывает странное оцепенение. Ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Не иначе, магия. Вот сейчас Вторник подойдет и, не торопясь, перережет мне глотку…

Вторник разворачивается и, безумно куда-то спеша, делает ноги. Зато от группы, занятой шиновкой Безгола отделяются двое и направляются ко мне. Ладно, несколько секунд у меня есть, помолиться успею. Если, конечно, вспомню какую либо молитву и успею ее прочитать.

Святой Лакки, заступись за меня пред Творцом и отопри двери… отопри, ты же умеешь! Или хоть подвинься, я сам отопру…

Наверное, святой Лакки или сестра его Удача, за мной все же приглядывали. Потому как решили явить чудо, не первое уже за сегодняшний вечер. Темноту разорвала вспышка красного цвета, и из ниоткуда стали появляться люди. Общим счетом четыре. По всему видно, в посторонние разборки ребята и девка лезть не собирались. Но пришлось. Потому как головорезы Короля без внимания пришельцев оставлять отнюдь не собирались.

Те двое, что собирались вытрясти из меня душу, мгновенно развернулись и атаковали. Ох, и тяжело ребятам придется…

— Что за нафиг? — изумился Боресвет, когда нож чувствительно ударил его под ребро. Кольчуга недовольно скрипнула, нож сломался. — Вы че, братаны, совсем озверели? Если стрелка, так и скажите, мы, в натуре, в чужие разборки не лезем…

Его слова будто и услышаны не были. Поняв, что кольчугу ножом не осилить, противник бросился в ноги, намереваясь перерезать сухожилия.

И нарвался на тяжелый сапог богатыря.

— Не балуй, — строго сказал Боресвет. — Реальные пацаны спину не гнут, понял?

Что-то противник понял. Поднялся с земли, рукавом оттер кровь с лица, а потом так ловко запустил в Боресвета непонятной штуковиной, что тот и охнуть не успел. Только упасть и выругаться два раза.

— Боло, — определила Томагавка. — Вот уж не думала, что это старье еще используют.

— Меня звали? — из портала появился Бол, огляделся по сторонам и неодобрительно покачал головой. — Вот на минуту всего задержался, а вы уже в драку встряли!

— Паршивое место, — согласилась Томагвка. — Но поверь уж, они сами напросились.

Сабля в ее руках вдруг замелькала так, то глазам стало больно. Нападающие неуверенно попятились, ожидая подмоги. Боресвет, поминая Блина и его родню, сдирал с ног веревку.

— Расплющим гадов? — кровожадно спросила Томагавка, забыв, что она не секира.

— А то! — Боресвет поднялся, наконец, на ноги, булава со свистом рассекла воздух. — Кто к нам с ножом придет, таких получит!

— А с боло? — хихикнула Томагавка.

— А с Болом и договориться можно, Бол пацан реальный, — сообщил Боресвет, атакуя стушевавшихся воров. Те ловко уклонялись, постепенно отступая. Томагавка поддержала атаку, нападавшие дружно прыснули в разные стороны, оставляя поле боя победителям. То есть, так могло бы показаться, если б не их навязчивое желание зайти за спину.

А с фронта уже атаклвали новые враги.

— Много их, в натуре, — подивился Боресвет, раскручивая булаву. — И шустрые какие, диву даюсь. Где таких набрали, хотел бы я знать.

— Гнездо у них тут, — мрачно сообщила Томагавка, делая шаг назад. Выпад ближайшего противника ушел в пустоту, но воспользоваться оказией девушка не успела, напарник подстраховал атакующего, и ей пришлось уворачиваться от нового удара.

— Всех порву, — заявил Боресвет, удачно зацепив противника булавой. И застыл на месте, бешенно вращая глазами. — Что за хрень? Я двинуться не могу!

— Магия, дружок, — сообщила Томагавка. Ее заклинание задело только краем, замедлив движение. Торжествующие враги бросились к ней, размахивая ножами…

Глухо щелкнула тетива. Боресвет услышал чей-то предсмертный хрип и почувствовал, что его отпустило.

— У меня вот так однажды поясницу прихватило, — сказал он. — Не поверишь, неделю шевельнуться не мог. А Муромец вообще тридцать три года на печи просидел. Что это было, в натуре?

— Маг у них был, — сообщил Лониэль, доставая новую стрелу. — Неплохой маг был.

— Умер, как воин, от стрелы в толстое пузо, — расчувствовалась Томагавка.

— Каждому магу такую бы смерть, — пожелал Боресвет. Бол оскорбленно фыркнул.

— Спасибо тебе за заботу. Ха, а где эти, которые ножами махали?

Нападавшие словно растворились в тенях, будто их и не было.

— Безгол!

— Один-то остался, — хищно заметил Боресвет, поудобнее перехватывая булаву…

Свист стрелы. Уж я-то этот звук хорошо знаю, не раз и не два мне в догонку стрелами салютовали. И — восхитительное ощущение свободы. Я снова могу двигаться! А значит, можно исчезнуть, пока есть возможность…