Кэтрин Коути - Bücher, Bücher!

— Нет, сударь, — слуга сокрушенно покачал головой.

— Ну тогда стакан святой воды? Только мне качественная нужна, чтоб ее как минимум епископ благословил.

— Как я могу судить, интервью с фроляйн Сарой прошло неблагополучно?

Гроб вздрогнул, чуть было не соскользнув с постамента.

— Это зависит от точки зрения, — раздался голос, в котором можно было растворять металлы. — С одной стороны, Сара сказала, что хочет подвесить на моей дыбе окорок. С другой же, такого издевательства над полезным инвентарем не произойдет, потому что моя невеста решила повыбрасывать из камеры пыток все содержимое, обить ее розовыми штофными обоями и устроить там себе будуар — чтобы быть ко мне поближе!

— Мне очень жаль, сударь…

— А вот мне не жаль, — произнес виконт, смакуя каждое слово. — Наоборот, я рад. Знаешь ли в чем причина моей радости? В том, что это была не моя затея, а значит мне есть с кого спросить!

Известно, что вампиры умещают в одном движении то, для чего смертному потребовалось бы десять. Если приплюсовать сюда недюжинную силу, то можно понять, почему крышка гроба отлетела на несколько метров и раскололась надвое, а сам вампир через долю секунды уже стоял у постамента, оглядываясь в поисках жертвы. Глаза его отливали красным. При виде его улыбки даже саблезубому тигру понадобилась бы терапия по устранению навязчивых страхов. Но не стоит недооценивать и приобретенных рефлексов. Когда крышка гроба приподнялась на пару миллиметров, Куколь был уже на другом конце замка.

Присев на краешек ложа, Герберт поболтал ногами и вздохнул. Ну и пакостный же выдался вечерок! И это еще самое начало, так сказать, первая виноградина, съеденная в новогоднюю ночь. Будущее таило щедрый запас гадостей, готовясь обрушить их на чью-то невинную белокурую голову. Сначала дуэль с Альфредом, который не знает, за какой конец держать пистолет. Затем Бал и оглашение помолвки с невыносимой Сарой Шагал. По оглашению помолвки они будут официально считаться мужем и женой. Ведь трудно представить себе упыря, который настаивал бы на традиционной свадебной церемонии, со стоянием у алтаря и разбрасыванием риса (последний пункт свидетельствует о том, что некоторые немертвые тоже воспринимали «Носферата» уж слишком серьезно). Ну а за этим печальным событием последуют поздравления и советы по домоводству. Эржбета презентует новобрачным чайник без ручки, по накипи в котором можно будет определить точную дату его изготовления. Прадедушка Фердинанд, забывшись, подарит им свою вставную челюсть. А уж про первое брачное утро виконт старался не думать. Но по сравнению с ним даже медовый месяц Гюнтера и Брунгильды покажется идиллией.

Герберт заметил поднос на подоконнике и вскрикнул от ужаса, но отсутствие кулинарных изысков Сары отчасти приподняло его настроение

— Куколь! — наконец позвал вампир, окуная печенье в чашку крови. — Поди сюда. Я вспылил и… в общем, mea culpa.

— С кем не бывает, сударь, — горбун замаячил в дверном проходе. — Но на самом деле, вам незачем волноваться. В запасе у нас еще одна идея.

Виконт насторожился.

— Девица с готовностью прервет помолвку, если указать ей на другого, более подходящего кандидата. Иными словами, если она влюбится в кого-то еще и позабудет вас.

— Было бы замечательно, но проблема в том, что наш замок — это не колонка с объявлениями знакомств. Разве что на балу кого-нибудь встретит, но тогда будет слишком поздно. Пока что есть я. Есть отец, которому Сара нужна, как коробок с осиновыми зубочистками. Есть ты, но я не могу отплатить тебе такой подлостью за годы верной службы! Есть Альфред, которого эта девица считает одушевленным ведром с горячей водой…

— Вот о нем я и хотел с вами поговорить, сударь. На сегодняшнем поединке он должен вас застрелить.

Виконт подавился кровью, припомнив манипуляции Альфреда с перчаткой, а потом расхохотался. Даже сырые стены склепа задрожали, осуждая неуместное веселье.

— Альфред? Меня? Да он по слону из пушки не попадет!

— В таком случае, ваша задача усложняется, сударь. Вы должны устроить так, чтобы он непременно попал, а я со своей стороны сделаю все, чтобы в тот момент фроляйн Сара занимала наблюдательную позицию. Женский пол, как известно, питает страсть к победителям. В особенности это относится к таким… целеустремленным особам, как ваша невеста. Когда наш гость одержит над вами триумф, все внимание фроляйн Сары переключится на него.

Герберт наморщил лоб. Эта теория звучала заманчиво, вот только…

— Постой-ка, но ведь тогда… ведь тогда их чувство окажется взаимным?

— Боюсь что так, сударь.

— И Альфред… он оставит меня, да? Он ведь уйдет с ней! И у него хватит наглости радоваться при этом!

— В настоящее время, это самая лучшая идея, — ответил горбун, на всякий случай пятясь к двери.

— Это идиотская идея! — взорвался Герберт. — Не отпущу его! Он мой, он не покинет меня против моей воли!

Куколь только руками всплеснул.

— Ну не можете же вы запереть его в замке! Птица не будет петь даже в золотой клетке…

— Мне и не нужно чтобы он пел, тем более что слух у него напрочь отсутствует! Просто чтобы он остался!

— Сударь, вы перепробовали все…

— Вовсе нет. Осталось еще целых 38 советов, — буркнул вампир.

— Но таким образом вы убьете двух зайцев одним камнем (Это литературный перевод выражения, которое на местном диалекте звучит как «Убить двух летучих мышей одной головкой чеснока»). Во-первых, фроляйн Сара исчезнет с вашего горизонта, а во-вторых… вы сделаете Альфреда счастливым.

— Да разве я фея-крестная, чтобы меня заботило его счастье? Обо мне кто-нибудь подумал?! Как мне-то быть, если он меня оставит? Я ведь не виноват… ну не виноват же я, что в него влюбился! Проклятье! Да если б я мог выбирать, его имя значилось бы в самом конце списка! Но теперь-то что мне делать? — Герберт потер глаза кружевными манжетами. — И не вздумай даже заикаться, что время лечит! У нас, немертвых, слишком хорошая память, а время для нас как точильный камень — не притупляет воспоминания, а делает острее. Если Альфред уйдет, то с чем же я останусь?.. Мои слова звучали бы убедительнее, если б мое сердце еще билось, да? Но разве я виноват, что все получилось именно так?

Уткнувшись лицом в подушку, вампир зарыдал. Истерика была закономерной. Куколь ожидал, что его предложение вызовет именно такую реакцию, потому хотя бы, что лексикон молодых упырей, как на трех слонах, зиждился на «моё», «хочу» и «немедленно.» Так что виконт напоминал отпрыска из богатой семьи, который падает на пол в игрушечной лавке и колотит руками и ногами, потому что понравившуюся ему игрушку кто-то уже купил.

   Или нет? Перед глазами сама собой встала картинка вроде тех, что рисуют чтобы разжалобить толстосумов и собрать по подписке деньги для бедных. Грязный и лохматый оборвыш стоит перед витриной магазина и зачарованно смотрит внутрь, стараясь впитать и тепло, и блеск канители, и застывшие улыбки кукол, что смотрят на него с полок. Он, конечно, мечтает, что среди толпы разряженных покупателей найдется место и ему, но вот хозяин шугает его от витрины, чтобы с ворчанием стереть со стекла следы грязных пальцев. И мальчишке ничего не остается, кроме как отправится домой, к сырым стенам и погасшему очагу. Когда в следующий раз ему придется выбирать между добром и злом, он вспомнит запертую дверь игрушечной лавки… и сделает выбор.

Слуга помотал головой, отгоняя наваждение. Бред ведь! Виконт фон Кролок просуществовал уже несколько веков, и если нельзя было сказать, что у него руки в крови по локоть, так это лишь потому, что он тщательно за ними ухаживал и регулярно делал маникюр. Он меньше всего походил на одинокого мальчишку…

…которому всегда холодно и всегда хочется есть.

Куколю захотелось погладить молодого хозяина по вздрагивающим плечам, но это было бы слишком большой вольностью. Поэтому он лишь произнес тихо:

— Самопожертвование — это высшая степень любви.

Герберт медленно повернул к нему залитое слезами, бесконечно злое лицо.

— Я вампир и плевать хотел на самопожертвование, — отчеканил он.

На поле перед замком клубился туман. Его нельзя было резать ножом, потому что нож непременно бы затупился. Скорее уж вам понадобилась бы пила и бесконечный запас терпения.

   Герберт фон Кролок, который выстреливал свой вензель на стволе ели, что росла в тридцати метрах у него за спиной, опустил револьвер и огляделся по сторонам. Ему показалось что он ощущает на себе чьи-то взгляды. Это чувство вряд ли знаменовало грядущую паранойю, скорее всего, Куколь и Сара уже занимали стратегический пост. И где только Альфред, серафимы его подери? Если все затянуть, то не хватит времени даже к балу приготовится! На случай, если придется бежать в парадную залу прямо отсюда, Герберт надел синий бархатный камзол с белоснежной рубашкой, загодя расчесал волосы и напудрился. Теперь же у него возникли сомнения в целесообразности этих мер. Куда бы Альфред ни попал, переодеваться все равно придется.