Гарри Гаррисон - Билл, герой Галактики, на планете десяти тысяч баров

– Понятно. Вы у нас впервые. Это бывает.

– Как вы догадались? – спросил Эллиот.

– Синдром новичка. Обычное дело. Как вы думаете, чего бы хотел ваш друг? Между прочим, у вас потрясные платья. – Бармен окинул взором ряды бутылок. – Хм-м. Что же мы имеем? Может, немного изысканного вина, выдержанного в подвалах у Дядюшки Нэнси?

– Фррр. – Билл одним движением головы изобразил твердое нет. – Фррррр!

– Ах! Тогда начнем с крепкого! У нас есть бурбон, цена умеренная, но на вкус – слезы счастья!

– Ага, – отозвался Эллиот, – нет. Я думаю, что для начала мы возьмем два очень больших пива… Однако у вас выбор!

Билл, тяжело дыша, согласно закивал. Захлебываясь при этом обильной слюной.

– О Боже, да у вашего приятеля синдром слюноотделения. Обычное недомогание на планете Баров. Значит, пиво. Не эль, не сидр… – бармен задумчиво перебирал варианты. – Желаете горького? Или лучше охлажденного светлого?

– Биллу хочется чего-нибудь вкусного. На службе у Императора не часто приходится отведать хорошего пивка.

– Ах! Все понял! Сегодня мы получили лучшее горькое номер два. Старое «Черное сердце»! – Бармен схватил две огромные кружки.

– Лучшее номер два? Почему не просто лучшее?

– Потому что, к сожалению, очень старое уже кончилось. Но вы знаете, все сорта одинаково хороши. Лучшее горькое – не больше чем название марки. – Он уже открыл кран, и темная пенистая жидкость потекла в трехлитровую кружку. Вскоре бармен подставил под кран вторую. – Думаю, вашему другу оно понравится. – Он водрузил кружку на стойку перед Биллом.

Билл припал к ней. Он пил, пил, пил, а когда наконец оторвался, чтобы перевести дух, заметил, что отпил лишь малую часть! Билл еще немного попил и отставил кружку, чтобы отдохнуть от наслаждения.

Гастрономический оргазм!

О сладостные злаки, соединенные с водой и в чудесном превращении ставшие усладой языка! Томительные волны наслаждения наполнили все существо Билла, теплые, как поцелуй возлюбленной. Высшее наслаждение. Это было само дыхание настоящей поэзии вкуса!

Билл отер рукавом губы и блаженно икнул.

– Уа-ах! Это бесподобно! – выдохнул он.

– Наконец мы наблюдаем синдром удовлетворения, – прокомментировал бармен, поставив перед Эллиотом вторую кружку.

Эллиот попробовал напиток и нашел его восхитительным.

Билл хотел было глотнуть еще, но что-то его остановило. Благополучно отыкавшись, он впал в праздничное состояние, и ему захотелось пообщаться с радушным хозяином.

– Я Билл. С двумя «л». А это мой напарник, Эллиот! Мы туристы!

– Ага, правильно, туристы! – подтвердил Эллиот.

– Отлично, рад познакомиться, Билл и Эллиот! – ответил бармен. – А я Дядюшка Нэнси.

– Дядюшка Ненси. Ага, хозяин?

– Правильно, – самодовольно подтвердил Дядюшка Нэнси. – Он самый.

– А скажи-ка, Дядюшка Нэнси. Объясни мне, дураку. – Билл, ухмыльнувшись, обвел глазами посетителей. – Почему у вас все мужчины носят женские платья?

– Поймешь – когда напьешься в платье, Билл, – усмехнулся в ответ Дядюшка Нэнси. – Однако мне пора заняться и другими клиентами.

– Ага, но извините, Дядюшка Нэнси, – вмешался Эллиот, – это что, книги там, на верхней полке?

Билл вслед за ним поднял глаза. Под самым потолком, в полумраке, виднелся длинный ряд книжных переплетов. Ниже был укреплен плакат с надписью на латыни: «Veni, bibi, transvestivi».

– Да, это книги! – Улыбка Дядюшки Нэнси стала еще шире.

– А что означает эта латинская надпись? – продолжал интересоваться Эллиот.

– Пришел, напился, переоделся! – перевел Дядюшка Нэнси.

– Ага, ясно, Дядюшка Нэнси, – продолжал Эллиот. – А эти книги… вы не состоите в Колпартии?

Разговоры тут же стихли, в баре повисла тишина. Все головы повернулись в сторону Эллиота. В баре заметно напряглись мускулы. Заиграли желваки. Сжались крепкие кулаки.

– Нет, что вы! – ответил Дядюшка Нэнси. – Но ведь читать не запрещено, не правда ли?

– Ага, нет. Но это зависит… – начал было Эллиот, но Билл зажал ему рот.

– Мой друг хотел сказать, что никогда таких книг не видел.

Напряжение сразу спало, разговор в баре зашумел опять.

Билл облегченно вздохнул. Лично он ничего против книг не имел. Он предпочитал комиксы. И всегда придерживался правила: живи и давай жить другим, потому что сам любил пожить в свое удовольствие. Поэтому он ничего не имел против увлечения литературой. Сам Билл никогда не умел как следует читать. Какие же колледжи в деревне? Какие там, к черту, книги – он на планете Баров! Чинджерами надо заниматься!

– Очень рад, что они вам понравились! – воскликнул Дядюшка Нэнси. Он указал на полку, уставленную томами в кожаных переплетах, которая протянулась во всю длину бара. – Это моя коллекция классиков. Обратите внимание, как прекрасно они подобраны! Говорят, некоторые тома были выпущены еще на Земле. Конечно, это неправда, но неправда приятная.

С величайшей осторожностью он снял с полки книгу и положил перед Биллом и Эллиотом. Мягкий пергамент. Золоченый обрез. Черная с красным обложка. Великолепная вещь. Даже на Билла произвела впечатление.

– «Дэвид Копперфилд»,[6] Чарлз Диккенс, – прочел Билл. – Это что, из жизни шахтеров?

– О нет! Это классическое произведение, Билл! – воскликнул Дядюшка Нэнси. – Прекрасная книга о ранних годах викторианской эпохи.

– Как воняет весь этот хлам! – послышался недовольный гнусавый голос из-за спины Билла.

Билл обернулся и увидел того самого хиппи с Адской планеты, что пытался его поджарить!

Нет, это был не тот.

Хотя и похож как две капли воды на того самого хиппи, что стрелял в Билла и ранил Эллиота. У него были такие же длинные, перехваченные ленточкой волосы и клеши. Только этот покрепче и ростом повыше, лицо посерее и попрыщавее.

А поверх одежды этот шут гороховый натянул цветастое платье в стиле «му-му».

– Дерьмо, – упрямо повторил паренек. Дикий анархический огонь горел в его глазах.

– Я, кажется, уже предупреждал, что в моем баре хиппи делать нечего, – ответил на это Дядюшка Нэнси.

– Ага, но, по-моему, это отличная книга, – мягко возразил Эллиот. – А вы какие предпочитаете?

Паренек скрипнул зубами и возмущенно фыркнул. От него попахивало травкой. А изо рта пахло сильно и дурно, в том числе синтетической пищей.

– Я люблю… – с вызовом начал он. И выпалил: – Порнуху!

– Ну что ж. – Билл спокойно хлебнул пивка. – Я тоже порнушку уважаю!

Тут парень схватил Билла за грудки.

– Не воняй, мужик! Это тебе никакая не порнушка или порнушечка, понял? А добрая старая порнуха!

– Понятно, мистер! – вмешался Эллиот. – Только зачем так обижаться!

В другой раз Билл, не задумываясь, учинил бы потасовку. Однако в женском платье драться неудобно – неприлично как-то, не по-женски. Да и платье порвать можно.

– Извини, старичок. Не хотел тебя обидеть. Выпьешь что-нибудь? Угощаю!

Парень все еще нервничал.

– Ладно. Хорошо бы чего-нибудь покрепче.

– Покрепче – это формальдегид, что ли? – презрительно скривился Дядюшка Нэнси. – Отличная мысль, приятель, однако мы дерьма не держим.

Биллу как-то довелось попробовать формальдегида, и из этого опыта он вынес твердое убеждение, что данный напиток противопоказан даже мертвецам. Он замотал головой.

– Ох, Дядюшка Нэнси. Не надо о грустном. – Он был уже приятно пьян и бесконечно дружелюбен. – Мне так хорошо и весело, и всем того желаю. Почему бы тебе не угостить моего длинноволосого приятеля самым крепким напитком, который только найдется в твоих кранах и бутылках?

– Сей секунд!

Бармен вытащил из-под стойки маленькую бутылочку с красной этикеткой. На которой было написано по-староанглийски:

Старая смерть

А внизу мелким шрифтом была сделана приписка: Считаем своим долгом известить вас, что никому из живущих еще не удавалось допить бутылку до конца.

– Я тоже хочу такую, – с тихой завистью алкоголика произнес Билл.

– Третьим буду, – не отставал Эллиот.

– Это последняя, – отрезал Дядюшка Нэнси. – Но у меня есть еще три бутылки напитка из молока яков, и я с удовольствием их с вами выпью. Мой любимый напиток в это время дня. – Он вытащил бутылочки, проворно их откупорил, одну схватил сам, а две другие выдал приятелям. – За здоровье яков! – провозгласил бармен и залпом осушил бутылочку.

Таких напитков Биллу еще не приходилось пробовать: в желудке раздался приятный взрыв. Славно!

Глаза Билла увлажнились слезами радости. Он попытался выразить охватившее его чувство, но вместо слов изо рта вырвалось только громкое «Муууу!».

– Оп-па! – крякнул Дядюшка Нэнси, утирая невольные слезы. – Настоящий напиток. То, что надо! Муууу!

Эллиот Метадрин смог сделать только маленький глоток. Хиппи презрительно улыбнулся при виде такой осторожности и единым духом вылакал свою порцию. Казалось, что из ушей у него повалил пар. Но парень ничуть не окосел – и не пал замертво, – лишь в глазах его вспыхнул дикий огонь. Реклама, ясное дело, наврала, как всегда.