Андрей Руб - Джок. Выбравший тень. Книга 3.

Если уж вам очень надоели гости, то взгляд на часы будет красноречивее, если вы переведёте его на висящую на стене двустволку.

Уставившись на меня, этот ровесник века задал мучавший их всех вопрос: — Нах?

Шучу.

Задал он этот вопрос, но совсем по-другому. Еще бы! Ведь мое предложение с ходу уравнивало их род с остальными, и не только уравнивало.

— Господин барон, я, пожалуй, спрошу за всех. Вам-то это зачем? Вы богаты, у вас большая родня, связи в столице?

(Интересно, какая су… суловейка про связи им насвистела?).

— Ну что ж, я отвечу честно. Род — это хорошо! Но клан лучше. Вот вы, многого добились? И не мне вам объяснять, что такое клан. Он силен верностью друг другу. Чем более он многочисленен, тем более безопасно в нем жить.

— А вы не боитесь? — спросил он провокационным тоном и уставился на меня.

— Нет. Чем лучше воины клана, тем он сильнее, чем богаче его члены, тем богаче клан. Клан помогает только своим, но помогает всем, чем только может. Вы принесете присягу мне, и я решу, что нам делать дальше.

Ну, в общем поговорили. Как вы догадываетесь, решение было одно — вступать.

А я, таким образом, решал сразу несколько задач и теперь мог быть спокоен за Вигос. Трое Арде оставались 'сторожить' замок и доводить мобилизацию до ума. Уве оставался капитаном, один из Арде — лейтенантом и двое полусотниками для молодых. Они получили под свою команду сотню местных балбесов (эти тоже пришли по моему призыву за легкой и простой работой). Остальные не пригодные отправились по домам. Два десятка пришлось оставить в замке, они составят дежурную смену. Оружие для молодых у меня было, доспехи тоже и одежда мало бу. Зашьют, постирают, и будет как новая. Что радовало — люди были уже мои. Ни хрена они пока не умели, но… 'лиха беда начала'.

После недельной тренировки выстрелить из арбалета, сумеет и последний косорук. Выпускать же их в поле я пока не собираюсь — это попытка закидать их трупами, противника. Но в моем замке, вернее в долине хватит места для их тренировки.

Счастья вам дорогие мои!!! Вы много раз проклянете меня, пока из вас что-то выйдет. Но воинов из вас я сделают, через не хочу и через не могу. Да здравствует Советская Армия и зеленая трава, которую не курят, а красят! — самый замечательный психоделик*, который выносит твой мозг и заменяет твой ум правильным пониманием жизни и устава. И поймут они всю прелесть армейских выражений, припомнившихся мне мгновенно: Приказание надо выполнять быстро, и чтобы пятки сверкали, как начищенные сапоги.

Товарищ солдат, вы что — инвалид 6-ой степени? Что вы стоите в позе проглоченного лома, как будто радикулит скрючился? Вы что, никак не можете найти позу, которая бы удовлетворила товарища полковника? Солдат своим видом должен убивать всех!

Солдат должен смеяться громко и четко: "Ха-ха!". Сейчас я сделаю вам весело и вы почувствуете палку на своей голове.

Да… как в барабан не труби — все равно толку не будет. А я теперь имел реальную силу. Это конечно не легионы короны, но здесь на окраине королевства — это уже кое-что. Ну а зарежут меня? Так мне и надо. Фаталист я.

Не дай возможности предать себя — и будешь ты жить долго и счастливо. Можно просить помощи у бога. Только вот если ты начинаешь чего-то просить, это означает, что ты слаб. Прежде всего — духом. Поэтому выпрашивать и надеяться на высшие силы? Ха. Это все равно, что ждать помощи от государства или мудрых чиновников. Они ведь так похожи. Говорят одно, а делают другое, а целуют третьих (причем в те уста, которыми они не просят дать), да и делают, только то, что им выгодно.

А слабые? А слабые здесь долго не живут. Это только в сытом обществе заботятся о никчемных людях. Тут пока естественный отбор катит по жизни, как 'Катерпиллер' Дарвин по эволюции. Ленивым жрать нечего и голод толкает их либо работать, либо рисковать, либо думать. Неспособные на это — просто дохнут. Вот такая тут грубая 'се ля ви'.

Чё-то я расчувствовался, а надобно еще землицу прибрать, а то бедная баронесса Тиок неимоверно 'страдаить' без своего 'имушшества'. Хотя глядя на то, как они диким кагалом носятся по замку и играют со скакалочками и с новыми 'фрейлинами' такими же бесенятами играют в классики, я в этом даже засомневался.

Но барон Ольт точно знает, что надо защищать права обиженных детей всеми силами и средствами. Поскольку просвещенный гуманист… и вообще… я уже почти Ленин. В смысле, как лучший друг детей! (Думаю что развитие сюжетной линии "Ленин — лучший друг детей", не будет рассматриваться как пропаганда педофилии — особенно в свете сюрреалистичной деятельности комиссии по морали). И песню в пример приведу:

Чей портрет мы видим дома

В светлой комнате своей?

Чье лицо нам всем знакомо,

Кто был лучший друг детей?

Ну и Припев:

Это Ленин дорогой,

Это Ленин наш родной.

Это Ленин дорогой,

Это Ленин наш родной*.

Не слыхивали эдаких перлов изящной словесности развитого социализма? Нет? Жаль. А некоторым приходилось это петь хором. Хе-хе.

Красавец-барон ехал по дороге и в гордом одиночестве предавался думам. А как иначе? Скука ведь смертная. Золотишко и ценности уехали в Лимарн, продукты привезут позже. А я буду бороться за попранные права сирот.

Ладно. Еще пару месяцев и выковырнуть меня отсюда будет ой как непросто и стоить это будет такой кровищи желающим, что они трижды подумают, как обижать сироток. А то, что такие желающие вскоре найдутся, это я точно знаю. Ну пусть попробуют меня полапать за интимные места. Эх, 'нон лимитус хоминус долбосбус'. Ну чего? И простенькая латынь уже не понятна? Чему сейчас только не учат в школе? Кроме того что действительно нужно. Тады переведу для не высоколобых — нету предела человеческой глупости. Вот чего это значит.

Забавная ситуация просто возникает. Какая? Да простая. Барон я нынче пограничный, следовательно, подчиняюсь королю. А земля моя, в смысле Каина — это вассалитет герцогов Лоуили, которые опираются на жрецов. Ну а противники их герцоги Виарди — это покровители магов. Вот и думай.

С одной стороны — я вассал короля, с другой — земля вроде как вассалитет Лоуили. Барон Лимарн должон воевать под знаменем своего сеньора. Но… власть-то надо мной коронная, а не герцогова. Бабы тут права голоса не имеют, а из мужчин в роду только я. Поэтому пойти воевать за их интересы? Это они утрутся! Не смотря всю их военную машину. Воевать за чьи-то интересы? Да я этот поху… эээ… пацифист! А они, как и лучший друг физкультурников — Лаврентий Рэба*, пущай как пролетарии всех стран — пролетают. Как сказал про него поэт: Цветок душистых прерий — Лаврентий Палыч Берия. Ага. И ответ мой им будет тоже стихами:

Цветёт в Тбилиси алыча

Не для Лаврентий Палыча,

А для Климент Ефремыча

И Джока Ольтыча.

Потянем время. В конце концов, врать, притворятся и тянуть кота за волынку, у нас учат с детского сада. Страна такая и менталитет оптимиста у нас воспитывается быстро и ненавязчиво. Сим тут же поддакнул: — Оптимист говорит, что мы живем в наилучшей возможной стране. Пессимист боится, что это действительно так.

— Вот! Как думаешь Сим, обманем герцогов?

— Судя по героям ваших книг вы только этим и занимаетесь. А еще страдаете, терзаетесь смутными сомнениями и рефлексией, как некий Раскольников.

— Да… вот такие мы разносторонние…, - несколько туманно ответил я, не сообразив с ходу достойный ответ.

— Всего разностороннее бывает бездарность. Это сказал Ландау, только Григорий.

— Еврей?

— Не знаю…

— Это ты как-то неправ.

— Ага. И ответ у вас на любую дичь один! '- это загадочная русская душа'. Вот Новодворская Валерия Ильинична сказала — 'За последние семь лет человечество утратило с нашей помощью такой золотой эталон, как фундаментальный критерий 'прав человека'. Оказалось, что человек далеко не универсален и что права — не ваучер, их нельзя раздавать всем поголовно. Я лично никогда и тешила себя такой погремушкой. Я взрослый человек. Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) — не должны. Право — понятие элитарное. Так что или ты тварь дрожащая, или ты право имеешь. Одно из двух…'.

— Почему-то я даже боюсь спрашивать, ЧТО ты сейчас читаешь. Впечатлительный ты мой…

— И еще она сказала, что ' Украина — это та Русь, которая осталась дома'.

— Слышь… ты… теоретик. А знаешь, что она еще сказала?

— Что? — заинтересованно спросил Сим.

- 'Секс — это занятие не слишком увлекательное. Это скучно: я читала!'*.

Сим озадаченно затих. Похоже, крыть ему было нечем.