Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь

Парочка грабителей действовала довольно ловко и хитроумно, что было весьма странно – обычно лихие люди предпочитают тупую и прямолинейную тактику: засесть в засаде, а потом кинуться на оторопевшего путника, беря не умом, но наглостью и нахальством.

Чародейка пожала плечами.

За ее очень долгую жизнь кто только на нее не нападал – от наемных убийц, посланных обиженными ею королями, до боевых монахов из инквизиции Святого острова и от пиратов до коллег‑колдунов. (Все попытки кончались для ее врагов одинаково плохо.)

Но вот разбойники встретились ей первый раз. И то попались какие‑то необычные разбойники.

Ну ничего, разберемся.

А пока немного поиграем.

Та‑ак…

Сейчас небольшое заклятие Кружного Пути, какое так любят лешие. Легкий Туманный Полог – и посмотрим, как два охотника за чужим добром будут блуждать в трех соснах.

– …Послушай, а ты точно помнишь, что она шла именно тут?! – уже, наверное, в третий раз справился Гавейн.

– Да говорю ж тебе – сам видел, как она сюда свернула! – рыкнул, теряя терпение, Парсифаль.

– Тогда почему?..

– Да не знаю я! – вспылил тевтон. – Отстань! Лучше смотри в оба! Она не могла далеко уйти!

И в самом деле – уйти в этом небольшом придорожном перелеске было решительно некуда. Слева и справа от него тянулись старые безлесные пустоши на месте, где мужики выжигали лес под пашню (хорошо живет тут народ, земли много).

А прямо лежало болото, куда путница вряд ли бы сунулась.

Неужели же треклятая девка что‑то почуяла и сумела их обмануть? Нет, чушь! Не ведьма же она в самом деле?!

Парсифаль с Гавейном совсем было отчаялись и хотели уже повернуть обратно, как вдруг деревья расступились, и узкая тропинка вывела их на поляну.

Там на пенечке сидела их предполагаемая жертва, мирно расстелив перед собой платочек, на котором лежала луковица и пара яиц – она, видно, решила перекусить в дороге.

Файервинд же своим вторым зрением изучала вывалившихся на поляну встрепанных громил.

Ничего вроде особенного. Два голодных и злых мужика, наверняка давно не мывшихся. Один – явный тупица, второй – хотя и поумнее да попригожее, но трусоват и невежда.

Ага! Это что‑то новенькое. Хм‑хм…

В их ауре она заметила слабый отпечаток некой странной, но весьма могущественной магии, не похожей ни на обычное земное чародейство, ни на старую и хорошо знакомую магию народа ти‑уд, ни на волшбу Малых Народцев.

Это удивило и встревожило ее.

Пожалуй, с ними надо будет поговорить.

– Мир вам, святые отцы, – с милой улыбкой приветствовала их Файервинд.

– Привет и тебе, дшерь наша, – буркнул из‑под капюшона Гавейн, вспомнив годы, проведенные в ордене Мечехвостов. – Куда направляешься?

– Я? – переспросила Файервинд. – Моя дорога лежит в Искоростень, достопочтенные.

– Искоро… что? Так вот знай, красавица, что дорога эта на Киев лежит, – развеселившись непонятно почему, заявил Гавейн. – Не хочешь ли ты обмануть нас? Это же грех…

– На Киев? – Дрожь в голосе Файервинд была почти неподдельной. – Тогда простите, святые отцы, мне нужно сейчас же идти искать другой путь. Вы же не будете возражать, если я вас покину?

С милой улыбкой Файервинд встала.

– Не будем! – подтвердил бородач. – Но сперва скидывай с себя пояс! Посмотрим, чем он у тебя набит!

– Э‑э‑э… простите, что вам надо? – удивленно переспросила девушка, округляя глаза.

– А чего тут понимать, елы‑палы?! – гаркнул, теряя терпение, бритт. – Гони монеты, дура безмозглая! И вообще, не слышала разве – бог велел делиться!

– Если никого грабить не будут, то богатеев слишком много разведется! – поддакнул Перси. – Ну ладно, ты мне понравилась, убивать не будем… – Мерзкая ухмылочка появилась на лице парня. – Ну разве что позабавимся слегка! Или не слегка…

– Отдавай золото, крыса! – набычился Гавейн, надвигаясь на стоявшую столбом Файервинд.

– Но… Я… Как же это?..

– Деньги давай, деньги! – вышел из себя и тевтон. – А то хуже будет! Или скажешь – у тебя денег нет?

Грубый голос, казалось, вверг девушку в полное замешательство.

– А! – вдруг ткнула она пальчиком в сторону готового взорваться Перси. – Я поняла! Так вы разбойники, да? Но ведь тогда вас казнят! Святые отцы, вам нужно бросить это греховное и богопротивное занятие! Вы погубите не только тела свои, что палачам отданы будут, но и души…

Гавейн опешил.

– Ты че, совсем ум потеряла?! Ты сама деньги отдашь или мне их с твоего трупа снимать?

– Нет, нет, что вы, – залопотала девица. – Я, конечно, отдам вам все…

Она торопливо зашарила за пазухой.

– Ну где же они? Ну вот… Забыла… – сокрушенно заморгала. – Забыла…

С виноватой улыбкой провела рукой по туго набитому поясу.

– Смотрите, тут же ничего нет – совсем пояс пустой.

– Так ты издеваешься! – взвизгнул Парсифаль, медленно извлекая меч из ножен. – Ну не взыщи! Раз ты не поняла…

Блондин высоко поднял меч, готовясь обрушить его на беззащитную жертву, неподвижно стоявшую у пенька.

Когда до девушки оставалось шага три, она резко повернула кисть правой руки, в которой держала посох.

И его нижний конец, обитый медью, описав дугу, врезался аккурат между ног тевтона.

– А‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а!!! – завыл, заревел Парсифаль, словно дракон, которому прищемили то самое место, куда с такой точностью угодила Файервинд.

Выронив меч, он покатился по земле, держась обеими руками ниже пояса и путаясь в лохмотьях.

– Если ты, жирный боров, не понял, что тебе и твоему дружку лучше свалить отсюда, пока еще можешь убрать с моей дороги свое толстое пузо и пустую башку, то не жалуйся! – произнесла Файервинд, со змеиной улыбочкой глядя на крепыша.

Уже в глубине души осознавая, что проиграет, Гавейн устремился в атаку, выхватывая клинок из‑под одеяния.

При этом распахнувшийся балахон зацепился за можжевеловый куст. Жалобно затрещав, прелая рогожа порвалась, и половина хламиды повисла на ветвях, отчего вид британец приобрел весьма комический.

По‑разбойничьи свистнув, Файервинд перехватила посох двумя руками, лихо его закрутив.

Угрюмо прорычав что‑то, бородач выставил вперед верный гладиус, прикидывая, как отбить опасно вертящуюся деревяшку.

Про эти хинские штучки с борьбой на посохах он краем уха слышал. В ордене этому даже обучали желающих. Но зачем нужны какие‑то палки, когда в руках добрый меч из отличной стали?

Оконечность посоха, блестя стертой медяшкой, полетела прямо в лоб Гавейну, и он уже приготовился отбить дрын, а потом достать в выпаде проклятую бабу, в эту минуту так напомнившую треклятую амазонку!

Не тут‑то было – посох по‑змеиному отскочил назад, а потом вновь метнулся вперед, клюнув Гавейна в запястье.

Тот мгновенно перестал чувствовать правую руку.

Меч выпал…

Последнее, что видел крепыш перед тем, как в его голове взорвался огненный шар, после чего наступила тьма, был устремившийся прямо ему в лоб медный наконечник…

Ухмыльнувшись, чародейка перевела взгляд с неподвижного тела поверженного бритта на стонущего и воющего Парсифаля. Пошевелила пальцами, словно разминая затекшие ладони, и туша тевтона перестала корчиться и замерла.

Теперь с ними можно будет поработать спокойно. Выяснить, что это за люди, случайно ли они попались ей на дороге и кстати – откуда взялась эта непонятная магия, с какой они не так давно имели дело.

Потом…

Потом посмотрим, что с ними делать.

Однако же заниматься всякими тайными делами рядом с оживленной дорогой не слишком сподручно. Вдруг да какому‑нибудь проезжему купчине вздумается тут сделать привал? Или уйти в лес с пригожей рабыней? А не дай Темные Владыки, еще принесет нелегкая какого‑нибудь жреца‑заклинателя, который почует творимое волшебство.

Вот только как оттащить подальше этих амбалов?

Вздохнув, Файервинд уселась на пенек и с хрустом сжевала луковицу.

Да, задача не из простых.

Конечно, она могла бы благодаря своим умениям поднять и унести и этого белокурого хлыща (она неприязненно покосилась на распростертого на траве Парсифаля), и его попутчика‑бугая.

Но потом тело все равно отомстит за перегрузку. Да и не дело ей, чародейке и женщине, таскать тяжести.

Заклятием Лишения Веса она, увы, не владела – оно относилось к тем, которые Высшие (так велели называть себя ти‑уд) неохотно делились со своими учениками из числа людей: Файервинд знала от силы человек десять, умевших его использовать.

Можно, конечно, задействовать Амулет Силы, но он наполовину разрядился, а другого старый скупердяй (слава Темным, он далеко и не услышит) для своей любимой ученицы пожалел. Да и не дело тратить драгоценную ману на такое в общем мелкое дело. А то в решающий момент ее может не хватить.

Но в конце концов чародейка нашла выход.

Закрыв глаза, она просканировала окрестности и через минуту удовлетворенно хмыкнула – шагах в трехстах от нее мирно дремал матерый кабан‑секач.