Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна

— Традиции чертовы, — все же не выдержала и прошептала Дара. Она осмелилась опуститься на колени над Бестией — и получила сюрприз:

— Ты… зачем… сунулась?

Феллу все еще колотило, пальцами она вцепилась в траву, а слезы прочертили по бледным щекам дорожки — наверное, впервые за десять тысяч лет.

— Это ж я, — ответила Дара и довольно бесцеремонно провела пару раз над ее лицом. — Вот черт, он вас все-таки не артефактом.

— Х-хуже. Памятью. Тот день… — она сглотнула и замолчала, прикрыв глаза. Дара уселась рядом прямо на ирисы и скрестила ноги. Посмотрела на Холдона, склонив голову. Тот изучал её через лёгкую жемчужную сеть — с лёгким интересом. Весь его вид так и приглашал: ну же, девочка, я не страшный и вообще, вполне себе свой, вот даже и не пытаю никого, и не хочешь ли ещё задать пару вопросов?

— Почему тот мир? — спросила Дара, думая, кажется, о чём-то своём. — Почему и Эммонто Гекарис, и ваши ученики бежали в один и тот же мир?

— Потому что это я создал первый портал между мирами — не блеклое подобие Кордона, а нечто, выводящее в иной мир. Тот мир, который теперь вы зовёте внешним. В мои времена двери Кордона выводили в иной мир… грязный, истощённый, скучный. И вещи в нём не имели голоса. Зато в мире, куда открылся мой портал, они говорили. И я знал, что она откликается им. Что стоит лишь пробудить их… оживить их, всё больше и больше, насытить их голосами мир — настоящий мир, а не крошечную Кайетту — и она отзовётся и станет сильнее. Сам я успел переправить туда лишь нескольких учеников с некоторыми своими творениями… другие бежали сами, как Гекарис. А иные потом рассеялись по мирам, овладев техникой создания порталов. Артефакты, которые они оставляли, оказывали своё действие… неужели ты не задавалась вопросом, дитя — зачем вы ходите в миры, зачем уничтожаете артефакты и что хотите отсрочить?

Он как следует рассмотрел лицо Дары, хмыкнул и отошёл — перекинуться парой слов со своими сторонниками в тёмно-синих плащах.

Нольдиус с жалобным воплем пересек площадку лётом: только что он попробовал ударом пробудить к жизни Убнака. Удалось блестяще.

— Экстер опять оказался прав, — подытожила Дара тихо, потирая лоб. — Это таилось в Целестии постоянно. И даже эти вот новые идиоты… Они годы мечтали его возродить, потому что эта дрянь, его учение, так и сидело внутри них. Это самое «Бессмертия нет». Значит, это они и были заодно с Эльзой вот только на Эльзу им было плевать — они Прыгунки бы вместо щита использовали. А когда не вышло заполучить Браслет Гекаты целиком или хоть прорваться в Малую Комнату — пошли путем некромантии. Самым простым. Явились на поле боя раньше служб Семицветника… забрали тело Эльзы — просто как в насмешку… собрали осколки Гидры Гекаты…

Отзвуки былых страстей заставили Феллу разлепить губы:

— Если бы вы тогда не притащили браслет почти к Холдонову Холму…

— То могло быть хуже, — отрезала Дара. — А может и не могло, неважно. В Предсказальнице я успела увидеть надпись: «когда змеиная голова будет приращена холодом к телу», — или что-то вроде этого. Гидра Гекаты была «будильником» артефактов, вы же сами говорили. Ну, а Холдон изо всех сил старался превратить себя в артефакт — видать, ему почти удалось. И ведь никто ж не догадался проверить Холдонов Холм все это время — есть ли что там внутри…

— Опасное место… никто не подходит…

— Вот только вопрос — зачем они его уничтожили. Может, конечно, заметали следы по приказу самого Холдона… или скрывали остаточные следы каких-то чар…. А он тем временем открыл ясны глазыньки, — Дара кинула в сторону «глазонек» брезгливый взгляд, — очухался и свыкся с тем, что он наполовину женщина. И решил вернуть свое творение.

Холдон, будто понял, о чём речь — повернулся и с тёплой улыбкой (от которой замёзло с полдюжины нарциссов и стошнило раненого Фрикса) приподнял Арктурос. Нежно пробежал пальцами, бережно, почти чувственно коснулся острых зубцов по краям. Стоявшие рядом маги подобострастно поёжились.

— Совершенство, — произнесли тонкие, синеватые губы. — Он тоже не умер, как я, за тридцать веков. Осколки были собраны моими сторонниками — и вот он возрождён, из драконих сердец и артефактов иного мира. Видела ли ты что-нибудь более прекрасное, дитя?

Дара пожала плечами и показала жестом — а может, и видела. Холдон укоризненно погрозил ей пальцем — ни дать ни взять, строгий папаша.

— Превзойденное совершенство, — прошептала Дара. — Сначала его собственный ученик с иглецом… потом Витязь с Рукоятью… представляю, как он бесится, понимая, что Витязь в несколько секунд создал то, что смогло разрубить его творение.

— Из-за этого… отчасти… он и направлялся к Одонару, — прошептала Бестия. — Думаю, хотел уничтожить Рукоять…

Холдон теперь отвернулся и продолжил беседу со сторонниками.

Кристо так вообще с самого начала решил не слушать. Ему было глубоко неинтересно, как там собирали по кусочкам Арктурос, он только понимал, что им крышка, а стало быть — ничего больше значения не имеет. Пока что нужно привести в себя Мелиту, а то она так и застыла с отблесками холдонской мерзости во взгляде. Несколько минут он топтался, потом набрался смелости, вытянул губы, нагнулся… и тут Мелита отмерла, сфокусировала взгляд на нем и на губах и выдала:

— Ого ж!

— А я тебя того… разбудить хотел, — поменял намерения Кристо. — Говорят… это, помогает иногда.

Мелита вяло улыбнулась и чмокнула его в нос, и в груди потеплело. Девушка удивлением смерила взглядом Дару, сидящую возле Бестии, покосилась в сторону Холдона.

— Говорит, стало быть?

— Угу, треплется помаленьку. Знать бы еще, кому он это всё рассказывает. Неужто ж только Даре или этим, в плащах?

— Им, — Мелита кивнула на черные ирисы.

— Цветочкам? Так а смысл…

— Мертвым, — хмуро сказал Нольдиус, подходя. Во время полета с него немного осыпалась книжная мудрость, Кристо он старался не замечать, а на Мелиту поглядывал печально. — Это он тем, которые остались на этом поле победителями… тогда.

Без этого «тогда» фраза звучала значительно лучше.

Холдон оторвался от беседы с последователями, опять подошёл. Постоял, глядя на черные и белые ирисы, качающие головками. С кривой усмешкой взглянул на серую радугу в небесах — в четвёртой фазе — и повернулся наконец к пленникам.

— Время у вас есть, — мягко уронил он. — Глядите туда, — тонкий палец указал на выжженный круг, — может быть, там появится тот, кто облегчит вашу участь и принесет мне сведения о ключнике. Помощи от Семицветника не ждите: им не успеть. Прощайтесь перед дорогой в Великое Ничто и сожалейте, что не сумели прожить свои жизни так, чтобы не сожалеть.

Он отошел подальше, и к нему тут же прихлынула нежить, как котята к любимому хозяину. Потом подошли маги, скрывавшие лица — кажется, опасались его после услышанной речи. Холдон отдавал какие-то приказания, и до пленников долетали время от времени отдельные слова: «союзники», «Кордон», «колодец», что-то о ситуации в артефактории…

Мелита устала стоять, присела на траву и откинула голову на плечо Кристо — тот тоже уселся, чтобы ей было поудобнее.

— Интересно, он таким и был?

Нольдиус торчал рядом и явно чувствовал себя лишним.

— Холдон? О, это… противоречивые сведения. Одно время я… знаешь, интересовался его личностью… и пришел к выводу, что он позволял себе быть любым. Добрым дедушкой и наставником, воином и стратегом, дипломатом и артемагом, иногда еще и философом. А на Альтау он был просто кровожадным монстром, вот только эти, кажется, насчет Альтау не помнят.

Он кивнул в сторону приспешников Холдона, которые через поле разбредались в разные стороны — спешили выполнить поручения патрона.

— Отморозки, — сердито брякнул Кристо.

— Просто они к войнам и крови уже привыкшие, — горько сказала Мелита. — И вот им пришло в голову: а ведь у Холдона неплохие идеи, так почему бы не воевать и за них, раз все равно приходится постоянно с кем-то драться?

— Отморозки, — неожиданно согласился Нольдиус с Кристо. Тронул обожжённую руку, скрипнул зубами и неторопливо, солидно, как в прежние времена, пошел помогать раненым.