Галина Романова - Слуга чародея

Ой, мама! Хмель покинул меня со скоростью незадачливого грабителя, вместо пьяного аристократа напоровшегося на совершенно трезвого конкурента. Это чего такое задумал хозяин? Напоить меня было всего лишь частью плана? А дальше что? Да, моя жизнь ничего не стоит, но это моя жизнь! И я не собираюсь прощаться с нею просто так!

Скатившись со стула, ринулся к выходу. Взвизгнула принцесса, когда ураган «Нетрезвый Слизень» пронесся мимо нее, сшибая все на своем пути, что-то попытался крикнуть вслед волшебник. Перед глазами потемнело. Кажется, я ощутил самый настоящий животный страх смерти. Одна связная мысль билась в голове: «Бежать! Спасаться! Бежать как можно дальше!»

Перед глазами вспыхнул ярко-зеленым прямоугольником защитный контур от нежити. Мановением руки, не тратя времени на заклинания, я сорвал его, как перегородившую проход паутину, и вылетел во что-то темное, сырое и холодное.

Коварная земля подстерегла меня за порогом, с размаху ударила по голове, и я отключился.

Не знаю, как вам, а мне, когда напьюсь, часто снятся кошмары. Вот все у меня не как у людей! Самое интересное, что и кошмары у меня тоже ни в какие ворота не лезут. Вот этот, например. Застрял в воротах, водит туда-сюда рогатой головой, роет землю копытом и мычит, многообещающе косясь лиловым глазом.

— Уйди, кошмар, — попытался я договориться по-хорошему.

— Н-не могу-у-у! — промычал он.

— Почем-му? — мыкнул в ответ.

— Слушай, прекрати издеваться! — внезапно обиделся рогатый. — Я тут, между прочим, по делу!

— Опаньки! — поскреб пальцами в затылке. — Я что, тебе денег должен?

— Нет, ты точно издеваешься! — Кошмар стал копать землю раздвоенным копытом. — Зачем мне деньги? Что я с ними делать буду?

— Ну… телочек снимешь.

— Ты совсем придурок или притворяешься? — У него глаза начали наливаться кровью. — Кроме телочек есть и другие радости в жизни…

— А ты, — подхватил мой ехидный внутренний голос, — их лишен. По моей вине?.. Ну извини, если что! Я, сам понимаешь, человек подневольный…

— Ты не человек! — завопило это рогато-хвостатое чудовище. — Ты — недоразумение! У тебя какие-нибудь желания есть? Кроме денег и телочек?

— Вот прямо сейчас? Не сходя с места?

— Да! — Он орет так, что ворота трещат и шатаются.

— Тогда — исчезни!

— Бу-сделано! — Бык шаркнул раздвоенным копытом и начал растворяться в воздухе вместе с воротами. — Тогда просыпайся! Утро уже!

Вот, блин! Пожелать, что ли, в следующий раз чего-нибудь настоящего? Да хоть тех же денег! И посмотреть, как мой кошмарный сон будет выкручиваться!

А где это я? Не-э-эт, надо решительно завязывать с пьянками — с каждым разом пробуждение все хуже и хуже. Вот действительно, как я сюда попал?

Примятая трава ухитрилась покрыться инеем, точно так же, как мои одежда и волосы. Изо рта вылетали клубы пара, похожие на плывущие в небе облачка. Ну да! Надо мною простиралось высокое, ярко-голубое, как в мае, небо. Я лежал на траве, раскинув руки-ноги, а голова гудела, как после хорошего удара. М-да, шишка определенно будет! Кто же это меня так приласкал, а? И где все?

Сел на траву, осмотрелся по сторонам. Судя потому, как высоко стояло солнце, уже не меньше одиннадцати часов. Ну я и погулял!

Хотя, стоп! Какая прогулка? Память вернулась так внезапно, что вызвала новый приступ головной боли. Вспомнил! Пьянка с вервольфами, случайно выставленное блокирующее заклинание, попытка хозяина довести меня до «кондиции» и мое поспешное бегство, сопровождаемое тем же самым заклинанием. Во, я даю!

Самое интересное, что кроме головной боли и затекшего от сна на голой земле тела последствий не ощущалось. Желудок на месте и уже начал что-то недовольно бурчать — мол, хозяин, мы обедать сегодня будем или как? Хорошо хоть, сам не попросился прогуляться и поискать себе чего-нибудь перекусить.

А местность вокруг… просто офигеть! Места, знакомые до скрежета зубовного, вплоть до кустиков над речным крутым берегом. Но нигде, смотри или не смотри, не видно башни волшебника! Неужели меня выбросило за защитный контур? Быть того не может! Вот наши два тополя, вот кустарник, вот ямки для отходов — мне иногда было лень таскать мусор до ближайшего оврага, и я приспособился выкапывать для него ямки шагах в двадцати от стены башни; вот колышек, к которому я еще недавно привязывал козу попастись. Все до боли знакомо — только башни нет. Или есть, просто я ее почему-то не вижу…

Рядом послышался какой-то шорох, и я от неожиданности чуть было не скакнул на ближайший тополь, но вовремя разглядел источник звука. В траве под кустиком сидел живой и здоровый — ура! — рыжий кот и смотрел на меня с явным осуждением. У его ног валялся еще один огромный заяц, умерщвленный так же, как и первый, укусом в шею. Значит, крыс и мышей мы боимся до обморока и попыток отсидеться у меня на голове, а быстроногих зайцев ловим на счет «раз»?

— Вау? — басом поинтересовался кот. Мол, куда ты дел дом?

— Сам не знаю, как это получилось. — Я присел перед зверем на корточки, почесал его за ухом. Кот, который обычно не терпел моей ласки, считая меня чем-то вроде бесплатного приложения к миске с едой, на сей раз соизволил замурлыкать и даже притворился, что собирается потереться об меня головой.

— Что будем делать? — поинтересовался я.

Зверь приподнял на меня глаза — мол, ты напортачил, ты и исправляй, а я тут ни при чем!

— Да знаю, знаю, — вздохнул обреченно. — Опять Слизняк виноват… Знать бы еще, что я натворил!

Для очистки совести прошелся туда-сюда в надежде, что башня невидима только для зрения, но отлично осязаема другими органами чувств — например лбом, который можно запросто расшибить о стену. Но безрезультатно. Кот сидел под кустиком и смотрел на меня с явным осуждением — дескать, это уже без тебя пробовали. Потом я немного поорал — тоже в надежде, что меня услышат со стены, — и встретил еще более недовольный взгляд собрата по несчастью. А ведь башня должна была находиться где-то здесь! Я встал там, где по всем расчетам должен был располагаться холл — под ногами шелестела трава. Обычная пожухлая августовская трава, покрытая холодной осенней росой, в которую успел превратиться иней под лучами солнца.

— Слушай, зверь, — вернувшись к кустику, присел рядом с котом. — А может, это и к лучшему? Хотел же слуга уйти от хозяина? Хотел! Вот мое желание и сбылось! Теперь я — свободный человек…

Резкая боль стрельнула в шею, словно к коже приложили раскаленный прут. Я невольно вскрикнул, схватившись за больное место. И как я мог забыть? День или два, ну, может, неделю я еще протяну, а потом это обязательно заметят. Интересно, что со мной сделают? Просто прикончат на месте или доставят «куда следует»? И что меня ожидает там?

Вообще-то я очень трусливый и слабохарактерный человек. Даже не человек, как мне то и дело намекают мои «приятели», сами людьми не именуемые, — тролль и вервольфы. Действительно, всего лишь слизняк, улитка без раковины, которая даже не может спрятаться от врагов в крошечный и хрупкий, но свой собственный домик. Мне проще убежать от проблемы, чем попытаться ее решить. Должно произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы я начал действовать. А значит, как ни противно, но для начала надо сделать все, чтобы вернуться к хозяину.

Я сел на траву, обхватил колени руками и стал думать.

— Эй, парень!

— А? Что?

Давненько ко мне так не подкрадывались! Последний раз сие событие имело место быть в самом начале моей карьеры слуги, когда Слизняк в первый и последний раз решил посидеть в библиотеке и просто почитать. Я вскочил, завертел головой, пытаясь определить, откуда доносится звук.

— Эй, парень!

Вот блин, и как я ее раньше не заметил? Буквально в нескольких шагах от меня остановилась грузовая карета с дополнительной парой дверей, сделанных специально для того, чтобы слугам не приходилось болтаться на запятках целый день. Запряжена она была восьмеркой крупных лошадей светлой масти, а вокруг верхами гарцевало десятка три всадников с королевскими гербами на коротких плащах и лошадиных попонах.

Впереди возвышалось огромное животное, которое явно по недоразумению было названо лошадью, а на деле, очевидно, являлось внебрачным ребенком какого-нибудь дракона. Всадник на нем соответствовал… В общем, памятник Неизвестному рыцарю на главной площади Кротона казался меньше его ростом на целую голову. Причем вместе с лошадью. Про ширину плеч я вообще молчу — мне ее просто не с чем сравнивать. А если добавить, что всадник был в кирасе и наплечниках, то есть облегченном походном доспехе… Нет, на это не хватит ничьей фантазии! Но самое главное — на попоне его ездового монстра красовался такой же грифон, что и на попоне, в которую куталась принцесса Имирес.