Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)

– Мяу?

Карен озадаченно прищурилась.

– Брат, что с тобой такое? Ты редко зовёшь нас по имени. Ты так стеснялся назвать нас по ошибке с «-тян», что стал называть «большая сестра» и «маленькая сестра».

– Да, и этот окольный способ меня раздражал, так что я решил прекратить так делать.

В любом случае, люди не этого хотят.

Лучше я один буду с этим справляться.

– Эм. Мне кажется, с хронологическим порядком что-то не так, но и фиг с ним.

У мозга Карен была печальная особенность, выражавшаяся в неспособности думать о чём-то слишком сложном, и в большинстве случаев она просто прекращала это делать со словами «фиг с ним», так что она не особо задавалась вопросом о том, почему я так её назвал.

– Дождя нет, – сказала она.- На улице хорошая погода, подходящая первому дню Золотой Недели.

– Да? Но почему тогда ты мокрая? Ты упала в болото?

– Я не падаю, я забираюсь выше и выше, – с крутым видом сказала Карен-тян.

Она раздражала меня еще больше, чем окольный способ.

– Принцип «даже свинья поспорит с воздушным змеем, если ей польстить» изобрели из-за меня.

– …

Вот до какого предела слова из-за тебя изобретали?

Нет слов, чтобы описать, насколько она физически и ментально мазохистка.

– Неважно, падаешь ты или взлетаешь, просто скажи мне, почему ты намокла. Не говори, что тебя во имя Марса покарала Сейлор Марс.

– Не говори ерунды, брат. Она – моя напарница.

– Это ты чушь несёшь.

– Это просто пот.

«Смотри», – сказала Карен и обняла меня.

Мне показалось, будто меня окутали впитавшей много воды губкой.

Другими словами:

– Отвратительно! Уровень дискомфорта достиг максимума! От тебя потом воняет!

Пот?

Всё это?

– Ой, брат. Жестоко говорить половозрелой девушке, что она воняет потом.

– Отпусти! А-а-а! Правда некомортно, в смысле некомфортно!

Я сопротивлялся изо всех сил, но без толку.

В отличие от Цукихи, Карен-тян была спортивной.

Даже всех моих сил не хватило, чтобы вырваться.

– Утю-тю.

Карен потёрлась щекой об меня. Её пот, словно смазка, размазался по щеке, так что казалось, будто меня обтирают солью из пота.

Какой жесткий массаж.

– П-прекрати, Карен-тян! Вспомни о разнице в росте! Ты теперь моё лицо о свою грудь трёшь!

– Э? Правда? Ой-ка-кой-стыд!

Стоило сказать про это, она быстро отскочила от меня и изобразила смущение.

Моя жизнь спасена, но я не понимаю, как ты определяешь, что стыдно.

После таких страстных объятий чего ещё стыдиться?

– Всё это пот? Серьёзно… ну, да, это пот…

Хоть с меня и не течёт, из-за того, что меня обняла Карен-тян, даже я промок до нитки. Я проверил, что это за жидкость, лизнув её, и это был настоящий пот.

– Не слизывай пот сестры. Непристойный брат.

– Это сестра, возвращающаяся домой похожей на чудище, вылезшее из реки, непристойна.

Как то чудище звали?

Мокрая женщина [33]?

Если так, то это было очень импульсивное решение.

– Ты так вспотела из-за бега? Ты там с Годзиллой подралась?

– Я нечасто бегаю, так что не следила за своим состоянием. Похоже, я неправильно распределила усилия.

– О.

Даже на пробежке она бежала изо всех сил.

Понятно.

Однако мне казалось, жидкость, покрывавшая тело Карен, весит больше неё…

– И я как-то далеко убежала. 42,195 километра.

– Ты целый марафон пробежала?

– Понимаешь, я хотел отметить начало Золотой Неделе, и мне вспомнились бегуны Олимпийского пламени.

– Даже они не бегают 42,195 километра!

Ты путаешь их с теми, кто бегают марафон на олимпийских играх!

– Э? Но они же соединяют страны, разве они не бегают хотя бы по столько?

– Они делят путь на отрезки. Бежит много людей, и если ты так думала, то ты бегала слишком мало.

Её чувство расстояния между странами очень сужено.

Что это за атлетическая встреча по соседству?

– Но брат, 42,195 километра – это много.

– Конечно это много. Так много, что с тебя пот ручьём льётся.

– Да. Я поняла. Как нельзя лучше поняла. Даже если это 42,195 километра, я подумала, что в худшем случае это сто раз по сто метров.

– …

Страшно, страшно, страшно, страшно!

Её глупость страшна!

Я задрожал!

– Поняла, поняла, я выдохлась. По крайней мере, я поняла, почему так устала.

Ничего не понимающая дура начала говорить так, будто она что-то поняла.

Я забеспокоился.

– Эй, брат. Где финишная лента? Ты её приготовил?

– Нет. Откуда я мог знать, что, пока я спал, моя сестра бежала марафон?

– Что? Странно. Я же просила Цукихи-тян сделать это.

– Даже Цукихи-тян не думала, что ты это серьёзно…

Или может, она специально проигнорировала её.

Они были близки, но в этом плане Цукихи бывала холодна.

Можно сказать, у неё было плохое чувство юмора.

– Ничего не поделаешь. Цукихи начинает лениться ближе к концу. Думаю, я всё ещё нужна ей.

– Даже Цукихи не хотела бы услышать это от такой дурочки.

– Но если я не пересеку финишную ленточку, мой забег не окончится!

Карен ещё раз повторила «ничего не поделаешь», затем повернулась ко мне и сказала:

– Брат, сделай нимб у себя над головой.

– Нимб? Как у ангелов?

– Не этот. Руками, вот так.

– А.

Последовав примеру Карен, я сделал, как она попросила. Я изобразил руками ноль. Я не знал, зачем ей это, но…

– А-а!

Карен прыгнула.

И, сгруппировавшись после прыжка с разбегу, пролетела через кольцо из моих рук.

Как дельфин.

Или как лев, прыгающий через кольцо огня.

Ударив меня по макушке.

Словно пролетев через ушко иглы – она проскользнула со скоростью шмеля.

– Та-да!

А затем великолепно приземлилась

– Я прошла через брата! Теперь я достигла цели.

– Не делай таких страшных вещей!

Хотя я пытался казаться храбрым, мой голос дрожал.

Я представил все мурашки, бегающие по моему телу.

– Ох, я так устала. И я хочу пить. Воды, воды!

– Погоди! Мы ещё не договорили!

«Вот-вот, не иди в коридор, пока с тебя пот льётся», – хотел сказать я и пошёл вслед за Карен, отправившейся в гостиную, видимо, за жидкостью.

Я догнал её на кухне, где она засунула голову в раковину и пила прямо из-под крана.

Она была мужеподобна…

Разве она уже не мужчина среди мужчин?

Хоть она и моя сестра.

– Буль, буль, буль, буль, ах!

Карен выпила, как мне показалось, литров пять и, наконец, выпустила кран.

– Ты сказал, что от меня воняет, и ужасно ранил мои девичьи чувства, так что я пойду приму душ, – сказала Карен и начала снимать спортивный костюм.

Прямо тут.

Другими словами, прямо передо мной.

Ну и какие девичьи чувства я после этого могу ранить… раз уж мы родственники, я не возражаю, но ты должна раздеваться в ванной.

– …

Но всё же.

Как и у Цукихи-тян, у неё был парень.

Мизудори-кун, кажется.

Я с ним не был знаком.

Другими словами, не знаю, что насчёт девичьих чувств, но вот любовь ей была знакома.

– Эй, Карен-тян, – позвал я.

Я почувствовал, что это бессмысленно с самого начала, но если мне повезёт, смогу получить приятный ответ.

– Что такое, брат?

– Я хочу, чтобы ты меня кое-чему научила.

– О, наконец-то ты хочешь пойти по пути карате.

– Нет, я хочу узнать у тебя не секреты спорта.

Я говорил серьёзным тоном и задал вопрос:

– Как ты решаешь, любишь ты кого-то или нет, нравится он тебе или нет?

– Э?

«Это любовная консультация?» – спросила она.

Карен сняла майку, обнажившись до пояса, и ловко повесила спортивный лифчик на плечо, будто полотенце.

– Если ты смотришь на его лицо и хочешь от него детей, это значит, он тебе нравится, – ответила она.

Очень по-мужски… к сожалению, я не могу использовать этот ответ как подсказку.

Поскольку я неосмотрительно потратил время, эквивалентное восьмидесяти страницам (почти четверть выделенного мне места) просто на игры со своими сёстрами, теперь нам придётся ускориться. Новички, попавшие сюда из экранизации, могли уже бросить читать, но я бы хотел попросить тех, кто всё ещё тут, потерпеть и остаться со мной. Не сдавайтесь, держитесь!

После того, как я… повторюсь, я позаимствовал у своей любимой сестры Цукихи три тысячи иен (она однажды потребует вернуть долг) и получил от Карен полезный совет (полезностью которого я едва ли однажды воспользуюсь). Потом поехал в единственный крупный книжный магазин в нашем городе на своём любимом велосипеде.

Конечно же, я собирался купить порножурнал.

Я был глубоко тронут собственным стоицизмом. Подумать только, такая банальная причина, и при этом моё сердце билось ровно, даже несмотря на Золотую Неделю. Утопая в собственном нарциссизме, я крутил педали изо всех сил – когда внезапно…

Я заметил Х-сан.

Повторю.

Я заметил Ханекаву Цубасу.

ХАНЕКАВУ-сан.

– …

Ни секунды не раздумывая, я инстинктивно ударил по тормозам, развернул велосипед и, стирая шины, остановился.