Михаил Успенский - Приключения Жихаря

– Неглупый ход, – сказал посланец от варягов. – Наши колдуны решили сделать примерно так же: всем уйти далеко на Север, в Йотунхейм, пробить большую прорубь и заморозиться во льду до лучших времен…

– Узнаю горячих варяжских парней, – усмехнулся Жихарь. – Покуда Смерть была – ее не боялись, а без нее растерялись. Передай своим: задумали не дело, никто вас потом изо льда вьколупывать да размораживать не станет, разве что белые медведи. Во льду только Мозголомную Брагу следует держать, чтобы шла веселей…

– Котел, кстати, заклепали, – доложил Окул Вязовый Лоб. – Мозголомку наловчились пропускать через древесный уголь…

– Да, неуемна мысль человеческая! – сказал богатырь. – Забирает еще мозголомка–то, греет кровь?

– А проверь… Только гнать скоро станет не из чего, старая бражка кончается…

– Тем более, – многозначительно поднял палец Жихарь.

Проверять, конечно, стали все вместе.

Снова собрание распалось на двойки–тройки, заговорили о постороннем, а король Яр–Тур, тоскуя по родине, в который раз потребовал от Рапсодища спеть трогательную эльфийскую балладу.

Рапсодища долго уговаривать не надо.

О Танкодром! Электродрель!

Люби, Адель, мою свирель!

Бери, Адель, свою шинель, Пошли домой скорей отсель, Туда, где наша цитадель, Где всех перворожденных цель Сияет в бурю и в метель, Где сто вторая параллель, Где в доппель–кюммель брошен хмель!

К ручьям, где плещется форель, К морям, где плавает макрель, Где королева Нонпарель Сучит прозрачную кудель, Где звездный варится кисель, Где слышна жаворонка трель, Где коростель и свиристель Трубят в одну виолончель, Где ночью мадемуазель, Надев зеленую фланель, Легко, бесшумно, как газель Иль даже Сильвия Кристель, Выходит на свою панель, Чтоб путника увлечь в мотель!

В угодья, где сельхозартель, Объединенная в картель, Выращивает каротель И тянет, тянет канитель…

– Сейчас струны порву! – посулил Жихарь.

Рапсодище проглотил оставшиеся слова и принялся утешать рыдающего Яр–Тура.

– Разнесу я всю деревню до последнего венца! Не пой, сын, военных песен, не расстраивай отца! – пояснил богатырь свою суровость. И в который уже раз потребовал тишины: – Думайте, думайте, не отвлекайтесь! Вот вы, господа нежить, что можете предложить? Какие среди вас ходят толки?

Мутило и Демон подняли головы.

– Мы–то нежить, – вызывающе сказал водяник, – зато вы теперь – несмерть! Из нас душу не исторгают, поскольку нечего исторгать. Мы уж как–нибудь докоптим, дотлеем… Но и нам такое существование не в радость! А Смерть – дело живое, человеческое, мы в нем не помощники.

– Ну, – подтвердил Демон. – Сами упустили – сами ловите.

– Ладно, блин с вами, – хмуро сказал многоборский князь. – Подойдем к нашей беде с другого конца. Надо найти Беломора! Как его занесло на Луну? Всех ли опросили про его уход? Может быть, кто–то что–то видел? Не пешком же он туда ушел?

– Да весь город перетрясли, князь–батюшка! – ударил себя кулаком в грудь кузнец Окул. – Никто ничего, и скарб его весь на месте, только чародейного посоха нет.

– Верно, – вспомнил Жихарь. – Колобок его там видел как раз с посохом…

– Да чего я там видел, – проворчал Гомункул. – Это не я видел, а тот Колобок, который тебе снился…

– Помалкивай – и так народ в отчаянии! Стало быть, надо и нам отправляться на Луну, на ясный Месяц. По небесным странствиям у нас главный – Демон Костяные Уши. Сказывай, летает ли ваша братия туда?

– Холодно, – сказал Демон. – Сам знаешь. На свадьбе. Хотел невесте подарить Луну с неба. Дальше не помню.

– Ну, холод – не беда. Ты думаешь, у нас на многоборском престоле дураки одни сидят? Я же тулуп надену, валенки, рукавицы… Да и полечу с утра, пока солнышко пригревает.

– Тулуп, – хмыкнул Демон. – Смешно.

– Подняться на Луну можно с помощью гиппогрифа, – подсказал король Яр–Тур.

– Это существо наподобие крылатого коня, но не Пегас…

– Гиппогрифу – тоже тулуп! И четыре валенка! Там дышать нету–у! – сказал Демон и выпучил глаза, как бы задыхаясь,

– Тогда и крылья не помогут – ими в превыспренних сферах нечего загребать, – вздохнул кузнец. Он, как и большинство других кузнецов, втайне мастерил крылья и по ночам, нацепив их, прыгал с бани. – А вот с морозом справиться можно…

– Как?

– Очень просто и дешево: надо перечислить тридевять лысых, чтобы мороз на тридевятую плешь перевести… Сразу потеплеет…

Тут мудрецы и герои обрадовались и наперебой стали припоминать всех знакомых плешивцев, и насчитали их сотни три, и только тогда опомнились:

вверх–то не упадешь…

– Луну поймай надо, – сказал Сочиняй–багатур. – Все веревка собирай, один аркан плети. Сочиняй кинет, а Жихарь подтяни ее сюда…

– Да, нам еще потопа для полного счастья не хватало, – скривился водяник. – Вы на земле живете и ничего не знаете, а в озере–то очень даже чувствуется, как Луна воду на себя тянет!

– Стебли некоторых священных растений из семейства бобовых способны дорасти до Луны, – задумчиво сказал Лю Седьмой. – Именно так попал туда мистический заяц, который толчет в ступе средство для достижения бессмертия. Но коль скоро плодородие утрачено, то и этот способ не годится…

– Ведь Беломор попал же, – настаивал Жихарь. Сам он в это не слишком верил, но ведь надо людей воодушевить… Да и прославиться можно напоследок… – Эй, Колобок, ну–ка подтверди!

Но Гомункул не откликнулся.

– Понятно, – сказал Мутило. – Промолчать ему, премудрому, стыдно, а сказать нечего. Вот он и укатился…

Жихарь некоторое время еще выслушивал советы, один дичее другого (Кот и Дрозд, например, предложили, чтобы Армагеддоновна еще разок сунула Жихарку в печь на лопате – глядишь, и проявятся способности Супермена), потом вдруг понял, что сидеть они здесь будут и колотить языками до конца времен.

– Довольно мечтать! – воскликнул он. – У нас одна задача – найти Беломора.

На Луне ли он, ко вдовушке ли которой подженился – неважно. Важно проследить его путь из терема…

– Сто раз тебе говорил, – досадливо прохрипел кузнец. – Домовой в ту ночь не сторожил – всю ночь гонял Чубарого. Дворовой просто ничего не помнит, у него память как у этого… как его…

– Домовой, дворовой… А часовые–то где были? Или вы их выставляете только при мне?

– Так часовым он глаза отвел!

– Это он может, – согласился Жихарь. – Только к чему такие тайны напускать?

Он же не Мара–конокрад!

– А ушел босиком…

Дверь в кабак так и не навесили, поэтому Колобок с княжнами влетели туда внезапно.

– Что такое? – возмутился Перебор Недосветович. – Место ли княжеским внучкам в кабаке? Тут и пьют, тут и всяко… Думай, круглая голова, что делаешь!

Ляля и Доля смущенно остановились. Они держались за руки, а Колобок сидел у них словно на качелях и очень радовался.

– Известно, что именно ребенок крикнул: «А король–то голый!» – сказал Колобок. – Только детская непосредственность и невинность укажут нам правильный путь! Говорите, конопатые!

Конопатые молчали.

– Здорово их гувернянька воспитала, – сказал Жихарь. – Знают, что при живом отце можно говорить только с его соизволения. Соизволяю!

– Батюшка, батюшка! – прорвало Лялю и Долю. – А мы ведь той ночью деда Беломора видели, только сказать боялись!

– И чего же вы боялись? – нахмурился гроза–отец.

– Что накажут!

– За что накажут?

– А за то, что встали среди ночи! А мы всего–то и хотели Апокалипсии Армагеддоновне приклеить, пока спит, усы из пакли! А что она анфанами терриблями обзывается! А пакля в сарае! А сарай на дворе!

– И что?

– Видим – идет по двору дед Беломор, весь в белом, и посохом вот так делает! Вы куда, спрашивает! Мы повинились про паклю. Он нашу затею похвалил, еще подсказал, как покрепче клей заварить, чтобы на всю жизнь…

А мы его спрашиваем: а ты куда? А дед Беломор отвечает: куда–куда – на Луну! Мы подумали, он шутит! А он идет да идет! Мы ему еще помогли через забор перелезть, мы знаешь какие сильные! Мы запросто перелезаем! И мы его до самого леса проследили… У него, наверное, в лесу штаб, как у мальчишек, или он там секретики закапывает…

– А потом?

– А потом в лесу кто–то как заухает! А мы домой побежали!

– Добро, – сказал счастливый отец. – Место, где он входил в лес, запомнили?

– Запросто!

– Покажете?

– Хоть сейчас…

– Мо–лод–цы! То есть я имел в виду – де–ви–цы! Будет вам впоследствии гостинец, а часовым – другой гостинец, уже не такой сладкий. Да, я про главное забыл: усы–то приклеили?

– Нет, батюшка! – заревели близняшки. – Лялька, дура, горшок с клеем опрокинула! Долька, дура, свечку уронила! У гуверняньки подушка загорелась, а мы из ее светлицы убежать не можем – к полу прилипли!