Александр Житинский - Спросите ваши души

В народе же ничего особенного не произошло.

В банке с демократами появление Иосифа вызвало небольшую панику, какие-то храбрые тараканы полезли на стенку, чтобы оттуда призвать сообщество к борьбе, но Иосиф дотронулся своими длинными усами до нескольких тараканов, те мгновенно образовали кольцо вокруг него, а дальше в течение всего двух часов в банке демократов установилась иерархия, подобная банке с коммунистами.

Пламенные борцы на стенках были стащены за ноги и казнены.

Я подождал, пока утихнут революции, и произвел обратную операцию. Вернул Иосифа в его банку.

Через час я имел в этой банке гору трупов, Иосифа на прежнем месте и полностью обновленный состав Политбюро.

А у демократов приспешники Иосифа выдвинули нового вождя, но мирным путем, и строй там на демократический обратно не изменился.

Из чего я сделал вывод, что авторитарный строй устойчивее демократического.

Кстати, в банке коммунистов в Политбюро появились одушевленные тараканы. Все же какой-то прогресс.

Тут как раз вернулась из Ботанического сада Сигма.

Когда она вошла, похожая на ученого-энтомолога, в комбинезоне с кучей карманов, из которых торчали пробирки, заткнутые специальными пробочками с отверстием для доступа воздуха, с трубочками спирососа, свисавшими из сумочки на боку, попугай крикнул фельдфебельским голосом:

– Спросите ваши души!!

Я ей рассказал о своих опытах, но она была равнодушна к социуму тараканов, ее интересовали индивидуальности.

– Ты можешь строить социологические модели, наблюдая за тараканами, – предложил я.

Мне как-то хотелось пристроить ее к общественно-полезным занятиям.

– У меня есть дела поинтереснее, – сказала она. – Скоро они узнают!

Я понял, что «они» – это мы с Мачиком и всей честной компанией.

То есть, нечестно2й.

В смысле нече2стной.

– Посмотри, – она вытащила пробирку из кармана. В пробирке сидел таракан, такой же, как и все.

– Когда-то он был Тимирязевым, – сказала она.

Таракан Тимирязев глянул на меня из пробирки, как мне показалось, надменно.

– Удача… – пробормотал я. – И что ты с ним будешь делать?

– Есть планы, – неопределенно проговорила Сигма. – Я должна сначала закончить теорию.

– Чего-о?? – удивился я.

– Теорию души. Я уже почти все знаю. Вот послушай.

Сигма уселась по-турецки на тахту и принялась рассказывать мне свою теорию души.

По словам Сигмы, Господь Бог, сотворив человека и всю живность, одухотворил их и наградил душой. Все, что тогда имелось в наличии, получило душу, а душа означала ни больше ни меньше как возможность свободного творчества.

Да, всего лишь так. Возможность творить свободно. И прежде всего свою собственную жизнь. Поскольку людей тогда было немного, Бог расселил души во всем, что было – вплоть до каждой травинки.

Это и называлось Раем, когда у всех была душа.

А потом душ стало на всех не хватать, сейчас в мире большой дефицит душ. Время от времени, когда Господу Богу это надоедает, он уменьшает количество особей на Земле, пользуясь войнами, эпидемиями, массовыми репрессиями и разного рода стихийными бедствиями…

– Слушай, ты это серьезно? Про Бога и вообще… – не выдержал я.

– Дурак! Ты это можешь объяснить по-другому? Не хочешь слушать – не надо! – рассердилась Сигма.

– Хочу, хочу… Прости.

А дальше началась свободная циркуляция душ – рождения и смерти, переход душ от одних живых существ к другим. Люди размножались, и Господь Бог понял, что помимо души им нужно еще что-то, чтобы направлять ее движение. Душа была слишком спонтанна.

И Бог создал талант и стал давать его каждому человеку при рождении. Но, в отличие от души, талант смертен. Он может умереть вместе с человеком, а иногда и раньше. Талант есть у всех, даже у людей, лишенных души. Но каков этот талант, человек не знает. Дело души – вытащить его наружу.

То есть там очень серьезное взаимодействие. Душа выявляет талант, а он управляет ею. Конечно, не полностью, душа сохраняет вольность, но общий вектор движения задает талант.

– А как же родители? Воспитание? – вставил я.

– Да, это тоже, – кивнула Си. – Наследственность и воспитание влияют. И вот когда эти четыре фактора находятся в гармонии и помогают друг другу, получается удивительный результат. Получается гений.

– Пушкин! – опять встрял я.

– Ну чего вы носитесь с Пушкиным? Чего? Да, Пушкин – гений, но зачем ломать стулья? Если хочешь знать, талант поэта, певца, художника – не главный в иерархии талантов. То есть, не самый редкий.

– А какой же?

– Талант жить, – сказала Сигма.

– То есть устраиваться?

– Джин, ты сегодня очень глуп, – сказала Сигма. – Поэтому я занятие прекращаю.

– Ну, Сигмочка! Ласточка! – взмолился я.

– Я такая же ласточка, как ты кардинал Ришелье, – сказала она. – Иди мой посуду.

Я вспомнил, что сегодня моя очередь мыть посуду, и поплелся на кухню, где застал мадам Полуэктову в компании двух румяных теток с ведрами и шлангами. Если бы не размеры этих шлангов, я бы подумал, что они тоже занимаются ловлей душ.

Но они занимались совсем другим. Они уничтожали тараканов. И вызвала их мадам Полуэктова.

– Вот хорошо, что вы пришли, Евгений, – сказала Полуэктова. – У вас тоже нужно продезинфицировать. Вся квартира должна быть обработана.

– Зачем?

– У вас ведь тоже есть тараканы!

– Есть, – кивнул я, вспомнив Иосифа. – Но они… нам нужны.

– Как это? Не спорьте, вот предписание ЖРЭУ, – и она потрясла в воздухе какой-то бумажкой.

– Ну, мы начинаем! – бодро сказала одна из теток и направила шланг на стену.

Из шланга полился поток мутной жидкости.

Я бросился обратно в нашу комнату.

– Си, тараканов выводят!

Си мгновенно подхватилась и стала собирать нашу тараканью лабораторию. Она и не подумала идти качать права и заявлять о неприкосновенности жилища, потому что к тому времени отношения с Полуэктовыми достигли полной враждебности. Дело уже не ограничивалось участковым, мадам Полуэктова подала на меня в суд, требуя лишить права на жилплощадь. Между прочим, в ее исковом заявлении фигуроровали и тараканы.

«…А также занимается искусственным разведением тараканов», – так она описывала наши опыты. Если бы она знала правду!

Си собрала наши стеклянные банки, обтянутые сверху марлей, в большую сумку, переложив их полотенцами, чтобы они не брякали, засунула в карманы спиротехнику и выпорхнула из квартиры, сообщив мне:

– Я буду в Ботаническом саду!

А я остался воевать с тараканами. То есть, прошу прощения, с тетками.

Несмотря на мои протесты, тетки вторглись ко мне и залили комнату вонючей жидкостью, так что я едва успел схватить клетку с попугаем и тоже сбежать в Ботанический сад.

Между прочим, попугай Мамалюк (имя дала Сигма) при покупке был проверен на наличие души и таковой не обнаружил. Сигма тщательно подбирала ему душу, обследуя разные растения, и остановилась на душе старого дуба, который в разные времена был мамонтом, татарским сборщиком податей Мамалаем и актером Мамонтом Дальским. То есть прослеживалась какая-то тенденция в имени.

Сигма сидела на скамейке в укромном уголке сада и, нацепив на нос спироскоп, разглядывала цветочки. Все банки с тараканами грелись на солнышке. В банке с тараканом Иосифом, вероятно, происходил съезд партии, потому что все тараканы выстроились в правильное каре и в такт взмахивали усами.

Я поставил клетку с Мамалюком на дорожку и сел рядом с Сигмой.

– Ничего страшного, проветрим комнату, – сказал я.

Сигма повернулась ко мне, не снимая спироскопа.

– Джин, у тебя душа куда-то съехала, – сказала она.

– Куда это она съехала? – недовольно спросил я.

– Ну, там где-то, в животе, – пояснила она.

Это мне не понравилось.

– Скажи лучше, как нам быть с соседкой…

– Я уже придумала, – сказала Сигма. – Увидишь.

И я действительно увидел.

Через три дня Полуэктова забрала свое исковое заявление и сообщила мне об этом. К этому времени мы хорошо проветрили комнату и водрузили банки на место, но новых тараканов брать было негде – тетки поработали на славу. Всякая другая мелкая живность подходила плохо: мухи и божьи коровки летали, муравьи были слишком мелки, а пауков фиг найдешь.

Получалось, что тараканы были идеальным местом для помещения душ. Это наводило на размышления.

Однако не успели мы как следует поразмыслить – откуда же брать материал для опытов, как Полуэктова принесла нам полный полиэтиленовый мешок тараканов.

– Я была на даче, – сообщила она. – Берите, Симочка! Я знаю, что они вам нужны!

Си поблагодарила.

Мы вытряхнули тараканов в новую банку.

– Что случилось? – спросил я Сигму.

– Я сменила ей душу. Теперь в ней живет Тимирязев, – ответила Си с таким олимпийским спокойствием, будто речь шла о смене прокладок.