Андрей Белянин - Замок Белого Волка

Наверное, с минуту Хельга орала! Потом ей надуло в рот, и дальнейшую часть пути она просто ныла, зажмурив глаза и вцепившись в гриву Центуриона до побелевших пальцев. Кони несли нас, распластавшись над землёй, как гончие. Пыль и мелкие камни летели из-под копыт.

Ворота ждали распахнутыми, во дворе толпились вооружённые люди. Седрик на тяжёлом сером жеребце строил лучников и часть дружины. Я спрыгнул с седла, протянул руки Хельге, но она предпочла мешком рухнуть в другую сторону. В обоих кулаках у неё были зажаты пучки длинных чёрных волос из гривы мрачного Центуриона.

– Чтоб я ещё когда… хоть раз… на этом бешеном… мотоцикле без тормозов… лучше убейте сразу… или дайте яду, я сама себя убью!

– Ещё раз она меня так общиплет, и я буду лысый! – в тон ей пожаловался чёрный конь.

Хельга мигом ответила, без мата, но конкретно, что, где и как ей отшибла добрая лошадка. Центурион обомлел от таких откровений, но нашёл в себе силы захлопнуть варежку, предоставив честь утешения моей дочери своей длинноногой подружке. Уверен, они найдут пути примирения.

Я же быстро переодевался из прогулочной одежды в походные доспехи. В наше короткое отсутствие сюда заявился больной на голову братец моей жены, увидел, что мы забрали Ребекку, обиделся на весь белый свет, приказал оседлать первого попавшегося коня и уехал биться с драконом в сторону Граней. С чего он взял, что дракон там есть, никому непонятно. Брать с собой на подвиг воинов Эд категорически не захотел. Седрик поднял тревогу, взяв на себя смелость без приказа выдвинуться с пятью всадниками и тремя лучниками по следу обиженного бога. Что ж, это было единственно разумное решение, и хорошо, что мы вовремя заметили флаг.

– Седрик, ты же знаешь, Эд вечно строит из себя бессмертного героя! Его никогда нельзя отпускать одного, без охраны или прикрытия…

– А вы не пробовали объяснить это ему, сир?

– Ты был обязан настоять!

– Тогда разрешите в следующий раз применить силу?

– Разрешаю, – буркнул я, прекрасно понимая, что это ничего не даст. Ну, быть может, кроме того, что, возвращаясь с прогулки, я приеду во двор, полный инвалидов, и замок будут ласково называть Сломанная Кость. Хотелось ещё уточнить, берцовая или лучевая, но, зная горячность Эда, кости будут переломаны все, чего мелочиться…

– По коням! – скомандовал я, забирая себе Центуриона. – Седрик, остаёшься за главного!

– Разве я не пригожусь вам, сир?!

– Мы справимся, а ты пригляди за Хельгой.

– Вы так хотите моей смерти, сир? – искренне ужаснулся он, но приказу подчинился.

Хельга сделала обиженные брови домиком, но, увидев спешащего к ней Метью, улыбнулась, решив остаться. Пусть ребята почти равны по возрасту, но выросли в таких разных условиях, что эта дружба может обогатить обоих. Но только дружба! Поймаю этого тощего за поцелуями – кастрирую на голову! У нас, в Средневековье, с такими вещами строго…

Мы выехали со двора стройной кавалькадой. Дорога через горы к Граням была одна: если Эд действительно отправился заняться драконоборчеством, то мы догоним его быстро. Конечно, он мог поехать и лесными тропами, и по большой просёлочной дороге вдоль королевского тракта, но это всё лишние круги. Выигрываешь по безопасности, но лихо проигрываешь по времени и километражу, а бывшие боги – существа нетерпеливые…

– Э-эд! – прокричал я, заметив впереди неспешно плетущегося всадника в серебряных доспехах. – Подожди-и нас!

Он даже не обернулся, гордо держа спину прямой. Вот нашёл время впадать в крутые обидки, да ещё и реагирует на всё это, как прыщавый старшеклассник. «Вы забрали мою лошадку, а я пойду и вашего дракона убью!» Дракона-то, впрочем, не жалко, от них проку нет, только вред один, а вот возиться после боя с безногим или безруким Эдом – удовольствие ниже среднего. Несмотря на сказочную мощь и волшебные силы, отрастить себе новую конечность они не могут, увы… Вспомнить хотя бы славного смельчака Тюра, которому Фенрир оттяпал руку, или даже самого Одина, так и не сумевшего вставить себе новый глаз.

– Эд, да остановись же ты наконец! – Мне пришлось хлопнуть его по плечу, но он всё равно вредничал и не оборачивался. – Слушай, хватит дуться на пустом месте. Когда ты так выпячиваешь нижнюю губу и морщишь нос, то становишься похожим на индюка!

– Чего?! – сразу всполошился он, невольно ощупывая лицо. – Ничего такого… Да сам ты индюк! Сбежали с Хельгой, бросили меня одного, а мне, может, скучно было!

Я зажмурился и потряс головой, отгоняя страшные картины: разгромленная мебель, перевёрнутый холодильник, варенье, вылитое в ванну, подсолнечное масло по всей квартире и остатки яичного желтка со скорлупой, прилипшие к потолку. Так он у нас психанул в прошлом году, насмотревшись сериала «Есенин» с Безруковым. Теперь мы прячем от него пульт от телевизора…

– На Ребекке ты ехал?

– Я. Но мы всю дорогу говорили только о тебе!

Центурион с трудом сдержал ухмылку, не выдав меня ни словом.

– Моя верная белокурая крошка, – сентиментально умилился Эд. – Как Хельге новый мир?

– В щенячьем восторге! – вынужденно признал я. – Она успела очаровать долговязого Метью, понравиться всей челяди, нахамить леди Мелиссе, подружиться с Центурионом, познакомиться с русалками, а барон Экскремергер уже намерен засылать сватов! Сейчас она отдыхает от впечатлений в замке под бдительным оком старины Седрика.

– Ты уверен, что он не еврей?

– Понятия не имею, да какая тебе разница?

– Не доверяю я им.

– А ты-то с чего? Какое дело скандинавским богам до иудаизма? – начал было я и осёкся. Как минимум именно христианство вытолкнуло их на обочину истории, сделав тех, кому поклонялись столетия, маловразумительными мифологическими персонажами. По Одину, Тору и Локки не потоптался в литературе, кино и изобразительном искусстве разве что только ленивый.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – безошибочно уколол Эд.

– А ты не ответил на мой. – Я решил сойти со скользкой темы. – Вот куда ты попёрся-то? Какие драконы? Где?

Мои слова перекрыл ужасающий рёв, и чёрная тень, мелькнувшая в небе, заставила всех пригнуться.

– Обычный чернокрыл, – подняв голову, опознал я. – Довольно крупный, но самец, значит, огнём не плюётся. Можно попробовать поймать живьём, а потом продать на сельской ярмарке в аббатстве.

– Я хотел открутить ему голову и преподнести в дар своей племяннице.

– Ага, Хельга будет дико рада! Ты просто получишь этой же головой дракона по мозгам, а ребёнок уйдёт реветь к себе в комнату.

Кудрявый бог задумался. Пожалуй, что обычные для средневековых принцесс подарки такого рода у девочки, выросшей на стыке двадцатого – двадцать первого столетия, вызовут скорее рвотный рефлекс, но уж никак не желание повесить уродливый трофей в собственной спальне.

– Понимаешь, я просто хотел что-нибудь ей подарить. Ну, в честь первого дня в новом мире, отметить и всё такое… В моё время было актуально и модно дарить головы поверженных врагов!

В общем, мы вместе развернули коней в погоню за чернокрылом. Общеизвестно, что двуногие драконы этого подвида летают вроде обычных воробьёв, то есть через каждые сто метров должны совершать посадку. В лесу ему сесть было негде, и в конце концов наши лучники выгнали средневекового птеродактиля на широкое поле, где его просто заарканили и спутали. Чернокрыл – не очень большой дракон, в холке примерно с корову, размах крыльев приличный, кости лёгкие, говорить не умеет, зато кусается, как собака, и машет во все стороны чёрными крыльями с острыми роговыми наростами по краям, за что и получил своё прозвище. Но в принципе дрессировке поддаётся, и если хорошо кормить, то может по-своему привязаться к человеку. Богатые феодалы частенько держат при себе парочку таких, во время войн они бесценны для перехвата голубиной почты противника.

Так что в замок мы вернулись с живым трофеем. Хельга была просто счастлива! Столько впечатлений, как за один этот день, она не получала и за год! Естественно, что домой мы с Эдом возвращали её практически волоком, упирающуюся руками и ногами. Ну, честно говоря, она очень умеренно упиралась, если бы всерьёз, фигу бы мы вообще её с места сдвинули…

Скандинавский бог опять помог со временем, по часам нашего мира мы отсутствовали минут тридцать – сорок. Укладывая мою буйную дочь спать, я потеплее укрыл её одеялом и поцеловал в лоб:

– Я люблю тебя, па…

– И я тебя люблю. Никому не говори.

– Никому, это тайна, – серьёзно подтвердила она, засыпая.

И теперь у нас действительно была своя тайна – целый мир на двоих. Я буду брать её с собой после школы в замок Кость, она научится с Центурионом ездить верхом, потом стрелять из лука и рубиться на мечах у Седрика и ещё синхронному плаванию у русалок. Минутой позже мне пришлось признаться самому себе, что где-то в глубине души, очень в глубине, я рад, что ей там так понравилось. Словно бы моя дочь впервые пришла к папе на работу и решила там же остаться. Ну не остаться, это неточное слово, я имел в виду стать кем-то вроде папы. Э-э, опять не совсем оно, но как-то примерно так…