Алесь Куламеса - Быть рядом

– Ну, давай, герой, топай.

Он попытался поблагодарить, но разбитая губа мешала говорить. Я похлопал его по плечу и вернулся к киоску. Возможно, мне показалось, но люди избегали моих взглядом. Я хмыкнул и отвернулся к витрине.

Сегодня на душе было совсем погано, и хотелось себя как-то порадовать. Я купил три двухлитровых пакета яблочного сока – посижу, попью. Напиваться уже давно не помогает.

От остановки до дома – две минуты, но я шёл дольше. И не то чтобы от усталости. Да, день выдался тяжёлый и я сильно вымотался, однако дело не в этом. Просто было очень сложно заставить себя двигаться быстрее. И хотя ветер, бивший в лицо, торопил зайти в тепло, я не ускорил шаг.

Иногда бывает так – хочется остановиться. Я хочу сказать – не просто остановиться и замереть на месте, а по-другому остановиться, в более широком смысле. Чтобы перестать бегать, суетиться, работать как проклятый. Ну, то и есть – остановиться. Плотно, наглухо. Может быть – навсегда.

***

Этаж у меня второй, так что предпочитаю обходиться без лифта. Свет в квартире зажигать не стал – хватает и света от фонарей на улице. Живу я один – мать умерла восемь лет назад, а отец живёт с новой семьёй и постоянно мотается по командировкам.

Я разделся, включил на ноутбуке саундтрек из «Амели» и залез под одеяло.

Надо немного отдохнуть. Завтра буду решать, что делать.

***

Снилось что-то нейтральное. Не плохое, не хорошее, но именно этого и хотелось. В этой серости было спокойствие, от которого не хотелось уходить. Просыпаясь несколько раз, я заставлял себя засыпать снова – лишь бы не возвращаться в реальность.

Около часу дня, несмотря на все старания, проснулся окончательно. И хотя спать решительно не хотелось, ещё заставил себя ещё полчаса лежать с закрытыми глазами.

Потом поднялся. Голова гудела, всё тело ломило – это последствия слишком долгого сна. Сонное отравление. Теперь весь день буду такой вялый.

Душ, разумеется, не помог. Постояв минут десять под горячей водой, я вышел из ванны таким же сонным.

Завтракать не хотелось совершенно – сил хватило только на сок. Выпил два стакана и поплёлся чистить зубы.

Закончив все традиционные утренние процедуры, я осознал – заняться больше нечем. Даже на работу идти не надо – спасибо графику «день через три». Остаётся лишь переживать или пережёвывать вчерашнее происшествие. А вот этого как раз и не хотелось.

Я отправился на кухню и достал аптечку. Там у меня хранилось снотворное – так, на всякий случай. Выпив две таблетки, я снова абрался под одеяло и очень скоро вырубился.

***

Я проснулся вечером, около десяти. Есть по-прежнему не хотелось, но таки заставил себя проглотить пару бутербродов. Сок я допил, но идти в круглосуточный ларёк не хотелось. Обойдусь чаем.

Стоя у окна и наблюдая за машинами, проносящимися по проспекту, я почувствовал, что мне необходимо поговорить. Хоть с кем-нибудь.

Я включил мобилу. Странно, этот номер у меня уже три года, а телефонов в справочнике скопилось меньше трёх десятков и то большая часть – какие-то справочные, заказ пиццы и тому подобное.

Впрочем, её номер сохранился.

Я не решился позвонить и выбрал номер отца.

Стерильный женский голос предсказуемо ответил, что «абонент вне зоны доступа».

Тогда я собрался с духом и позвонил ей.

Она не ждала.

И не обрадовалась.

– Вась, уже полодиннадцатого, – недовольно пробурчала она в ответ на моё «Привет, это я», – я уже почти сплю.

– Прости. Мне просто очень нужно с кем-нибудь поговорить.

– Ясно. И я – этот самый «кто-нибудь». Ну, разумеется! Ничего другого я от тебя и не ожидала.

– Да нет, ты не понимаешь… Мне… Мне просто надо поговорить.

– Знаешь что, по-моему, мы расстались не настолько хорошо, чтобы ты звонил мне и плакался в жилетку. Когда мне нужно было с тобой поговорить, ты вообще не брал трубку.

Я промолчал. Она права – я тогда не знал, как расстаться по нормальному, вот и сделал, как сумел. Плохо сделал, не по-людски. Хорошо, хоть передал дело Насти ребятам, и благодаря их присмотру ей было не так больно, как могло бы.

– Я…

– Не оправдывайся. Я не хочу это слушать. Ты никогда не умел вести себя по-мужски. Спокойной ночи.

Я не стал ей перезванивать. Разумеется.

Заварил чаю и присел у окна с дымящейся кружкой в руках. В этот момент запиликал телефон. Настя?

– Привет, это Иван. Как ты там? Мы тут волнуемся – у тебя всё в порядке?

Я сбросил звонок и отключил сотовый. Вот с ним я сейчас точно не хочу общаться. И не только сейчас. Я вообще больше не хочу там работать. Сколько можно – изо дня в день одно и тоже. Работа на износ. Постоянное наблюдение людской боли. Я за четыре года такого насмотрелся, что не каждый опер видел – кровь, грязь, страх. Удивительно, что меня на столько хватило. Нет уж, пошло оно к чёрту.

Я отключил ещё и домашний телефон, потом закинулся тремя таблетками снотворного и отправился спать. Сон долго не шёл и уснул я только под утро.

***

Утро третьего дня было таким же, как и предыдущие, да и день снова обещал быть долгим и занятым опустошительной рефлексией.

Интернет принёс только одно письмо. Естественно – из Конторы. «Позвони в офис, это срочно». Хрен вам срочно – можете считать, что я уволился.

Я стёр письмо и отправился в ванную. Наполнил до краев и залез отмокать. Пролежал так пока вода не остыла. Потом спустил эту и набрал новую.

На душе всё так же пусто и никаких желаний.

Так и лежал.

В дверь позвонили. Пусть их! Не открою – не хочу. Звонок прозвенел ещё пару раз и замолчал. Ну и хорошо.

День тянулся очень медленно, несмотря на фильмы и интернет. Я уснул глубоко за полночь. Зато без снотворного.

***

На работу мне к девяти, так что в Конторе наверняка уже всё поняли. И хорошо. Почту я проверять не стал и телефоны не включал.

Этим утром я, наконец, почувствовал голод и приготовил себе яичницу с жареной колбасой. Не без удовольствия съел.

Около часа захотелось прогуляться. Я натянул одежду и вышел. И у лифта столкнулся с Игорем Олеговичем Белых, моим шефом.

– Рад, что ты жив, – протягивая мне руку, улыбнулся он. – Мы уж волноваться начали. Ребята к тебе вчера приходили – Борис со Славиком. Потоптались у двери, но тебя вроде дома не было. Или ты не хотел их видеть?

– Не хотел, – буркнул я, пытаясь обойти Белых. – И вообще – я уволился.

– Понимаю, – кивнул он, заступая мне дорогу. – Может, поговорим?

– О чём? – я не оставлял попыток избежать разговора.

– О тебе, о конторе, – Игорь Олегович держался крепко и понемногу теснил меня от лифта.

Пришлось сдаться:

– Ладно, что вы хотите?

– Во-первых, зайти в квартиру и выпить кофе.

– Ладно.

Мы вернулись в квартиру.

– У меня только растворимый, – предупредил я.

– Сойдёт.

– Сахар нужен?

– Нет, спасибо, – Игорь Олегович пригубил кофе и довольно зажмурился.

Я молчал.

– У меня была тяжелая ночь, – пояснил шеф. – После такого кофе – самое то.

– Так о чём вы хотели поговорить?

Белых отхлебнул кофе и ответил:

– О тебе, разумеется. Как самочувствие?

– Живой.

– Значит дело совсем плохо, – Игорь Олегович снова отпил кофе и продолжил. – Ты сказал, что уволился. Я правильно понимаю, что ты больше не хочешь у нас работать?

Я кивнул.

– Отлично. С чем это связано? Ты нашёл другую работу?

– Нет, я просто не хочу больше работать в Конторе.

Игорь Олегович ещё отпил из чашки и поёрзал немного на табурете, устраиваясь поудобнее.

– Вот что, давай по честному. Я приехал к тебе по одной простой причине – ты мой лучший сотрудник. Ты один можешь обрабатывать семь, а то десять клиентов одновременно. Ты сам знаешь, что это значит. Тем более при нашей вечной нехватке людей.

– Знаю, – буркнул я.

– Поэтому я не могу позволить себе потерять тебя. Соответственно, я хочу, чтобы ты остался.

– Нет. Я – не хочу.

Игорь Олегович глотнул кофе, аккуратно поставил чашку на стол и спросил:

– С чем это связано?

– Я обязан отвечать?

– Отнюдь. Мы же не в армии, всё-таки. Я так поинтересовался, – внезапно он наклонился и заглянул мне в глаза. – На случай, если ты хочешь мне что-то сказать.

Никогда ещё я не видел у шефа таких глаз. Они были похожи на пустыню – злую, пронзённую насквозь беспощадным солнцем. Но в тоже время где-то в глубине угадывался оазис. Где-то. В глубине.

Я сглотнул и отвёл взгляд. Ладони вспотели – меня неудержимо тянуло туда – в глубину, к оазису.

Игорь Олегович наклонился ещё немного и тихо, но очень весомо сказал:

– Говори. Я знаю, тебе есть, что мне сказать.

Я попытался отвести взгляд, но глаза шефа не отпускали:

– Говори, – повторил он. – Говори!