Ольга Шевлягина - перекрёсток

— Если появится вмятина, я заставлю тебя щеголять голым по Косой аллее, так и знай… Теперь быстро исполнять приказание. Пока все не сделаете, в доме не появляться!

— Д… да, с… сэр, — эльф, пошатываясь, поднялся и вскоре исчез с громким хлопком. Скорпиус шагнул к камину.

— Ты все еще не готов?! — в комнату вбежала Лили, уже с заплетенными в косу рыжими волосами, которые еще недостаточно отрасли после того, как сестра заставила отца постричь ее «под Джеймса».

— А мы куда-то спешим? «Нора» отходит по расписанию и вернется не скоро? — Джим натянул носки и стал шнуровать кроссовки.

— Кто так одевается? — усмехнулась Лили, встав возле дверей и сложив на груди руки, как это часто делала мама.

— Как? — Джеймс поднялся с кровати и стал озираться в поисках одежды.

— Так. Сначала обувь, а потом уже рубашку… — Лили взяла со стула чистую футболку с изображением большого черного пса и кинула ему.

— Благодарю, — ухмыльнулся мальчик, поймав ее и быстро натянув на себя. Он шагнул к зеркалу, чуть пригладил непокорные черные волосы и с улыбкой оглянулся:

— Что там младшее поколение?

— Ал поел и сейчас ползает в гостиной…

— Черт, не повезло, — Джеймс наскоро стал заправлять постель.

— Мама сказала, чтобы ты поторопился… Дедушка…

— Знаю-знаю, — отмахнулся мальчик, с довольным видом оглядывая свою комнату, где все было прибрано кое-как. — Гномы, ватрушки, луковый суп и жаждущий меня увидеть дядя Перси в очках, которые ждут не дождутся, когда я их залеплю запеканкой бабушки Молли…

Лили рассмеялась.

— Мама с папой сегодня пойдут на Косую аллею…

— Без нас?! — возмутился Джеймс, поворачиваясь к сестре.

— Ну, Джим, они же тебе за подарком пойдут, не будут же они тебя брать с собой…

— А, тогда ладно, — мальчик взял свой рюкзак и стал закидывать туда вещи: «Историю квиддича в Англии в картинках и схемах», снитч в коробке, перчатки, мини-телескоп и мантию-невидимку от братьев Уизли, что ему подарил дядя Джордж.

— Ты переезжать собрался? — улыбнулась Лили, когда они, наконец, вышли из спальни Джеймса и стали спускаться в гостиную, откуда доносился заливистый смех Альбуса.

— Ага, не дождетесь… Потерпи: через три дня и так уеду…

Лили сразу погрустнела и отвернулась.

— Не кисни, через два года и ты поедешь в Хогвартс… — мальчик потрепал сестру по плечу, хотя знал, что для нее это слабое утешение. — Я буду тебе писать, каждый день…

— Врешь, не будешь, — фыркнула Лили, шмыгнув носом.

— Ладно, зато ты будешь, — согласился Джеймс, бросая рюкзак в кресло и глядя на то, как полуторагодовалый Альбус, набрав скорость, целеустремленно перебирает четырьмя конечностями, держа курс на старшего брата. — Ал, у тебя есть ноги! И вообще, если тебя на меня вытошнит, я закину тебя на шкаф, так и знай…

— Так, поспешите, у меня еще много дел, — из кухни вышла мама с сумкой для Ала. — Дедушка и бабушка…

— Ждут нас уже давно, — покорно закончил за маму Джеймс и первым пошел к камину.

В комнате, куда вошел Скорпиус, в последнее время всегда царил полумрак. Мальчик догадывался, что у деда болят глаза, но не спрашивал, держа свои мысли при себе. Люциус Малфой терпеть не мог, когда начинали говорить о его здоровье, которое, как помнил Скорпиус, в последние годы все ухудшалось. Особенно после внезапной смерти бабушки Нарциссы.

— Отряхнись, не тащи пыль на ковер.

Скорпиус лишь дернул уголком губ и прошел в комнату, к окну, где стояло кресло деда. Тяжелые шторы были задернуты, но это не мешало видеть бледного, заостренного лица Люциуса.

— Сядь.

— Доброе утро, дедушка, — мальчик опустился в кресло и положил руки на подлокотники, удобно устроившись напротив дедушки.

Скорпиус любил смотреть на деда: на его волевой профиль, не испортившийся даже после десятка лет опалы и, можно сказать, даже пустой жизни, в которой ему оставили лишь семью.

Люциус чуть прищурился, но ничего не сказал. Скорпиус знал, чем угодить деду, и с раннего детства запомнил чуть ли не единственный удар, что позволил себе Люциус, и окрик: «Малфои не сидят, словно нищие в приемной мецената!».

В детстве мальчик часто не понимал деда и его методов, хотя они много времени проводили вместе, пока родители работали и вели светскую жизнь. Дед никогда не был мягок и не позволял Скорпиусу быть слабым, даже когда мальчику этого очень хотелось.

Но с годами, проведенными в полутемной комнате наедине с этим странным, но близким почему-то человеком, наверное, самым близким в семье, он начал лучше его понимать. Можно сказать, что Скорпиусу даже нравилось общество деда, который почти всегда учил его чему-то новому. Тому, чему не научат в школе, что познается лишь путем собственных ошибок, порой болезненных и даже неисправимых. И дедушка давал Скорпиусу шанс их избежать…

— Через три дня ты поедешь в Хогвартс.

— Да, дедушка, письмо пришло еще вчера.

— Итак, на какой факультет ты попадешь? — дед иронично сверлил взглядом Скорпиуса, но тот лишь вздернул подбородок.

— На Слизерин.

— С чего ты взял, что тебя туда возьмут, мальчик?

— Я знаю, что буду учиться на Слизерине, — твердо ответил Скорпиус.

— Решать будешь не ты, а Распределяющая Шляпа.

— Я Малфой, и никакой кусок старой тряпки, возомнивший себя неизвестно кем, не сможет мне помешать!

— Спокойнее, — процедил Люциус, чуть подавшись вперед. — Ты…

— Я знаю. Малфои не выходят из себя по пустякам, — послушно опустил глаза Скорпиус. — Прости, дедушка.

Люциус откинулся на спинку кресла, положив руки на трость, которую почти всегда держал при себе. Скорпиус знал, что трость у деда не для красоты — в последнее время он все чаще ходил, тяжело на нее опираясь. Наверное, у него болели ноги, но Люциус никогда не жаловался на свои болячки.

— Итак, почему ты решил учиться на Слизерине?

— Я потомок одного из древнейших чистокровных семейств, представители которого учились на Слизерине веками, с самого основания Хогвартса.

— Ну, почему бы тебе не попасть на Гриффиндор? — насмешливо спросил Люциус.

Скорпиус даже подпрыгнул на месте, но тут же спохватился и расслабился:

— Гриффиндор — это место для всяких дураков, вроде Поттеров, и для предателей крови и полукровок, вроде Уизли. Я Малфой, и Слизерин поможет мне добиться намного большего, чем любой другой факультет. Тем более, именно на Слизерине учатся другие чистокровные маги, люди моего круга и воспитания…

Кажется, Люциус был доволен ответом Скорпиуса.

— Значит, ты не собираешься заводить дружеских связей со студентами других факультетов? А как же пропаганда объединения всех факультетов, что столько лет озвучивает Минерва МакГонагалл?

Скорпиус презрительно фыркнул:

— Я не собираюсь водиться с предателями крови и грязнокровками, будь они хоть тысячу раз спасителями мира…

— Осторожнее, Скорпиус, не бросайся такими словами…

— Я Малфой.

Люциус удовлетворенно кивнул.

Джеймс вывалился из камина на кухне «Норы», где уже пахло чем-то сногсшибательно вкусным. За столом сидел дядя Перси, еще носящий следы последней проделки Джима, а у плиты колдовала бабушка Молли.

— Доброе утро! — жизнерадостно произнес мальчик, отряхиваясь и пытаясь оттереть сажу с лица.

— Ох, Джеймс, здравствуй, дорогой! — бабушка тепло ему улыбнулась, а дядя Перси, наоборот, нахмурился. Еще бы, не каждый день тебе красят голову волшебными красками из «Ужастиков Умников Уизли». — Где остальные?

— В трубе, наверное, застряли, — ухмыльнулся Джим, хватая со стола ватрушку. — Альбус съел весь запас шоколада, пока мама не видела, и теперь они застряли в дымоходе, придется расширять…

Бабушка рассмеялась:

— Болтун! Сначала бы руки помыл, а потом хватал бы со стола.

— Я мыл. Вчера, — Джеймс подмигнул дяде Перси, который сосредоточенно пил чай, рассматривая какие-то бумаги. — А где дедушка?

— Он уже пошел в сад, — бабушка взмахом палочки отправила в раковину сковороду.