Елена Чарышкина - Корабль неудачников

Не думал я, что Вьюга так близко к сердцу воспримет моё перемещение, она, бедняжка, решила, что я совершил сей отчаянный поступок только из-за неразделённой моей к ней любви, но я всей правды, увы, пока что открыть ей не имел права, и сам страдал, видя, как рабыня изводит себя укорами своей чувствительной совести, воспринимая моё перемещение, как трагедию и крах всей моей жизни, и корит за это одну только себя. Но хоть за это-то ей спасибо, всё же это лучше, чем то полное равнодушие, которое демонстрирует Пенелопа к сохнущему по ней первому помощнику!

И вот настал первый день моего нового статуса, когда я делаю последнюю запись в этом моём детском и наивном дневнике, который я погружу сегодня же глубоко в Нашу Память, в доступный только мне и никому более личный портал, с тем, чтобы извлечь его когда-нибудь на склоне моей последней жизни и вспомнить с тоской то время, когда я был юным, полным сил, надежд и заблуждений приматом — гражданином — рабом Эолом!

День начался с ранней побудки и общего построения на главной палубе, являющей собой образец чистоты и порядка и уже сплошь заросшей цветущими чёрными колокольчиками, но всё с тем же старым родным деревом в центре, к стволу которого была прибита табличка с инвентарным номером и видовым названием: «Груша дикорастущая, обыкновенная».

Под бравурные звуки «Победоносного марша связистов» в главные ворота палубы в сопровождении капитана вошло оно: то самое загадочное Автономное тело, ставшее причиной утраты нами раба Арсения — ведущего разума «Коперника» и приведшее ко всем последним потрясениям и перестановкам в экипаже. Данное грозное явление предстало в облике молодой женщины, самой примечательной чертой внешности которой была толстая белокурая коса, перекинутая на грудь и спускающаяся ниже талии, в остальном Автономное полномочное тело Орша ничем не могла привлечь взгляд ценителя женской красоты: слишком высокая, слишком жилистая, слишком широкоплечая, с оставляющим желать лучшего бюстом и чересчур узкими бёдрами, с мускулистыми руками и великоватыми для женщины ступнями длинных сильных ног. Весь её внешний вид говорил о том, что данное тело много времени проводит за изнуряющими физическими тренировками, что и неудивительно, учитывая нагрузки и обязанности, возлагаемые на него занимаемой должностью.

Подойдя скользящей кошачьей походкой к нашей замершей по стойке «смирно» шеренге, Орша оглядела нас хмурым взглядом своих серых глаз, полуприкрытых длинными бесцветными ресницами, после чего сверилась с последней инвентарной ведомостью. Видно было, что полученный результат её горько разочаровал, в связи с чем её узкое лицо ещё больше вытянулось, а плотно сжатые бледные губы превратились в тонкую линию, не добавив красоты и без того суровому облику. Если учесть, что форменный мундир Автономных тел состоит из угольно-чёрного комбинезона с белыми знаками различия на рукавах и груди, то ясно, почему я в этот момент ни с того ни с сего вспомнил старинное, выкопанное из Памяти и малопонятное выражение: «Вот и смерть с косой за нами пришла!».

«Раб класса «В-В»», — пророкотала Орша низким грудным контральто, раскатившимся по всей палубе и распугавшим остатки кроликов.

Я сделал шаг вперёд.

Орша не обратила на меня никакого внимания и продолжала буравить глазами экипаж, тогда капитан, вытянув руки по швам и подобрав живот, во всю силу своего командного баса ещё более громко проревел, что список личного состава тютелька в тютельку соответствует инвентарной ведомости, а замены и перестановки в свободном перемещении допускаются инструкцией, при условии сохранения всех исходных на начало рейса позиций, и тут уж к нему никакое самое разавтономное тело придраться не имеет права.

Выслушав разъяснения капитана, Орша сразу потеряла к нам интерес, резко развернулась и, откинув на спину свою золотую косу, под тяжестью которой осанка этой девицы стала ещё прямее и жёстче, а подбородок упрямо вздёрнулся вверх, широким шагом удалилась с палубы в сторону рубки, толкая перед собой Ахилла. После их ухода мы все, вздохнув с облегчением, сразу же повалились, подобно ползунам, на заботливо взращённые стюардом колокольчики и остались ожидать в этом положении, чем же окончится намечающаяся битва гигантов, надеясь, что наш изворотливый капитан как-нибудь умудрится отвертеться от остальных, вскрытых проверкой нарушений.

Чуть позже, отдышавшись и придя в себя, экипаж разбрёлся по своим участкам, готовясь к продолжению ревизии, но, как стало известно из конфиденциальных источников (от подслушивавшей и подглядывавшей у двери рубки Сажи), на этом вся ревизия и закончилась. Автономное тело, к огромному облегчению похудевшего от страха килограмм на пяток Ахилла, подписало одним махом все ведомости и отчёты, в которых указало, что никаких серьёзных нарушений на панцире не выявлено, рейс проходит по утверждённому плану и до своего планового окончания не нуждается в дополнительном контроле.

Уф!

Смысл произошедшего остался навсегда скрытым от всего экипажа — кроме меня, разумеется. Я убедился, что прав был Арсений, утверждавший, что именно для его розыска послано на судно Автономное тело. Насколько же серьёзно дело, которому бывший раб посвятил свои жизни, если им заинтересовались независимые и для гарантии полной беспристрастности выведенные за границу Системы органы, призванные охранять и укреплять безопасность этой самой Системы?

И, наконец, в последних строчках своего дневника опишу, как я разобрался со своей личной жизнью. Увы, Увы!

После обильного угощения, состоявшего исключительно из крольчатины, пирогов с дикими грушами и улиток, собранных под той же самой грушей (так как наш пищепровод окончательно пришёл в полную негодность), я, вняв совету опытного в таких делах Улисса, решил объясниться со своею возлюбленной, чтобы окончательно прояснить наши с ней отношения. Являясь рабом высшего класса, я уже имел полное право признаться в любви рабыне и надеяться на её взаимность. Но, несмотря на всю симпатию и доверие, которые Вьюга испытывала ко мне в последнее время, она ответила, что ей очень жаль, что я, оказывается, герой не её романа, и что она счастлива будет предложить мне свою дружбу, но никак не более, каковым ответом рабыня окончательно раскромсала на мелкие кусочки моё изболевшееся сердце!

Ну зачем мне нужна её дружба, скажите на милость? С меня вполне достаточно моих, пусть и немногочисленных, но верных и надёжных друзей, которые меня понимают, уважают и высоко ценят, друзей, с которыми я могу заниматься такими серьёзными делами, в которые нельзя посвящать наивную и неопытную девицу.

Не дружить мне с Вьюгою хотелось бы, а заботиться о ней, защищать её и развивать любознательный и неискушённый ум этого чистого и нетронутого пороками создания.

При этом мечтал я, что под моим руководством достигнет она, наконец, того уровня, когда сможет стать вполне независимой, самодостаточной и стойкой ко всем грядущим испытаниям личностью, простится со всеми своими временными девичьими заблуждениями и фантазиями и будет уверенно идти по жизни, опираясь на моё твёрдое и надёжное плечо.

Вот так я ей и ответил. Да и как бы я смог дружить с этой безмятежной до бесчувственности девчонкой, когда, находясь рядом с нею, не способен думать ни о чём другом, кроме как о том, чтобы заключить её в мои объятия, зарыться лицом в серебряные кудри, упиваясь их ароматом, любоваться её уже немного оформившейся и окрепшей изящной фигуркой, изучать взглядом живописца каждую чёрточку милого лица с пухлыми губками, тонкими русыми бровями, идеальным носиком и ставшими ещё более яркими фиалковыми очами. И венцом этого моего к ней возвышенного чувства конечно должен стать наш с нею несравненно прекраснейший, взаимноглубокочувственный и упоительнострастный обмен нашими достойнейшими предками, пусть даже с разрешения (я бы с радостью пошёл на такую уступку ради своей любви) Главного Генетического Управления!

Но: «Тщетны порывы, пусты напевы…»*, на все мои пылкие излияния моя ледяная богиня ответила, чтобы я ни о каком таком с нею обмене предками даже и не мечтал, так как у неё на ближайший и отдалённый период времени совсем другие планы, и романтика в эти планы никак не вписывается!

На этой грустной ноте вдребезги разбитого сердца приходится заканчивать свой дневник. Прощай, моя любовь! Не знаю, как я теперь смогу спокойно дослужить этот богатый событиями и потрясениями рейс, боюсь, что очень скоро скорбные знаки преждевременных разочарований и утрат избороздят моё чело, и прежняя безмятежная улыбка никогда уже на него не вернётся.