Сергей Панарин - Харри Проглоттер и Ордер Феликса

— Горе мне с вами, — не то заплакал, не то переливчато зевнул старик. — Не в моих скудных…

— Тогда хотя бы в Стоунхрендж, — Проглоттер скрестил пальцы.

— Горе мне повторно! Не могу!

Мальчики онемели.

— Как «не могу»?! — вспылил Беня. — Ты же со второго раза заводишься!

— Устал, а вы неблизкий рейс заказали.

— А куда ты дотянешь?

— Поверхность Средиземного моря, Аравийский полуостров, северная Африка.

Беня занялся перебором

— По Африке — близко. В воду — это на пути к Стоунхренджу, но сыро и не твердо. Пуляй в Аравию.

Джинн «пульнул» И вязким мороком медленно потек в бутылку досыпать.

Странники очутились на высокой песчаной горе.

В низине раскинулся арабский город, словно переместившийся сюда со страниц книги сказок.

В пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной, некогда располагался маленький неприметный оазис. Волею звезд захолустное местечко стало центром культуры и науки. Пока никто толком не объяснил, почему тот или иной уголок вдруг превращается в источник очередного цивилизационного рывка, но факт остается фактом Аль Катурадж были менно таким «историеобразующим. краем.

История аль-катураджского университета смутно напоминала путь знаменитой плезирской академии.

Случилось пять веков назад встретиться в этом оазисе двум гениальнейшим философам. Одного, пришедшего из Скотландии, звали Дуньканом Бойскаутом, он был горцем. Другой, бедуин Ходжа Посреддин(его имя переводится как «ходящий посредине разных учений.) приехал с востока. Познакомившись, мудрецы предались обсуждению многих главных философских вопросов, в числе которых была проблема первичности-вторичности горя и беды.

Горец утверждал, что горе не беда. А бедуин говорил лиха беда начало. Завязался спор с приведением доказательной базы в виде грубой физической силы. После боевой ничьей (на ноги не встал ни один собеседник) было решено продолжить наутро. На рассвете обоих спорщиков нашли мертвыми. Они сидели «домиком., проткнув друг друга кинжалами в самое сердце.

Свидетели сего научного диспута остались под большим впечатлением. Страсть и рвение, с которыми ученые положили себя на алтарь знаний, подтверждали считавшиеся пустой болтовней разговорчики есть нечто большее, не подвластное разумению простого человека. Богатый караванщик Абдэль бин Вштаны пожертвовал на закладку университета сто верблюдов, другие меценаты внесли куда меньше, потому имена их не сохранились.

Университет процветал, обрастая жилыми домами, лавками, дворцами… Оазис вырос до города, а город превратился в столицу. Учебное заведение обнесли высоким забором, чтобы подчеркнуть его самость.

— Ага! — вспомнил Харри. — Это же знаменитый Аль Катурадж! Пойдем скорее, здесь живет и преподает прославленный чародей Абдурахман Аддын. Он друг Мастдая. Я в проспекте «Сто наикрутейших магов современности. читал его биографию и видал фотку. Разве он откажется нам помочь?

К вечеру ребята вошли в город. Спустя полчаса они стояли у ворот прославленного вуза. На стенах были высечены цитаты из наследия величайших основателей — горца и бедуина. Проглоттер и Спайдерман решили чуть-чуть ознакомиться. Начали справа.

«Тосты несравненного горца, — прочитал Харри. — Высоко-высоко в горах в большой-большой папахе жила маленькая-маленькая моль….

Проглоттера не особо интересовали питейные ритуалы, он перескочил еще правее.

«Песни прославленного скотландца

Я спросил у Мирового Ясеня

«Где моя любимая?»

Иггдрасиль молчал в ответ, качая головой…»

После этих строк Харри зауважал Дунькана Бойскаута еще крепче, ведь говорить с деревьями может далеко не каждый маг.

Беня выяснил, что скотландец оказался славен сомнительного качества афоризмами

«Не все то золото, что блестит. Встречается и платина.

Знайте, наемные работники! Зарплата — всего лишь пособие по временной трудоспособности.

Знание — сила. А сила есть — ума не надо».

Утомившись, маги перешли к стене, посвященной Ходже Посреддину. Там Харри прочел отрывки из записок мудреца-путешественника «Ходжение на три буквы».

«…В далекой стране я однажды видел, как некий темный чародей вынул свой позвоночник. Позвоночник сразу затвердел, превратившись в меч. Представляете, натурально железный был! Колдун сделал зверское лицо, взмахнул мечом… И упал, ведь как тут устоять? — нету позвоночника, вот он, в руках!..

…В этом тюремном мире все мы гуинпленные. То сциллочка на Колыму, то харибдский кризис…

…Запах становился все нестерпимее впереди чернела липкая Правда Жизни…

…В далекой западной стране я встречал волшебный бегающий лес. Деревья его были зелены, травы густы, звери жирны, ПТIЩЫ наглы. Эта идиллия раскинулась предо мной и моим провожатым из местных. Проводник зычно крикнул заклинание «Run, Forest, run!» И лес побежал стремительно и недогоняемо!..

…Проездом посетил страну под названием Больша. Особенно понравились болячки — женщины больской национальности. Да, красивые… Но — больны-ы-ые!..

…Прославленный Геркулес некогда одержал победу над лернейской гидрой. Мало кто знает, что я победил ее мужа. Ее муж — лернейский гидрант…»

Ниже мелким шрифтом было написано «Данные заметки датируются гaшишным периодом жизни Великого Учителя.»

Насытившись мудростью отцов-основателей, Беня и Харри проследовали в ворота.

Прямо во дворе шли занятия. Возле одной из многочисленных статуй собралась горстка студентов. Маленький, облаченный в мантию старичок, похожий наХотябыча, рассказывал о человеке, чью статую обступили ученики

— …Потом Тургениус написал второй том «Муму». В продолжении нашумевшего триллера, столь нелюбимого защитниками природы, Герасим Бозвращается к барыне, заводит кота, а потом по повелению хозяйки сжигает его…

Старичок прочистил горло.

— Но подобно Гоголуму, предавшему огню продолжение своих «Тертых груш», а может, взяв пример с героя своей первой книги, Тургениус утопил рукопись. Как видите, история запутанная и темная. Ясно одно у писателя были какие-то проблемы, связанные с огнем и водой…

Посетители приблизились к главному корпусу. Над центральным входом красовалась знаменитая преподавательская мудрость «Жизнь нас рассудит… В конце семестра!» Харри оценил зловещий символизм этого послания. Беня не стал.

— Ну, и каково оно — войти в чужую школу? шепнул Проглоттер.

— Сейчас узнаем, — ответил Спайдерман.

Дверь открылась сама, как только Беня и Харри подошли ближе. За ней сидел охранник в мантии цвета хаки.

— Извольте показать студенческий, — вежливо попросил он, поигрывая резиновой дубинкой.

— Я не студент, — Харри избрал тактику честности. — Мне бы…

— Раз не студент, тогда пшел вон, шкет! — Страж профессионально сменил милость на гнев.

Усталый маг полез во внутренний карман.

— Не хотите по-хорошему, будем по-нашему.

Охранник вперился в ордер Феликса и мгновенно вытянулс.я по стойке «смирно». Бумажка сияла в полумраке фойе ровным красноватым светом. Проглоттер ощутил эманации власти, исходящие от волшебного мандата.

«А ведь это что-то новенькое, — удивился Харри, — я раньше никаких флюидов не чувствовал…»

Сердце мальчика пламенело, он буквально осязал, как с его рук бегут микробы, утаскивая на себе грязь. Голова Проглоттера стала холодной, взгляд приобрел поразительную ясность Харри видел охранника насквозь. В фигуральном смысле.

Наваждение продолжалось сущие мгновения, затем ордер погас.

— Где кабинет Абдурахмана Аддына? — поинтересовался практичный Беня.

— Центральная лестница, второй этаж, направо — до конца коридора, товарищи, — отрапортовал охранник.

Лестница была устлана драгоценными персидскими коврами, стены расписаны восточными узорами, все блестело, как новенькое.

— Живут же люди, — позавидовал Беня.

— Красна изба не углами, — отозвался Харри, который, надо при знать, тоже застыдился за родной Хоботаст с его крашеными стенами и старыми паркетными полами.

На втором этаже толпились студенты. Гости услышали много любопытного, пока протискивались «до конца коридора».

Три чернявых парня обсуждали кв-идиш. Один из них, очевидно, большой оригинал, болел за российскую сборную.

— Зря вы над Онопкиусом смеетесь! — говорил фанат. — Он виртуоз! Однажды прямо перед матчем враги сломали ему ногу, но он и на единственной сыграл так, что никто ничего не заметил!..