Виталий Каплан - Отработанные

— А у нас в школе тоже информатика была, — не утерпев, поделился Егор. — Я даже самую настоящую программу написал, на бейсике, там паровозик по экрану едет и гудит.

— Забавно, забавно, — грустно улыбнулся Чингиз, и темнота съела его улыбку. — Но это все неважно, забудь. Все это раньше было, когда Автор тебя сочинял, а остальные верили. А потом ты ему надоел, роман написан, издан, гонорар обмыт, у него уже другие замыслы… Тут у нас, кстати, земляк твой есть, на острове, так вот он это так сформулировал…

— Какой такой земляк? — дернулся Егор. — По городу?

— По роману. Помнишь такого дядю Антона? Ну вот, он тоже здесь, и разоваривал с тобой. Странно, что ты его не узнал… Шок, разумеется… Да и Антон, полагаю, изрядно тут оброс… Тоже отработан. Сюда иногда закидывает людей из одной книги. Вот, профессор наш с Кириллом, или мы с дядей Падлой… Теперь вы с Антоном… Ну ладно, я вот про что. Антон четко сформулировал: «в исходном мире нас держит лишь ментальная связь с Автором. Односторонний разрыв этой метапсихической нити выкидывает нас либо на остров, либо…» — Чингиз помолчал, пожевал сухими губами.

— Либо куда? — напряженно повернулся к нему Егор.

— Либо никуда. Пустота. Это значит, Автор полностью тебя из мозгов выбросил. Нам еще повезло. Видимо, в какой-то момент прошибло его, что-то он вдруг осознал… Ну, срочно сочинил нам этот остров, на скорую руку. Типа пенсии, да. Успокоился… В общем, ты и сам, наверное, чувствовал, как эта связь слабеет, как все вокруг серым становится. Помнишь, небось последние недели тебе тоскливо как-то вдруг сделалось, пусто на душе?

— Мне даже в третьих героезов играть не хотелось, — чуть слышно признался Егор.

— Вот-вот! — желчно усмехнулся Чингиз. — Так со всеми бывает, перед тем, как сюда… Я, к примеру, запил по-черному, а дядя Падла, наоборот, пиво разлюбил. Потом, конечно, мы исправились. С нами-то уж вовсе по-сволочному вышло, про нас и книжку еще издать не успели, как он нас забыл. Переключился на космооперу… Понимаешь, Автор нам сочиняет жизнь, возраст, прическу, болезни… Мы живем в как бы настоящем мире, с электричками, родителями, двойками и стихами. А про «как бы» узнаем уже здесь, на острове.

— Знаете, — вдруг доверительно шепнул ему Егор, — а я умею многое такое, что обычные люди не умеют. Я в Сумрак могу уходить, только пока ненадолго. Может, через Сумрак отсюда и уйти?

— Ушел один такой, — взъерошил ему волосы Чингиз. — Антон куда лучше тебя работает с Сумраком. Точнее, работал. Видишь ли, все мы здесь свои свойства теряем. Это раньше мы были Иные, Крылатые, «дайверы», «двойники»… А теперь — просто двуногие без перьев. Забудь. Хорошо если хоть в душе что-то остается. Кириллка вон стихи писать не бросил, профессор наш разрабатывает ТМВПР…

— Чего?

— ТМВПР, — с удовольствием продекламировал Чингиз, — Теорию Многомерных Взаимопроникающих Реальностей. Он же философом был, доктором наук… Осмыслить хочет.

Они помолчали. Ничто не нарушало тишины, даже комары попритихли, и лишь невидимые сейчас волны мягко накатывались на пологий берег.

— И что, совсем никак нельзя вернуться? — всхлипнув, поинтересовался Егор. — Ну неужели никаких путей нет?

— Никак, — жестко обронил Чингиз. — Разве что Автор снова про тебя вспомнит, в очередной роман вставит. А самому никак… Ты вот попробуй сейчас, войди в Сумрак… — он рассеянно вырвал коснувшийся пальцев высокий стебелек, механически сунув в рот, пожевал и выплюнул: горько. — Ну, убедился? Пойми, не хочу я тебя сказками кормить, потом все равно хуже будет. Дядя Игорь вон в первые дни тоже пытался уйти… это такой на Деда Мороза похожий, с длинными волосами, седой. Представляешь — пошел просто так, по воде. Он же у нас профессиональный бродяга, роддер номер один, хозяин дорог, блин. Так он уверовал в теорию, что силой воли сумеет изменить здешние законы природы. И изменил, что интересно! Зашагал по морю аки посуху, вода под ним только и гнется… А смысл? Гулял-гулял, а пришел сюда же, на наш остров, только с другого конца. Этот мир замкнут.

— А как же звезды?! — точно за соломинку хватаясь, выдохнул Егор.

— Подними голову, мальчик! Здесь нет звезд. И луны нет. Автор забыл их придумать.

— Значит, бесполезно? — подавленно прошептал пацан.

— Угу… — Чингиз помедлил, словно думая что-то еще сказать, но так и не решился. — Впрочем, не расстраивайся, уж лучше так, чем никак. Все-таки мы есть, мы живы. Да не так уж здесь и плохо, если вникнуть. Тебе должно понравиться. Всегда тепло, купаться можно до посинения, кормежка высший класс. Автор нам сочинил этакий шкаф, где утром еда появляется, о которой ты накануне думал.

— И ананасы? — заинтересованно встрепенулся Егор.

— И ананасы, — серьезно кивнул Чингиз. — Только тебе это быстро надоест. Каждый, кто сюда попадает, сперва на жратву бросается, точно голодающий. Сочиняет себе всякое вкусное… А потом, когда привыкнешь, никакого кайфа. Мы ведь с дядей Падлой первыми сюда попали. Странно, написал он про нас позже всех, а попали мы первыми… Ну вот, и себя пронаблюдали, и остальных. Скажем, тетя Оля, та сперва обжиралась так, что страшно за нее становилось, не лопнула бы. Хотя умом понимаешь: нечему там лопаться, одна видимость, но все-таки… А вот Антон, тот исключение. Тот с самого начала вбил себе в голову, что унизительно это, подачками от Автора пользоваться. Смастерил сети, рыбку ловит, жарит на углях, вкусно получается. Только один хрен, что из шкафа, что из моря. И то, и другое тот же Автор придумал.

— А чем вы тут вообще занимаетесь? — скорее из вежливости спросил Егор. Уж очень затянулась вязкая, убивающая остаток надежды пауза.

— Ну, так… ерундой страдаем… — мрачно признался Чингиз. — В шашки вон играем с дядей Падлой. Какой хакер был, блин, какой хакер! Я тоже кое-что могу, но я ему и в подметки… А-а… Что вспоминать? Теперь вот кроме шашек и мозги не к чему приложить. Дядя Игорь вот на гитаре днем и ночью наяривает, ты послушай, он прикольные песенки знает. Твой Антон, тот в медитацию ударился. Лежит брюхом к солнышку и воображает, что у него духовная сила… что он этой духовной силой Автора ка-а-к долбанет… И говорит, получается. У него видения бывают, говорит. То Автору соседка под дверь мусор насыпет, то коннект оборвется, то в издательстве денег не доплатят, или в бане какая неприятность… Скорее всего, просто снится Антоше. Молодой еще, агрессивный, энергию не на что сбросить… Ну а ребятишки бесятся, само собой. Ты с ними быстро сдружишься, вместе носиться будете. Вам, маленьким, еще ничего. Весело, хотя бы первое время.

— А когда повзрослеем? — неожиданно серьезно спросил Егор.

— А вы не повзрослеете, — нехотя выдавил из себя Чингиз. — Тут не взрослеют, не стареют. Может, оно и к лучшему. Пацаны особо и не горюют. Наоборот, радуются. Напакостят — радуются, уши надерешь — снова довольны. Просто тому, что что-то с ними происходит, что они живы…

— И что же, это навсегда? — сглотнув соленый ком в горле, спросил Егор.

— Честно говоря, шут его знает… — Чингиз задумчиво взглянул на нелепого в своем зимнем пуховике пацана. — Этот вопрос Зальцман тоже разрабатывает. Когда Автор умрет, все это может и остаться… И море, и дом, и заросли «гибких друзей», — усмехнулся он в усы. — Слишком уж плотно придумано, замкнутый цикл. Конечно, всякие варианты вероятны… Ну, ничего. Пойдем-ка, знаешь, обратно. Наши, наверное, заждались…

Костер деловито потрескивал, роняя в черное небо бездымные розовые языки. Время от времени какой-нибудь не согласный на кремацию сучок выстреливал себя в воздух, прочерчивал светлой искоркой тьму, но тяготение побеждало — и он обрушивался в ровно гудящее пламя.

Антон, точно в гипнотическом трансе, не отводил глаз от мелькания рыжих огненных волн, Игорь перебирал струны, и его глуховатый баритон медленно выбрасывал в темноту слова. Ольга, так и не расставшаяся со своим чудовищным зонтиком, недовольно вслушивалась в песню, явно дожидаясь паузы, чтобы внести свои поправки. Но подходящей паузы все не было. Аркадий Львович, не решаясь довериться бревну, сидел на раскладном парусиновом стульчике и кивал в такт словам, но думал, похоже, совсем о другом, о далеком…

Мальчишки, прижавшись с обеих сторон к такому огромному, такому надежному и такому беспомощному Падле, протяжно зевали, терли кулаками глаза, но явно не собирались на боковую, хотя Антон периодически и напоминал, что «котятам пора спать».

Чингиз с Егором остановились на самой границе озаренного огнем круга. Там, впереди, была жизнь — ненастоящая, конечно, но душная чернота за спиной казалась еще страшнее.