Сергей Чехин - Белый орк

— Что такое? — спокойно произнес Шайн, хотя у самого сердце едва не остановилось. — Мы гуляем, понимаешь? Гулять!

Стрела прижала уши и зарычала громче. Альберт бросил ей мяч, но волчица никак не отреагировала.

— Не шевелись, — прозвучало за спиной.

Шайн обернулся и увидел Таршу с луком в руках. Ну вот и все, добегался. Орки жестоко карают сбежавших рабов, чаще всего смертью. Либо условиями, к оной смерти приводящими.

— Я все объясню. Мы со Стрелой пошли погулять и заблудились. Правда, Стрела?

— Потуши факел, — рыкнула орчиха.

— Давай спокойно все обсудим. Я не…

Альберт заметил, что девушка смотрит вовсе не на него, а куда-то за плечо. Шайн осторожно повернул голову и заметил троицу лысых громил. Угрюмые морды были раскрашены алой краской, а в племени Горрана пользовались только белыми цветами.

— Клан Каменного Сердца, — проворчал один из незнакомцев, и в голосе читалось столько презрения и ненависти, что Альберт невольно вздрогнул. — Трусы и позор степи!

— Заткнись, Багряный Топор, иначе я отрежу тебе язык!

Орк коротко хохотнул.

— А сможешь ли? Разве Каменные Сердца еще не разучились драться? Ты хоть знаешь, с какой стороны нужно держать нож?

Приятели оценили шутку по достоинству.

— А ты проверь, плешивая собака.

— Дерзкая девчонка! Сами духи послали нам сестру вождя этой ночью. Не бойся, мы тебя не убьем. Мы знаем отличный способ, как досадить Горрану сильнее.

Орки надвинулись на Таршу, оставив перепуганного человека за спинами. Они так увлеклись грядущей расправой, что не стали обращать на беглеца никакого внимания. Альберт выхватил из-за пояса булаву, размахнулся и ударил ближайшего орка промеж лопаток. Сухо хрустнуло, громила зарычал и распластался на земле, загребая пальцами пыль. Ноги врага не двигались, значит, удар вышел именно таким, каким надо.

Сразу после этого тренькнула тетива, но Тарша от неожиданности промахнулась, угодив противнику в плечо. Не самая серьезная рана, особенно для кочевника. Он заревел и бросился на безоружную девушку. Тарша не успела выхватить охотничий кинжал и парировать атаку — топор попал в левый бок, разодрав кожаный жилет и глубоко войдя в плоть.

С третьим варваров сцепилась волчица, и тому стало уже не до драки. Орк визжал, хрюкал и пытался увернуться от острейших зубов, да только попробуй увернись от быстрого степного хищника. Тем временем раненый занес топор для последнего удара. Альберт не сумел бы помешать ему при всем желании — слишком большое расстояние разделяло их. Оставался последний шанс — дипломат размахнулся и метнул булаву. Рукоять угодила прямо в основание черепа и этого оказалось достаточно. Орк пошатнулся и упал на колени. Альберту оставалось взять копье искалеченного соперника и вонзить под лопатку.

Визг прекратился — Стрела разодрала последнему кочевнику горло и теперь обнюхивала хозяйку. Тарша выглядела очень плохо — жизнь покидала ее с каждой секундой. Альберт знал, что Стрела не бросит умирающую орчиху и не погонится за рабом. Шайн мог спокойно сбежать, но бросить женщину в беде… Отец бы точно не похвалил за столь низкий поступок. Вздохнув, дипломат снял камзол и обмотал вокруг талии Тарши, завязав рукава тугим узлом. Кровотечение скоро остановится, осталось только дотащить орчиху в лагерь, где ею займется шаман.

Но каким образом? Женщины степняков хоть и меньше габаритами, но для Шайна совершенно неподъемны. Тут взгляд дипломата упал на копья. За считанные минуты он соорудил волокуши из древков и трофейных шкур. Стрелка, несмотря на все ожидания, наотрез отказалась впрягаться в хомут. Пришлось тащить самостоятельно, благо Альберт успел уйти недалеко.

По дороге Тарша молчала и порой дышала так тихо, что дипломат останавливался и прислушивался — не померла ли она часом. К счастью, все обошлось. Вдалеке уже виднелись лагерные огни, только вот на теплый прием беглец мог не рассчитывать. Едва заметив раба и раненую сестру, Горран схватился за топор и ринулся в атаку. Лишь крик Тарши остановил его и спас Альберта от неминуемой смерти.

— Не трогай… раба…, - прохрипела орчиха перед тем как потерять сознание.

— Грум, сделай что-нибудь! — рыкнул вождь.

— Бегу, бегу! — отозвался шаман, громыхая склянками с какими-то отварами. — Не стойте столбами, тащите ее в мой шатер!

— Ты! — Горран стукнул пленника в грудь так, что тот едва не упал. — Если Тарша умрет, на быструю казнь не рассчитывай. Эй, парни! Свяжите его как следует и заприте! Пусть дозорные не сводят с него глаз до рассвета. А с восходом солнца духи решат судьбу человека!

Утром пришла Тарша и просунула сквозь прутья какой-то сверток. Альберт знал, что самый лучший способ разъярить орка — отказаться от подарка, поэтому без вопросов взял хрустящее теплое подношение. Не сказав ни слова, охотница удалилась быстрым шагом. Проводив взглядом крепкую, пружинистую фигуру и туго стянутый бинтами стан, Шайн открыл сверток.

Внутри лежал свежеиспеченный хлебец, если, конечно, кособокую подгоревшую до черноту булку можно так назвать. Есть это пленник не решился, хотя и был изрядно голоден. Не успел Альберт спрятать странный подарок в карман, как к клетке приковылял Грум, потрясая набитым плотным завтраком пузом.

— Скоро суд, — кратко бросил шаман. — Грум будет представлять тебя. А ты молчи, раб не имеет права открывать рта при вожде.

— Меня казнят? — сглотнув, спросил Альберт. Толстяк рассмеялся — слишком тихо, недобро.

— Одним духам ведомо. Главное, чтобы Тарша не имела к тебе…, - орк пощелкал пальцами, вспоминая чужеземное слово, — претензий. Кстати, Грум видел ее у клетки. Что она говорила? Это важно. Любое слово можно использовать в суде — за тебя или против.

— Ничего не говорила. Дала мне это…

Увидев подарок, шаман вздрогнул как от удара плетью.

— Святой гром! Не может быть!

Шайн едва в обморок не упал. Что если подгоревший сухарь — своеобразная черная метка, означающая неминуемую смерть обладателя?

— Да не переживай ты, побледнел как горный снег. Все гораздо лучше, чем Грум предполагал. Скоро будете плодить маленьких полуорчат на радость духам молний и штормов. С Грумова благословления и Горранова одобрения, разумеется.

— Прости, я не понимаю.

— Приготовленная своими руками пища — свадебный дар женщин степей. Просто из Тарши никудышная повариха, она больше в охоте мастерица. Тем дороже ее подарок, так что не вздумай его сожрать.

— Грум, ты серьезно?

— Нет, — ответил шаман, будто топором по камню. — Это просто знак благодарности, ничего не отменяющий и ни к чему не обязывающий. Тарша вернула долг за помощь в драке. И теперь на суде может со спокойной душой потребовать растянуть тебя меж буйволами.

Альберт судорожно сглотнул.

— Ты главное рта не раскрывай, доверься мне. И держись как орк, а не плаксивая тряпка! Все, пора.

Подошли два хмурых воина и бесцеремонно выволокли раба из клетки. Перед входом в шатер Альберту зачем-то связали руки за спиной, словно он мог сбежать или перебить целое племя. Впрочем, в жилище вождя собрались все старики общины, и некоторые выглядели едва живыми, так что опасность человек все-таки представлял.

Горран восседал на грубо сколоченном стуле, для мягкости обмотанном пушистыми шкурами. Выглядел вождь до невозможности зловеще и бросал на раба такие взоры, что у того подкашивались колени. Перед Горраном стояла Тарша спиной ко входу. Альберт не видел лица охотницы, но что-то подсказывало — оно еще суровее, чем у братца.

— Ты! — рявкнул вождь, указав на Шайна пальцем как в момент первой встречи. — Опоил мой народ ядом, оставил лежать беззащитными посреди степи на радость врагам или шакалам! Украл Стрелу и подверг Таршу смертельной опасности! Не будь у тебя покровителей…, - Горран многозначительно посмотрел на шамана, но тот лишь улыбнулся в ответ, — я раздавил бы твой череп сразу, а не устраивал бы судилище человеку, иноверцу, да еще и рабу на позор всем духам! Но раз такова воля Глаза Бури — пусть все будет по нашим законам. Я обвиняю тебя и требую немедленной казни!

Один из старейшин — лысый орк с длиннющей белой бородой, проскрипел:

— Твое слово услышано. Пусть говорит покровитель.

— Мой вождь! — неожиданно громко заявил Грум. — Твои слова как всегда верны, но лишь отчасти. В котле был не яд, а простейшее сонное зелье. Грум дает такое раненым бойцам перед сложным и опасным врачеванием. Ты и сам пил такое однажды. Это не отменяет опасности, которому подверглось племя, но должно быть принято к сведенью. Что касается собаки, то тут следует спросить хозяйку. У нас все.

— Мы услышали тебя, Грум, — подытожил старец. — Пусть говорит обвинитель.

— Если бы не Аль… раб, обвинитель ничего не смог бы сейчас сказать. Стрелу никто не крал, мои охотники опоздали к ужину, поэтому не отравились и лагерю не угрожала беда. А за побег я накажу своего раба сама.