Отбор: ведьма ‒ (не)невеста (СИ) - Глинина Оксана

‒ Вы хотели сказать двенадцать? ‒ в образовавшейся тишине мой робкий вопрос прозвучал оглушающе громко.

Кто меня тянул за язык?!

‒ Тринадцать! ‒ тяжелый взгляд моего заклятого врага вперился в меня с таким цепким интересом, что я возжелала оказаться сию минуту в навьем царстве так глубоко, чтобы меня там не нашли даже демоны.

Одна-единственная мысль скользким ядом пролезла в голову: где теперь искать старую ведьму Матаир, чтобы прибить ее с особой жестокостью?

Дорога была не очень хорошей, потому что в Эрдинг ездили без особого удовольствия, крайне редко и по неотложным делам.

Вокруг меня восседали насупленные и хмурые, как осеннее небо, дамы.

‒ Когда уже будет привал? ‒ с несчастным видом произнесла одна из невест.

‒ Привал? Ну и словечки! ‒ закатила глаза рыжеволосая девица. ‒ Постой! Сколько раз говорить? Остановиться на постой! Мы же не отряд воинов, в конце концов. Хоть бы словарь перелистывали иногда.

‒ Заткнитесь все! Не то уподобитесь этой несчастной! ‒ Миллисент Аристо кивнула в мою сторону.

‒ Ой! ‒ рыжеволосая Хигрид прикрыла округлый ротик ладошкой. ‒ Наверное, это так неудобно, ехать связанной всю дорогу, да еще и с кляпом во рту?

Я бы ей ответила. Если бы могла. А еще повозку встряхнуло так, что моя голова тюкнулась о деревянную перекладину, и в сотый раз я прокляла все на свете.

‒ А ты побрыкайся, как она перед господами, тогда и узнаешь! ‒ Вильда вязала всю дорогу особыми костяными спицами. Их ей оставили в качестве поощрения за кроткий нрав.

Только вот я бы, на месте этих самых господ, столь спокойной лани не очень-то и верила. Но ладно, не мое это дело.

‒ Мне тут сорока на хвосте принесла, что откупных невест в этом самом Эрдинге приносят в жертву чудовищу! ‒ хитро ухмыльнулась Лидия ‒ белобрысая дочь купца. ‒ Так вот, жрет он только самую красивую, остальных не трогает.

‒ Ой, девки, меня точно сожрут! ‒ Хигрид искренне верила в неотразимость своих рыжих кудрей и огромного количества веснушек, которые густо осыпали не только ее лицо.

‒ Нет, это что же получается: ехали, мы ехали, все седалище отбили на кочках этих окаянных! ‒ возмущалась неугомонная Лидия. ‒ А теперь опять едем к лордам-пограничникам на кулички! Не для того мой батюшка два мешка серебра из подпола выволакивал…

‒ А я вот не очень хочу в Эрдинг ехать невестой! ‒ весь путь от столицы Альбериона слишком юная Ульрика чесала волосы, как там еще что-то осталось на голове, ума не приложу.

И в этом виделось тоже что-то неестественное.

‒ Так чего же ты не оставалась? ‒ Хигрид ехидно посмотрела на соседку.

‒ Будто бы мне кто-то дал такую возможность? ‒ серебряный гребешок с аккуратными зубцами заскользил быстрее.

‒ Ты бы это прекратила, ‒ Вильда подтянула нити ближе, с легкой брезгливостью стряхнула с них пару налипших светлых волос. ‒ А то так нитки попортишь! Все вязание выбросить придется, а жалко. В Эрдинге, говорят, холода лютые даже летом.

‒ Подумаешь, нитки, ‒ фыркнула Хигрид. ‒ Нас везут на край земли! Может, убивать будут. С особой жестокостью! А ты за вязание свое печалишься, еще было бы что путное. Что вот это такое?

В подтверждение своих слов девушка поддела носком кожаного сапожка непонятную рукодельную конструкцию Вильды. Отчего лицо самой Вильды сделалось багровым, глаза почти налились кровью и даже волосы, казалось, на ее голове зашевелились.

‒ Ты что же это, дура рыжепатлая, совсем берега попутала?! ‒ девицы притихли, а вязальщица попыталась вытянуться во весь свой немалый рост в тесной карете. ‒ Я ж тебя на спицу посажу…

Но повозка опять подпрыгнула на ухабе, после чего Вильда, не удержавшись, вместе со своими спицами, нитками и вязанием рухнула прямо на Хигрид. Та, в свою очередь, завизжала так громко, как только можно было, видимо, чтобы перебудить всех мертвых на близлежащих кладбищах.

Ой, что началось!

Все двенадцать девиц принялись таскать друг друга за волосы, кусаться и пинаться, сопровождая все это безудержным криком и швырянием подушек. Почему-то все подушки летели в меня, хотя я вообще была беспомощна в своем положении и не могла даже как следует побарахтаться, чтобы не задохнуться под плотным слоем пуфов.

Никто не заметил, как повозка остановилась. Внутрь заглянул сам его неотразимое величество Бальтазар десятый Прекрасный, мастерски увернувшись от летящей в него туфельки. Туфелька, само собой, угодила в грудь маячившего на заднем плане Эйдана Деннели.

Девицы с ужасом наблюдали за туфелькой, которая, отскочив от могучей груди лорда Деннели, со шлепком шмякнулась в канаву. Видимо, красноречивое выражение лица посла о многом сказало дамам, потому что тишина стала просто гробовой.

‒ Девоньки!!! ‒ кто-то истерично крикнул из глубин повозки. ‒ Убивать будут!

В сторону мужчин полетело все содержимое огромной кареты. Мне ощутимо стало легче дышать, когда все подушечки с меня перекочевали в ранг метательного оружия. За свою обувь пришлось, конечно, побороться. В итоге в милордов чуть было не полетела я сама.

В конце концов, ровно через полчаса помимо меня в повозке связанными сидели все двенадцать девиц. Кляпов, что удивительно, хватило на всех.

Когда через пару часов повозка все же остановилась, девушки выдохнули с облегчением. Целый день ехать без перерыва, будучи связанными и до зубового скрежета молчаливыми, было не просто мучительно. Это стало испытанием.

Похоже, в Эрдинге к женщинам особое отношение. Оставалось надеяться на то, что девственниц у них не подают на обед, да и на ужин тоже. Кто поймет этих пограничников? В мыслях сразу же возникла картина, как меня на огромной лопате пытаются запихнуть в печь для прожарки. С наливным яблочком во рту. Чуть было не подпрыгнула. Ну уж нет! Запекать себя не позволю! Поди, не праздничная гусыня. А если что, так подавятся… Вернее, отравятся.

Блокирующие печати не зря ставятся ведьмам. А у меня этих печатей... целых семь! Так что в качестве блюда, я очень рискованный вариант.

Чтобы избежать лишних травм, нас не стали развязывать, а так и выносили ‒ по одной, словно тюки с прошлогодней картошкой. Когда дело дошло до моей скромной персоны, перед глазами, как в страшном сне, возникло лицо Эйдана Деннели. Я замерла.

‒ Увы, леди Невиль, ‒ он потер щеку, на которой красовались три глубокие царапины. ‒ На ваше тело желающих не нашлось.

Я покраснела до самых корней волос. Надеюсь, в полутьме он этого не заметил. Надо же, каков нахал! От возмущения даже в глазах зарябило.

А мужчина, как ни в чем не бывало, схватил меня и вероломно вытащил из кареты. К счастью, он не стал перекидывать сопротивляющуюся тушку через плечо. В полумраке вечерних сумерек, освещенных лишь парой факелов, мелькнуло постное лицо Балти.

‒ А… э… ‒ пытался внести свою лепту кузен, дабы разбавить напряжение, повисшее между мной и бывшим инквизитором. ‒ Эйдан… Лорд Деннели, а можно попросить нести мою кузину более бережно?

‒ Желаете сами возложить на себя эту обязанность, ваше величество? ‒ Деннели даже развернулся к Бальтазару всем корпусом, от чего у меня голова пошла кругом.

‒ Нет!

Не такая уж я и тяжелая! Мог бы и расстараться.

‒ Что вы! ‒ Балти нервно рассмеялся, осторожно потрогав подбитый глаз. ‒ Просто Риад ехала всю дорогу в неудобном положении, может ей нездоровится.

Какая забота! Глаза защипало, от призванного в них жара.

‒ И не надейтесь, леди Невиль, ‒ хмыкнул посол, повернувшись ко мне. ‒ Дыру во мне вы не прожжете.

Рычать от безысходности не стала. Зачем давать лишний повод для насмешек?

Хозяин постоялого двора носился в панике. Похоже, такого количества девиц он отродясь не видывал. Как и все те, кто вывалился поглазеть на все это представление. Бальтазар решил путешествовать инкогнито. Как и подобает истинному мошеннику и вору.

‒ Дорогой друг, ‒ Деннели с совершенно невозмутимым видом, все еще со мною на руках, обернулся к шедшему за ним Балти. ‒ Подержи-ка это недоразумение, а то с нее станется сбежать и связанной. А я разберусь, какого черта они не выполнили уговор и не приготовили комнаты, как было велено ‒ заранее.