Генри Каттнер - Пять рассказов о Гэллегере

— Ну, так чего же вы от меня хотите?

— Я и сам не знаю, — медленно произнес Хардинг. — Может, какое-то новое животное. Чтобы оно соответствовало требованиям «Надпочечников». Но я просто не знаю, что бы это могло быть, иначе не пришел бы к вам.

— Трудно создавать новых животных из ничего.

— А где же их взять?

— Об этом я и думаю. С других планет? Из иных потоков времени, иных вселенных? Были у меня когда-то забавные зверушки из марсианского будущего, но они бы тут не подошли.

— Значит, с других планет?

Гэллегер встал, подошел к лабораторному столу и начал соединять какие-то шестеренки и трубки.

— Есть у меня одна идея. Скрытые резервы человеческого мозга… Мои скрытые резервы начинают пробуждаться к жизни. Сейчас, сейчас… А может…

Под руками Гэллегера начало складываться какое-то новое устройство, однако изобретатель непрерывно думал о чем-то. Внезапно он выругался, бросил все и вновь прильнул к алкогольному органу. Дед попытался сделать то же самое, но поперхнувшись первым же глотком джина, пригрозил, что вернется домой, заберет с собой Хардинга и покажет тому настоящую охоту.

Гэллегер столкнул старика с дивана.

— Мистер Хардинг, — сказал он, — завтра все будет готово. Еще один штрих…

— Я много о вас слышал, мистер Гэллегер, — сказал Хардинг, вынимая пачку банкнот. — Вы умеете работать только под нажимом. Вам нужно чувствовать нож у горла, иначе вы ничего не сделаете. Ну как так? Пятьдесят тысяч кредитов. — Он посмотрел на часы. — Даю вам час. Если за это время вы не решите мою проблему, наш договор будет расторгнут.

Гэллегер вскочил с дивана как ошпаренный.

— Вы шутите. Что такое один час?

Хардинг упрямо повторил:

— Я человек серьезный, и знаю о вас достаточно, чтобы понять, какой вы породы. Я могу найти других специалистов, и вам это хорошо известно. Итак, даю вам час. Если нет, я ухожу и уношу с собой пятьдесят тысяч кредитов!

Гэллегер пожирал деньги глазами. Он наскоро глотнул спиртного, тихо выругался и вернулся к начатому агрегату. На этот раз он работал без остановок.

Через несколько минут с лабораторного стола прямо ему в глаза ударил луч света. Гэллегер с воплем отскочил.

— С вами все в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Хардинг.

— Разумеется, — буркнул Гэллегер, отключая ток. — Кажется, я понял, в чем тут дело. Этот свет… о-о-о!

Он быстро заморгал, потом подошел к алкогольному органу, глотнул и повернулся к Хардингу.

— Я начинаю понимать, что вам нужно. Но не знаю, сколько времени это займет. — Он скривился. — Дед, ты ковырялся в органе?

— Не знаю, я только нажал несколько клавиш.

— Так я и думал. Это вовсе не джин. Бр-р-р!

— А что, самогон? — заинтересовался старик и направился к органу, чтобы снова попробовать.

— Ничего подобного, — ответил Гэллегер, подползая на коленях к видеокамере. — А это что? Шпион? Мы тут знаем, что делать со шпионами, ты, мерзкий доносчик. — С этими словами он встал, схватил одеяло и накинул на агрегат.

Разумеется, экран тут же погас.

— Каждый раз я умудряюсь перехитрить самого себя, — заметил Гэллегер, выключая магнитофон. — Я взял на себя труд сделать это устройство, а потом заслонил его в тот момент, когда начались действительно интересные события. Теперь я знаю меньше, чем прежде, потому что увеличилось число неизвестных.

— Мир познаваем, — буркнул Джо.

— Любопытная концепция, — признался Гэллегер. — Но греки додумались до этого уже довольно давно. Думаю, если ты хорошенько поработаешь головой, то вскоре откроешь, что дважды два — четыре.

— Тихо, жалкий человек, — сказал Джо. — Сейчас я перехожу к абстракциям. Пойди открой дверь и оставь меня в покое.

— Дверь? А зачем? Ведь никто не звонил.

— Сейчас позвонят, — заверил его Джо. — О, слышишь?

— Гости с самого утра, — вздохнул Гэллегер. — Впрочем, может, это дед. — Он нажал кнопку, вгляделся в экран, но так и не узнал типа с лошадиной челюстью и густыми бровями. — Входите, — пригласил он, — и следуйте за ведущей линией.

Он алчно метнулся к органу.

Человек с лошадиной челюстью вошел в комнату, а Гэллегер сказал:

— Быстро, а то за мной гонится маленькая коричневая зверушка, которая выпивает все спиртное. Есть и еще парочка проблем, но эта самая главная. Я умру, если не выпью, так что говорите, в чем дело, и уходите. Надеюсь, я не должен вам денег?

— Это как посмотреть, — ответил мужчина с сильным шотландским акцентом. — Меня зовут Мердок Маккензи, а вы, надо полагать, мистер Гэллегер. Доверия вы у меня не вызываете. Где мой партнер и пятьдесят тысяч кредитов, которые были при нем?

Гэллегер задумался.

— Ваш партнер? Может, вы имеете в виду Джонаса Хардинга?

— Именно его. Моего партнера по фирме «Надпочечники Лимитед».

— Я его и в глаза не видел…

Однако тут вмешался Джо:

— Это тот мерзкий тип с большими ушами. Ну и гадок же он был!

— Все сходится, — кивнул Маккензи. — Я заметил, что эта ваша жужжащая машинка использовала прошедшее время. Вы случайно не убили моего партнера и не избавились от его тела с помощью какого-нибудь вашего изобретения?

— Интересно, с чего вы это решили, — сказал Гэллегер. — Может, у меня на лбу каинова печать? Или вы просто спятили?

Маккензи массировал свою лошадиную челюсть, одновременно разглядывая Гэллегера из-под густых бровей.

— Честно сказать, не велика потеря, — признался он. — В делах от него толку нет, он слишком пунктуален. Но, отправляясь к вам вчера вечером, он взял с собой пятьдесят тысяч кредитов. К тому же остается вопрос насчет тела, ведь страховая сумма огромна. Между нами, мистер Гэллегер, я бы ничего не имел против, если бы вы убили моего незадачливого партнера и забрали себе эти пятьдесят тысяч. Более того, я, пожалуй, оставил бы вам из них, скажем… десять тысяч. Но с условием, что вы представите документальное доказательство смерти Джонаса, чтобы мои доверители были удовлетворены.

— Логика, — восхищенно заметил Джо. — Чудесная логика. Удивительно, как эта логика может исходить от такого непрозрачного чудовища.

— Я выглядел бы еще чудовищнее, если бы имел такую же прозрачную кожу, как ты, — ответят Маккензи. — Конечно, если анатомические атласы не врут. Однако, мы говорили о теле моего партнера.

— Невероятно! — со злостью сказал Гэллегер. — Ведь в этом случае вы становитесь соучастником преступления.

— Ага, значит, вы признаетесь?

— Ни в коем случае! Вы слишком самоуверенны, мистер Маккензи. Держу пари, что вы сами убили Хардинга, а теперь пытаетесь подставить меня. С чего вы решили, что он мертв?

— Согласен, это требует объяснения, — заметил Маккензи. — Джонас был человеком серьезным, ни разу не бывало, чтобы он не явился на встречу, что бы ни случилось. Вчера вечером и сегодня утром у него были назначены встречи, в том числе и со мной. Кроме того, отправляясь к вам, он имел при себе пятьдесят тысяч кредитов. — Откуда вам известно, что он сюда дошел? — Я подвез его, высадил у ваших дверей и видел, как он входил.

— Однако вы не видели, как он выходит, а он все-таки вышел, — сказал Гэллегер.

Маккензи, нисколько не смущенный, принялся загибать свои костлявые пальцы:

— Мистер Гэллегер, сегодня утром я просмотрел записи о вас, и результат, признаться, неутешительный. В прошлом вы были замешаны в какие-то темные дела и не раз обвинялись в различных преступлениях. Доказать ничего не удавалось, но я подозреваю, что вы просто очень хитры. Полиция наверняка согласилась бы со мной.

— И на этот раз они ничего не докажут. Хардинг скорее всего дома, в своей кровати.

— А вот и нет. А пятьдесят тысяч кредитов — это куча денег, не говоря уже о его страховке, она еще больше. Фирма окажется в неприятном положении, если Джонас не отыщется, и дело наверняка кончится судебным процессом, а это дорогое удовольствие.

— Но я не убивал вашего партнера! — закричал Гэллегер.

— Ага, — усмехнулся Маккензи. — А если я сумею доказать, что это сделали вы, выигрыш для меня будет огромный. Надеюсь, вы понимаете ситуацию, мистер Гэллегер. Не лучше ли признаться, сказать, что вы сделали с телом, и получить свои пятьдесят тысяч?

— Вы говорили о десяти.

— Вы, наверное, сошли с ума, — с нажимом сказал Маккензи. — Я ничего такого не говорил. По крайней мере, вы не сможете этого доказать.

— Может, выпьем и поговорим? Мне пришла в голову новая мысль.

— Отличная идея!

Гэллегер нашел два стакана и настроил алкогольный орган. Один стакан он протянул Маккензи, но мужчина покачал головой и взял себе второй.

— В этом может быть яд, — сказал он. — Ваше лицо не внушает доверия.

Гэллегер игнорировал его замечание. Он надеялся, что с двумя полными стаканами таинственная коричневая зверушка не справится, и попытался выпить виски залпом, но вновь испытал танталовы муки: на язык попала всего одна капля. Стакан был пуст. Опустив его, он посмотрел на Маккензи.