Сергей Шведов - Родить Минотавра

– Я хотел, чтобы вы прочли вот это, Александр Аверьянович, – Резанов протянул хозяину папку.

– Зачем? – спросил Костиков, но папку раскрыл.

Читал он быстро, сказывался навык. Глаза стремительно пробегали листок за листком, а лицо при этом не то, чтобы каменело, а становилось как-будто всё более неживым. Закончив чтение, он зажмурил глаза.

– Я вас не осуждаю, Александр Аверьянович, – мягко сказал Резанов. – Мошенники для того и существуют, чтобы обводить вокруг пальца честных людей. К тому же побуждения ваши были благородны.

– Нет, вы знаете далеко не всё, – покачал головой Костиков. – И в снисхождении вашем я не нуждаюсь.

– Оставим этот разговор, – поморщился Резанов. – Я здесь по другому поводу. Вас предал Певцов? – Кому?

– Есть такая очень большая сволочь – Халилов, наркоторговец.

– Дожили, – выдохнул в пространство Костиков. – У вас на руках компромат?

– Юдинская кассета, – не стал запираться Костиков. – Какие же они все сволочи. Да и мы, наверное, не лучше.

– Мы только наверное, а они-то наверняка, – скаламбурил Резанов. – Кассету вы должны передать Атемису?

– Да, мы договорились о встрече. И связывал нас Певцов, тут вы правы. – Вы могли бы изменить место встречи, не извещая Пёвцова? – Иван Иванович дал мне телефон, но это на крайний случай. – Тогда сделаем так: вот вам билет и деньги, это от Ксении. Поживёте месячишко у родных. А кассету перед отъездом положите в камеру хранения и позвоните Атемису. Скажите, что за вами следят, что вы не можете далее подвергать свою жизнь опасности, а если ему нужна кассета, то пусть возьмёт её на вокзале.

– Вы что, собираетесь устроить на него засаду? – Не волнуйтесь, ваша кассета дойдёт до адресата, а что будет дальше, вас уже не касается. В это время вы уже будете далеко от этих мест.

Как и предполагал Резанов, жрец Атемис сам светиться не стал, прислал за кассетой подручного. Молодой человек в длинном чёрном плаще и жёлтых забугорных мокасинах пружинистой походкой прошествовал по залу ожидания и огляделся внимательно по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, посыльный открыл нужную ячейку. Резанов ему не мешал. Просто стоял, прислонившись спиной к колоне, и наблюдал, как молодой человек достал из камеры хранения свёрток и направился к выходу. Резанов оторвался от колонны и побрёл ему навстречу.

В зале было довольно многолюдно, и Атемисов посыльный не успел заметить надвигающуюся опасность. Вынырнув спины солидного дядьки, Резанов нанёс оппоненту удар в челюсть. Молодой человек рухнул, даже не охнув, зато заохали вокруг несколько сердобольных женщин, кто-то даже вслух вспомнил о милиции. Резанов стражей порядка дожидаться не стал, а, подобрав выпавший из рук поверженного противника свёрток, быстрым шагом покинул место происшествия. Нечаянные свидетели Резановского демарша дружно осуждали хулигана, а возможно даже грабителя, но задерживать его не пытались. Попетляв меж снующих пассажиров, Резанов миновал без приключений вокзальные двери и оказался на улице.

По иронии судьбы жрец Атемис остановил свою машину буквально в десяти шагах от Резановской. Будь Резанов на собственном «Москвиче», чужая роскошь, возможно, травмировала бы его поэтическую душу, но он был на Ксеньином «Мерседесе», а потому гордо прошествовал мимо настороженной охраны жреца и утвердился в салоне взятой напрокат машины,

Двое громил, в таких же как у недавно поверженного молодого человека плащах, косили в сторону Резанова недобрыми глазами. Жрец Атемис, стоящий, опершись на изящную трость, в шаге от передней дверцы своего лимузина, тоже весьма недружелюбно глянул на Резанова. Недружёлюбие превратилось в настоящую враждебность, когда журналист использовал по назначению свой фотоаппарат, щёлкнув пару раз троицу. Его поведение было расценено, как хамство, Атемис кинул свою охрану на врага, но Резанов уже нажал на педаль газа и на прощанье помахал дядям ручкой. Сделал он это как раз вовремя, поскольку обиженный им молодой человек уже бежал от здания вокзала к шефу и что-то громко кричал своим слегка обалдевшим от чужой наглости подельникам.

Попетляв по улицам и убедившись, что за спиной нет ни погони, ни хвоста, Резанов свернул к Булыгинскому дому. Машину он оставил на стоянке, дабы случайно не скомпрометировать чувствительного к подобным вещам Николашу, а в гости к коллеге отправился пешком с фотоаппаратом в руках.

Булыгин по поводу визита старого друга восторга не выразил, но и от порога гнать не стал.

– Я на минутку, Коля, – утешил его Резанов. – И со слёзной просьбой: есть в этом аппарате два кадра, один из которых следует напечатать в завтрашнем номере. И обязательно за моей подписью.

– Номер-то уже свёрстан, – Булыгин постучал по циферблату часов. – Ты на время посмотри.

– Выкинь какую-нибудь фотографию, а мою вставь. Дело, можно сказать, государственной важности.

– Не надо меня пугать, – замахал руками Булыгин. – Тут и так весь на нервах. Тебя, кстати, Тяжлов разыскивал. Мы решили даже объявление в газете дать.

Резанов взял номер Тяжловского телефона и кивнул хозяину:

– Я улетучиваюсь, но ты подсуетись, Коля. Сама фотография криминала в себе не несёт, обычная жанровая зарисовка. Вечерний город: три человека то ли трамвай ждут, то ли улучшения погоды. А нужна там лишь моя фамилия. Про фамилию не забудь.

Булыгин попытался то ли запротестовать, то ли выругаться, но Резанов слушать его не стал и мгновенно ретировался.

Разговор с Тяжловым он не стал откладывать в долгий ящик и позвонил сановному лицу из ближайшего телефона-автомата. В отличие от Булыгина, Николай Ефимович Резанову обрадовался.

– Вас не смутит, что я пожалую к вам прямо на квартиру. – Я распоряжусь, чтобы вас пропустили.

Визит, конечно, получался поздним, но его бесспорно можно было считать деловым. В подъезде Резанова, однако, тормознули – в этом доме жили значительные люди, и беспокоить их абы кому без дозволения хозяев не полагалось. Торможение не привело к серьёзным последствиям, и после соблюдения формальностей гостя признали полноценным.

– Рад, что мои умозаключения подтвердились, – сказал Тяжлов, встречая с усмешкой Резанова у входа. – Не понимаю только, зачем вам понадобилось разыгрывать этот спектакль?

– Художественная натура, – оправдался Резанов. – Кроме того, спектакль освободил меня от наручников, которые уже готовы были защёлкнуть на моих запястьях наши заботливые органы. А в результате я таки встретился лицом к лицу со жрецом Атемисом и его подручными. В завтрашней газете, если Булыгин не подкачает, вы найдёте подтверждение этому факту. Впрочем, вы можете познакомиться с вышеназванным персонажем уже сегодня. В деле есть его фотография.

Тяжлов был куда более выдержанным и куда менее впечатлительным человеком, чем Костиков. И работал он с документами солидно, не суетясь и не спеша, словно пытался навечно зафиксировать их в своей памяти. Резанов Николая Ефимовича не торопил, а спокойно пил кофе и изучал обстановку в квартире хозяина. Квартира была солидная, спору нет, но никакой особой роскоши Резанов здесь не обнаружил. В конце концов, Тяжлов и в советские времена жил не хуже. Семью, что ли, хотел на тысячу лет вперёд обеспечить Николай Ефимович? К разгульной жизни Тяжлов не склонен, да и возраст его не тот, чтобы пускаться во все тяжкие. Так за каким чертом он так рискует?

– Жук, – покачал головой хозяин. – Но людишки за старым аферистом стоят влиятельные.

– А главное, с претензией, – добавил Резанов. – Вот ведь порода человеческая, уж, казалось, нахапали сверх меры, а всё неймётся. – Вы, Сергей Михайлович, как я понимаю, не только их, но и меня имеете в виду? – Считайте это профессиональным любопытством, – не стал отнекиваться гость. – Впрочем, на ваш счёт Булыгин мне дал кое-какие пояснения. Про ордынскую солидарность вы, вероятно, читали в моей статье. – Статья любопытная, – подтвердил хозяин. – И если бы не конкретные выпады в мой адрес, то я бы получил от чтения большое удовольствие.

– Здесь тоже много любопытного, – сказал Резанов, выкладывая на стол кассету. Не желаете послушать?

Хозяин пожелал. Юдин откровенничал на полную катушку, словно торопился выговориться перед смертью. Разоблачал он не только Дерюгина и Рекунова, но и подельников Юрия Владимировича из федерального центра, в деятельности которых даже для Тяжлова, похоже, были белые пятна. В финале своего захватывающего рассказа Юдин указал место клада, содержащего, если верить его словам, очень важную информацию. Впрочем, эта часть записи была отцензурирована Резановской рукой.

– Костиков изъял Юдинский архив? – Я получил копию этой кассеты и опередил Александра Аверьяновича. Там есть весьма любопытные документы. Мне кажется, Юдин собирался шантажировать подельников Дерюгина, не смотря на их столичный статус. – И поплатился за это. – А он поплатился?