Александр Матюхин - Голова, которую рубили

— Дом двенадцать? — переспросил Сева, удивленно моргая.

— Квартира девять? — удивился я, — Но ведь там же живет…

— Мусорщик. Карл Давидович. Тот самый, который отрубил Сарю голову, — сказал Ирдик.

— Верно, — без энтузиазма сказал Сысоич, — Вот уж не думал, что мое собственное тело лицемерно предпочтет мне своего убийцу. А зачем оно, собственно, туда направляется?

Миша Кретчетов не ответил. Может быть, его уже давно не было в комнате, но мы об этом не узнали. Зато подал голос Дидро:

— Анафема, она и в Африке анафема, — рассудительно пояснил он. — Всех сожгу к едрене фене.

Яркула поморщился.

— Закройте ему рот, и пошли быстрее.

Ирдик с радостью пульнул в Нефилософа сгусток энергии, и тот плотно залепил Дидро рот.

— Пошли, значит, пошли. Засуньте меня в какой-нибудь пакет — и вперед. Кто знает наиболее короткую дорогу?

— Я! — с готовностью подскочил Сева. — Отсюда на траммвае шесть остановок и пеш-шком минут десять.

И как он успел углядеть дорогу, когда шли в полной темноте? Я так вообще склонялся к мысли, что находимся мы вне пространства и времени…

Пакет нашли в кухне. Он одиноко лежал на подоконнике и явно ждал, чтобы кто-нибудь его взял. Нести пакет с головой поручили мне. Взяв пакет, я осторожно поинтересовался у Са-ря, как же он все-таки узнал, что Миша Кретчетов находится именно здесь.

— Мишу Кретчетова не ищут. Он сам всех находит, — таинственно сказал Сарь, — Нужно просто идти куда глаза глядят и думать, о чем не думается…

Я не стал уточнять, что бы это значило, и поспешил следом за остальными в темный провал коридора.

На улице, судя по звукам, начинался дождь…

Так и было.

Не успели мы выйти из подъезда, как попали под колючий дождь вперемешку с хлопьями снега. Слякоть под ногами превратилась в настоящее болото и издавала при ходьбе отвратительные чавкающие звуки, которые наводили на мрачные и не слишком приятные мысли.

Ирдик и Яркула сотворили себе зонтики, а Сева был в шапке и на ливень внимания не обращал, потому что искал дорогу к трамвайной остановке. Я хотел было прикрыть голову пакетом. Но раздавшееся оттуда недовольное ворчание напомнило о том, что Сысоич для роли зонта ну никак не подходит.

Плутая в узких переулках меж темных домов и с разной степенью успеха попадая то в сугробы, то в заваленные мусором тупики, мы все же выбрались под свет уличного фонаря к какой-то затхлой остановке. Сева радостно сообщил, что до Мусорщикова дома всего пятнадцать минут езды.

Трамвай с тускло светящейся цифрой «9» прогрохотал из-за угла еще через несколько минут.

Джинн с вампиром вновь обратились в атлетического сложения дедушку с сивой бородкой и интеллигента в очках соответственно. Мы молча расселись по местам. Примечательно, что тетка-контролер никаких денег с Яркулы и Ирдика не взяла, а нам с Севой пришлось рыться в карманах в поисках мелочи.

— Не пытайтесь на нас сэкономить, — глухо сказал из пакета Сысоич. — Нас многие люди вообще не видят.

Вампир с джинном мило улыбнулись.

— А что будет с Дидро? — спросил Сева после второй остановки.

— Раз он отстранился от исполнения своих обязанностей, то вернется к себе на родину. Гонорар ему, скорее всего, никто не заплатит. Зато штраф влепят по самое нехочу!

— А с нами что будет, когда мы найдем тело? — Честно признаться, этот вопрос мучил меня с того самого момента, как мы покинули квартиру Миши Кретчетова.

— Не боись, Витек. В рабство я тебя не возьму — физиологически не подходишь. Севу тем более. Наверное, будете жить, как и раньше жили.

— И никто не будет стирать память, чистить мозги и все такое?

— Мы же инопланетяне, а не изверги, — сказал Сарь.

— Ну а если я захочу кому рассказать и даже показать? Например, я знаю теперь, как найти Мишу Кретчетова…

— Тогда приду я и лично отрежу твой острый пухленький язычок, — равнодушно сказал Сысоич. — Мне марципана поджарить — все равно что папироску выкурить.

— Так просто?

— Нет. Просто еще нужна зажигалка и некоторый опыт.

Собственно, на этом разговор наш зачах. Трамвай догромыхал до нужной остановки, и Сева, полный энтузиазма, повел нас улочками к Мусорщикову дому. Тут дорогу уже и я знал.

Проклятый ливень, побуйствовав немного, сменился моросящим дождиком, да и снег прекратился. Когда впереди показалась искомая многоэтажка, Сева припустил почти бегом, так что мы едва за ним поспевали.

— Чую, близко мое тело! — произнес Сарь из пакета. — Чешусь весь…

— Найдем мы твое тело, не переживай, — сказал я успокаивающе. — В крайнем случае прижмем Мусора к стенке и потребуем ответа. Пусть сознается, как ему удалось заманить энергетический носитель к себе в квартиру.

— Эка ты разговорился, — удивился Сысоич. — Время, проведенное в моем обществе, прошло для тебя не без пользы!

— Стараюсь, — скромно сказал я.

Мы почти подбежали к подъезду, когда Сева вдруг остановился и резко подался назад. Атлетический старичок не преминул врезаться в него, и оба повалились в снег.

— Что там? — недовольно спросил Сысоич. — У марципана не выдержали нервы и он заработал инфаркт?

— Нет. Там Треб с клубнями, — сказал я, холодея.

Действительно, от стен многоэтажки отделились несколько теней и замерли около подъезда. Треба я различил без труда, картофелины, ростом ниже, казались неровными шарами, которые обычно лепят из снега.

Они тоже явно видели нас. И поджидали.

— Скрываться больше нету сил, — сказал граф Яркула, принимая свой изначальный облик. Люди вокруг испуганно шарахнулись в стороны от странно одетого бледного мужчины с острым носом и длинными клыками. А уж когда свой истинный вид обрел Ирдик, вокруг нас мгновенно образовался самый настоящий вакуум. Наверное, даже птицы разлетелись кто куда.

Впрочем, и террористы не считали нужным скрываться.

Сева, поднявшийся из снега последним, стянул шапку и нервно мял ее в руках.

— Буд-дем драться? — спросил он.

— Выньте меня, — потребовал Сарь, — я хочу посмотреть им в глаза.

Я вынул Саря, и он громко крикнул:

— Что ты ожидаешь здесь найти, блошиное отродье?

— Это ты мне? — спросил Треб, неторопливо шествуя в нашу сторону. Клубни шли следом.

— Не надо разговоров, Сарь. Нас больше, и мы сильнее. Тело в любом случае будет у нас, а у вас есть выбор — либо умереть, либо убраться восвояси. К вампиру и джинну я претензий не имею. Они выполняют свою работу. А вот к тебе и твоим человекам…

— А где же твой смотритель? — спросил Сарь. — Кажется, он должен напомнить тебе, что люди в наших играх не участвуют…

— Я решил сражаться на равных, — сказал Треб. — Раз смотрителя нет у тебя, значит, нет и у меня. А людей втянул ты. Тебе за них и отвечать.

— И отвечу, — буркнул Сарь, — еще как отвечу…

Небо над нами потемнело. Я серьезно. Хоть и царила вокруг непроглядная тьма, но стало еще темнее. Фонари потускнели, свет в окнах стал бледным, недосягаемым… Зародившееся где-то в глубинах моего мозга древнее животное чувство самосохранения настоятельно посоветовало оказаться сейчас где угодно, только не здесь, на подступах к многоэтажке. Даже в мире Цеденбала не было такого страха. А вот тут…

Возможно, сейчас наступит конец света. В лучшем случае — конец нашего города.

Ирдик с Яркулой подошли к нам, разминая пальцы. Из-под ногтей джинна сыпались серебристые искорки, падали на снег и оставляли в нем дымящиеся точки. Лоб вампира, и нос, и щеки были покрыты то ли потом, то ли каплями дождя. Да и Сарь сказал только:

— Клади меня в снег и сваливай отсюда вместе с Севой, быстрей…

Я посмотрел по сторонам. Пустынная площадь, закрытые киоски… В нашу сторону шел маленький сгорбленный силуэт… Я разглядел, что это тот самый старичок, которого мы встречали в трамвае, а потом около морга. Что же его к нам все время заносит нелегкая?

Я положил Саря в снег, схватил Севу за шкирку и торопливо направился к дедульке.

За нашими спинами что-то громко закричал Треб…

— Дед, нельзя сюда, — заговорил я, — опасно тут, пошли с нами, живей…

Я хотел схватить за шкирку и его, чтобы побежать или, на крайний случай, упасть лицом в снег, но тут что-то обожгло меня сзади, затем полыхнуло ярко, и порвал перепонки запоздалый звук взрыва…

Я полетел, кувыркаясь, на деда, разжимая пальцы с Севиным воротником, успел увидеть, как дед ловко, по-мальчишески уворачивается, вскидывает деревянную свою тросточку и…

— Всем стоять! Не двигаться! В ином случае стреляю на поражение!

Я упал в снег, покатился, чувствуя, как за шиворот набивается холодная липкая жижа. Сева упал где-то рядом.