Василий Вялый - Пейзаж с видом на кладбище

Ирина позвонила соседке и взяла у неё комплект запасных ключей.

– Что с тобой, Ирочка? – воскликнула та, косясь на меня подозрительно-враждебным взглядом.

– Прошу тебя, не сейчас! – моя спутница выразительным театральным жестом подняла руку. Открыла дверь. Стремительно прошла по комнатам и, прихватив халат, отправилась в ванную.

Я бродил по квартире, разглядывая стандартную обстановку. Остановился возле книжного шкафа. Донцова, Устинова, Маринина, Акунин. Я зевнул и перевел взгляд на барную полку. Здесь вкус хозяйки значительно превышал ее интеллектуальные предпочтения. Сухой мартини, французский и армянский коньяки, несколько бутылок чилийского красного вина, неплохая водка… А может, книги и напитки остались от Анатолия? Ирина, однако, что-то долго не выходит.

Из ванной доносилось мерное, едва слышное, журчание воды. Я приблизился к двери. В то же время щелкнула задвижка и вышла Ирина. Пахнущая шампунем, свежестью, ромашками. Она тряхнула головой: несколько ароматных, прохладных капель упали мне на лицо. Хозяйка это заметила, и на ее губах мелькнуло некое подобие улыбки.

– Прости, – она слегка прикоснулась ладонью к моей руке.

– Что ты… Мне было очень приятно, – мне начинала нравиться интонация нашего разговора.

– Налей мне вина, пожалуйста, – Ирина кивнула на бар. – А себе – что хочешь.

Я щедро плеснул в один бокал рубиновый южно-американский напиток, другой же почти полностью наполнил водкой. Хозяйка присела на краешек дивана и пригубила вино. Я, не раздумывая, опрокинул содержимое фужера в рот. Разрезал яблоко и с удовольствием закусил. Ирина, глядя на меня, чуть сморщилась.

– Выпей, – я сел рядом с ней.

Она, вздохнув, осушила бокал. Алкоголь невероятно полезен. В особенности, когда его пьет находящаяся рядом с тобой женщина.

– Ну, может быть, ты расскажешь, что с тобой случилось на клад…?

Я не успел договорить фразу, как Ирина, закрыв лицо руками, вдруг заплакала.

– Я, как всегда, зашла на могилку к Анатолию, потом решила дождаться тебя. Но ты, наверное, ушел раньше, а я всё сидела, задумавшись, и не заметила, как стало темно. И тут – эти двое… Они потащили меня в кусты. Один из них сорвал с меня платье, – она уже рыдала во весь голос. Тело ее вздрагивало, волосы мокрыми прядями спадали на ссутулившиеся плечи. – А второй, – Ирина захлебывалась в плаче, – бил по лицу.

– Так они… – я замолчал, не зная, как сформулировать вопрос.

Ирина намек поняла и отрицательно закачала головой. – Меня сторож спас, – ее рыдания не утихали.

«Господи, бедная женщина! Не зря подобных козлов «опускают» на зонах. Впрочем, от этого они, после окончания срока, становятся еще злее: одно насилие всегда порождает другое».

Однажды, во времена туманной юности – мне тогда было лет восемнадцать – поздней ночью я возвращался домой от девушки. Жила она в противоположном конце города, и путь мне предстоял неблизкий. Общественный транспорт уже не ходил, а на такси денег не было. Свет уличных фонарей серебрил трамвайные рельсы, весело шелестели тополиные листья, изредка мимо проносились запоздалые автомобили. Я, насвистывая «Lalena» Deep Purple, бодро прыгал по шпалам.

На одном из перекрестков стоял подвыпивший мужичок и безуспешно пытался остановить машину. Водители, притормаживающие возле него, замечали, что он пьян и тотчас давили на газ. От такого невнимания мужик был жутко зол, и настроение свое выражал отборной нецензурной бранью. Однако, увидев меня, он несколько успокоился, во всяком случае, внешне. Подошел и, разглядывая меня, попросил закурить. Даже не особенно огорчился, услышав отрицательный ответ. Чуть подумал и предложил подвезти меня к дому на такси. Я вежливо отказался. И тут мужик снова пришел в ярость. Обозвав меня не самыми благозвучными словами, он полез в карман и извлек из него … пистолет.

Пару секунд я размышлял – стоит ли его бить, и этого промежутка времени хватило, чтобы мужик почувствовал себя хозяином положения. Но я не успел испугаться; страх пришел потом, когда всё закончилось. В моей голове лихорадочно челночила мысль: если мне не удастся его «вырубить» с первого удара, то подвыпивший мужичок без особых раздумий нажмет на курок. Я допускал мысль, что пистолет в его руке всего лишь муляж… Но тут же менял свое мнение: а что, если настоящий? Ведь он меня застрелит! Мужик правильно оценил ситуацию. Отошел на пару шагов и, размахивая оружием, велел мне идти на тротуар. Я решил не испытывать судьбу и выполнил его приказание. Так мы и шли по ночной, безлюдной улице: мужик с пистолетом в руках и я, время от времени оглядывающийся на своего конвоира. Злодея и пленника разделяло два-три метра, не более. Несколько раз я пытался остановиться и вразумить своего похитителя, но он наставлял на меня оружие, уверяя, что сейчас выстрелит. Мне ничего не оставалось делать, как идти дальше. Мужик же распалялся всё больше и больше. Он стучал себя в грудь кулаком, крича, что жизнь его загублена, и терять ему, собственно, нечего. Находясь в твердой уверенности, что его пленник уже не жилец, он, со злым хрипом в голосе, поведал, что сел он ни за что – «следак дело пришил» – и с придыхом добавил, что на зоне его «опустили». Вдруг он жутко засмеялся и спросил: а знаю ли я, куда он меня ведет? Вдоль моей спины повеяло смертельным холодком, но я лишь благоразумно пожал плечами, не озвучивая возможных версий. С издевательской любезностью мужик сказал, что сделает со мной тоже самое, что совершили с ним в заключении. Вот только доведет меня до парка… «Убивать не буду, успокойся, – захохотал он. – Нет. Живи потом с этим, как я», – мужик снова застучал кулаком в свою грудь, разбавляя тишину ночи выразительными проклятиями.

«Ага, размечтался, – подумал я. – Только подойди ко мне хотя бы на шаг». Сомнения отступили, и я понял, что теперь точно его «вырублю» – другого варианта у меня не было. Вернее он был, но я не хотел о нем даже думать.

«Сначала я тебя…» – мужик стал перечислять действия, в мерзкую пучину которых он намеревался меня погрузить. Скорее всего, он не был гомиком – интонация его слов начисто была лишена сладострастия. Фразы он ронял тяжело, с неким шипением запоздалой мстительности. Для него не имело большого значения, кому он будет мстить; его ненависть к окружающему миру решительно искала выхода. «А потом я…» – продолжал изголяться мужик. Мысли мои лихорадочно перебирали всевозможные ситуации: а что если я сейчас резко прыгну в сторону и попытаюсь скрыться среди ларьков и магазинчиков? Успею ли?

Вдруг взвизгнули тормоза, и рядом с нами остановилась патрульная милицейская машина. За разговором мой похититель потерял бдительность и не слышал шум подъезжающего автомобиля.

– И куда это мы в столь поздний час путь держим? – поинтересовался высунувшийся из окна блюститель закона.

Я, не зная как себя вести дальше, остановился и оглянулся на мужика. Он чуть присел от неожиданности, безумно вращая округлившимися глазами. Руки мой похититель держал в карманах. Пистолет, скорее всего, находился в одном из них, если он его не успел выбросить. Вдруг мужик икнул и, резко прыгнув в цветочную клумбу, помчался в сторону многоэтажек.

– Стой! – один из милиционеров выскочил из машины. – Стой, стрелять буду!

– Да пусть бежит, Виталик, – зевнув, сказал другой. – На хрен он тебе нужен? Заберем этого, – он кивнул на меня.

– Действительно, была охота за ним гоняться, – согласился с ним первый и подошел ко мне. – Ваши документы, гражданин, – потребовал он.

Так как документов при мне не оказалось, то я был посажен в машину и препровожден в отделение милиции. Однако через час, после проверки моей прописки, был отпущен. Про мужика с пистолетом я промолчал.

После пары бокалов вина Ирина несколько успокоилась. Щеки ее заполыхали алым цветом, глаза заблестели. Она много говорила, беспрестанно сбиваясь с одной темы на другую. И вдруг замолчала, глядя мне в глаза.

– Я прошу тебя, не уходи сегодня, – прошептала хозяйка.

– Да, да, конечно, – я поспешно закивал.

Прохладные струи воды игриво щекотали мое тело. Я поднимал руки и, совершенно расслабившись, несколько минут неподвижно стоял под душем. О, это трепетное ожидание, когда ты уже наверняка уверен, что сейчас будешь обладать женщиной! Руки мои в нетерпении подрагивали, и желание стремительно наполняло плоть. Я вытерся полотенцем, взглянул в зеркало. На меня смотрело знакомое лицо, и что-то в нем изменилось. Но что? Я усмехнулся. Иногда страсти меняют наши черты, делая облик не только чужим, но порой и отталкивающим. Улыбка сползла с моего лица. А, собственно, что я возомнил? Скорее всего, Ирина, не оправившись еще от эмоционального потрясения, просто попросила побыть с нею. А я размечтался… «Скажи помыслу своему: я умер и лежу в гробу». Швырнув полотенце в угол, я вышел из ванной.