Глеб Васильев - Игрушка Белоглазого Чу

– На иглу меня посадить вздумали?!

– Не хотите укольчик? Так и Бог с вами, – доктор пожал плечами.

– Вот вы как заговорили?! Руки умываете? На Бога все валите! Стыдитесь, вы же давали клятву Гиппократа.

– Одна минута.

– Если вам от меня уже таки ничего не надо, то я пойду. Тут по всему району, знаете ли, люди умирают.

– Уходите, и моя кровь будет на ваших руках. На Страшном Суде вы перед Гиппократом за все ответите.

– Ну-с, всех благ, голубчик, – доктор снова взял в руку саквояж.

– Постойте, доктор! – Геша сделал плаксивое лицо и ухватил человечка за полу халата. – Мне так плохо, так одиноко и холодно…

– Вот вам мой совет, любезный, – примите горячую ванну, потом завернитесь в шерстяной плед, выпейте рюмочку водки…

– Доктор, меня никто не любит и не понимает… кроме вас. Будьте моим… другом!

– Ну, знаете… – невозмутимый доктор на секунду задумался, опустив грустные, как у бассета, глаза на тлеющий бумажный фильтр папиросы. – Договорились.

– Тридцать секунд.

– Георгий, для друзей – Геша, – Геша через порог протянул руку доктору.

– Самуил Липович, – доктор бросил бычок через плечо, но руки не подал, прокомментировав: – через порог не здороваются.

– Да-да, конечно. А знаете, Самуил Липович, откуда пошла такая традиция?

– Насколько я помню, Геша, это пошло с тех времен, когда под порогом жилищ закапывали тела умерших родственников. С учетом того, что сейчас чуть ли не каждый первый дом в Москве на костях стоит…

– Запускай! – просипел Лёня.

– Да, Самуил Липович, я слышал ту же версию. Поэтому проходите скорее внутрь, пожмем руки и обнимемся, как это полагается друзьям, – Геша отстранился, пропуская доктора. Как только Самуил Липович, оказавшийся на удивление мягким и теплым, очутился в Гешиных объятьях, в прихожей возникла взволнованная Женевьева.

– Доктор! Наконьец-то! – она буквально вырвала человечка у Геши и поволокла его, вяло упирающегося, на кухню. Там все было уже подготовлено к получению первой медицинской помощи – обмороженные Руслан и Илья выпали из холодильников на заботливо подстеленный Валей плед тогда же, когда Геша снял оборону.

 Чуда, которого так ждал Шайморданов, не произошло – Самуил Липович вернул обоих отморозков к жизни без всяких реанимаций и дефибрилляторов. Доктор лишь дал понюхать Руслану и Илье пузырек нашатырного спирта, который выудил из своего саквояжа, да слегка похлестал их по щекам. Шайморданов с Пузднецовым закашлялись, порозовели, прослезились и пришли в себя. Руслан, увидев, как Илья стучит костяшками по полу, точно так же, как делал это внутри холодильника, понял, что план с треском провалился, и горестно взвыл, закатив глаза под веки с покрытыми инеем ресницами.

– Им что, тоже холодно и одиноко? Их никто не любит и не понимает? – Самуил Липович покачал головой. – Эх, молодость, молодость, страсть к завышению…

– Доктор, почему мы не умерли?! – хрипел Руслан, сдерживаясь, чтобы в сердцах не встряхнуть Самуила Липовича за воротник халата.

– Молодой человек, извините меня, я таки дам вам один совет – хотите действовать наверняка – прыгните с десятого этажа, а вместо парашюта возьмите зонтик. А здесь, – доктор постучал ухоженным ногтем по холодильнику, – вы только с голоду преставитесь. Наивно, как засунуть голову в аквариум и ждать, пока рыбки перегрызут вам горло.

– Но там же холодно! – возмутилась Жене. – Они должны быльи мерзнуть!

– Это я, милочка, на вас смотрю и мерзну. Боже ж мой, не май, вы уж меня извините, месяц, – в подтверждение своих слов Самуил Липович зябко поежился.

– Почьему это… – тут до Женевьевы дошло, что после любовных игр с Петуховой она так и не оделась – не было времени даже подумать об этом. И никто даже не намекнул! Жене бросила взгляд на Валю – та, потупившись, теребила поясок халата, который набросила сразу же, как пришла в себя.

Не задавая больше вопросов, доктор убрал нашатырь обратно в саквояж, обменялся с новым другом Гешей номерами телефонов, пригласил его в гости, сообщив при этом заговорщическим шепотом, что его жена Сима готовит карпа – пальчики проглотишь, попрощался со всеми и ушел.

29. Таланты и поклонники

Сегодня важна не степень таланта, а кто поддерживает художника. Нет в современной России меценатов, настоящих покровителей искусства. Есть отдельные богачи, покровительствующие отдельным симпатичным им творцам.

Илья Глазунов

Руслан, Илья, Жене (прикрывшаяся подобранным с пола пледом), Валя, Геша и Лёня тесным кружком стояли посреди разграбленной кухни и думали каждый о своем.

Валя испытывала посторгазмическую слабость, граничащую с недомоганием. Так же ее сосала густая, как манный биточек, депрессия. Девушка представляла себе, что восхитительные ощущения, пережитые ею во время близости с француженкой, впредь не повторятся, и готова была наложить на себя руки. Мысленно обзывала себя лесбиянкой, и становилось совсем тошно. С ужасом думала, что будет, если Руслан узнает об их с Жене проказах, и снова возвращалась к мыслям о самоубийстве – лучше уж самой выбрать себе смерть, чем предоставить это право Шайморданову. Узнай кто-нибудь, что его официальная девушка изменила (!) ему (!!) с другой девушкой (!!!) – ой, что тогда начнется…

Жене про себя констатировала, что утратила интерес к Руслану (носится со своими душами, как курица с яйцами – зануда, и другим развлекаться мешает), Илье (в постели ничего, но… скучный какой-то), а заодно и к Вале (надо бы ей по-дружески намекнуть, что двадцать лет – это не навсегда, на бедрах уже целлюлитик проглядывает, да и животиком надо заняться, пока он из чуть дряблого, но соблазнительного, не превратился в отвисший). Глотая слюнки, юная парижанка то поглядывала на мускулистые плечи Георгия, то любовалась уточенными чертами лица Леонида. Она никак не могла решить, кто из друзей ей нравится больше. Проблема выбора Женевьеву не смущала – сеансы одновременного секса с двумя молодыми людьми были дня нее экзотикой, но не новинкой.

Илья дрожал, растирал ладонями замерзшие плечи, но никак не мог согреться. Мечты о вожделенном тепле и врожденная неспособность думать за раз более одной мысли спасали его от неприятных размышлений. Зачем Шайморданов пытался его заморозить? В наказание за то, что он трахнул Жомапель, а жениться на ней не захотел? Тогда почему Руслан сам полез в холодильник? А потом вылез и его (Пузднецова) вытащил? Значит ли это, что Илья прощен, или нужно готовиться к следующей пытке? Попытайся Пузднецов найти ответы на эти вопросы, голова его неминуемо лопнула перезревшей тыквой.

Лёня озорным взглядом раздевал обеих и так не слишком одетых девушек. Конечно, он слышал, чем грозит неосторожное внимание к девушкам Руслана, особенно, когда рядом собственной персоной. Молодые люди, не умеющие скрыть заинтересованности или (не дай Бог) возбуждения при виде Петуховой, как правило, оказывались в больнице с увечьями и телесными повреждениями разной степени тяжести. Леонид Шайморданова не боялся, но и предпочитал не нарываться, точно так же, как всякий разумный человек вряд ли станет класть палец в пасть бешеной собаке – результат предсказуем. Но сейчас Лёня наплевал на осторожность, так как все происходящее казалось нереальным – пленники холодильников (Руслан и Илья), голая девушка с очаровательным акцентом и темной кожей (подруга Геши!), доктор, советующий сигануть с крыши… Все действо настолько далеко ушло за рамки привычной действительности, что и реальной опасности здесь места не осталось. Лёне казалось, что в такой ситуации скорее прилетят марсиане, сожрут всех женщин и изнасилуют всех мужчин, чем Шайморданов начнет очередную образцово-показательную акцию под кодовым названием «ты на кого горошины выкатил, плесень подзалупная?».

Геша, занимавшийся на досуге писательством, прокручивал в голове удивительные события последних пятнадцати минут и думал, что это может стать началом для неплохого рассказика. Осталось только придумать логическое развитие, ударную кульминацию и сногсшибательный финал – неожиданный, посылающий читателя в глубокий нокаут. Геша задумался, в какой бы журнал направить готовое детище – десяток глянцевых изданий и еще столько же тематических альманахов регулярно печатали его рассказы, обеспечивая вольного писателя средствами на карманные расходы. Но Геше хотелось большего – блистать сверх новой звездой, и при этом сохранить независимость от всяких литературных агентов, издателей и прочих сапрофитов. Не зная, возможно ли решить эту проблему, Геша снова вернулся к нарождающемуся рассказу – неплохо бы побольше узнать о том, что здесь все-таки происходит.

Руслан чувствовал себя обессилевшим и опустошенным. Способов достигнуть состояния клинической смерти, наверняка, было очень много, но сомнений в том, что этот путь ведет в никуда, не осталось. На точные расчеты и выверку времени не осталось, а, действуя наобум, как пить дать – либо покалечишься, либо убьешься, или кур насмешишь, как в случае с холодильником. Принципиально новые решения проблемы в голову не приходили. Хотелось придушить Пузднецова насмерть – его тупая бездушная физиономия раздражала и бесила Руслана невыносимо – и будь что будет. И этих двух клоунов до кучи пригадить – нечего свое рыло буратинье в чужую окрошку совать. Как их бишь… Леша и Гена, что ли?