Игорь Мытько - Сестрички и другие чудовища

«Я вам увижу!» — подумала Афина, добавила в заклятие специй, и теперь любой, кто заглянул в глаза Горгон, превращался в камень.

Довольно быстро Сарпедон превратился в выставку скульптур, хотя Горгоны старательно отводили взгляд от случайных гостей. А гости становились всё менее случайными. Слухи об ужасных чудовищах, превращающих воинов в камень, а потом разрывающих их на части своими медными руками и выпивающих их горячую кровь (что несколько противоречило версии окаменения, но когда это смущало людей?), стали привлекать на остров кандидатов в герои, которых в Греции всегда водилось несметное количество. Размахивая мечами и копьями, кандидаты высаживались на берег с криком: «А где здесь эти ужасные чудо…»

— Что с вами делают эти ужасные чудо?.. — донёсся из-за двери отчаянный голос лейтенанта.

Крик оборвался, словно кто-то зажал рот О. тренированной рукой русского майора.

— Спокойно, Петрович! Спокойно! Петро-о-о-а-а-вич!

Видимо, лейтенант пытался прокусить руку Леониду. И, судя по аккуратным глухим ударам о дверь, майору это не нравилось.

Сестрички вздохнули и закатили глаза. Одна из змей на голове Сфено сплюнула ядом сквозь зуб.

Мари посмотрела на экран радара-планшета. Зелёный треугольник оттаскивал другой зелёный треугольник от дверей. Синие ромбики совещались.

— Кстати, сестра, — сказала она. — А что это ты так отважно побежала сдаваться в заложницы? Ну поняла ты, что это не василиски, а горгоны, и что ты их язык знаешь, и что? Откуда ты знала, что они окажутся такими милашками?

— Я не знала, — Ирэн смутилась и затараторила. — Я думала, что ты уже в зале, с ними бьёшься, а не знаешь, что они не кошмары, а бессмертные хтонические существа, и что на них не действует оружие против кошмаров, и смотреть на них нужно через зеркало. И я тебе зеркало несла, прибежала, а тебя нет, только они, я с ними начала говорить, а тут эти мужики топочут и этот козёл Мрак вваливается и каменеет, ну мы и полетели в тихое место, то есть сначала залетели в комнату, я там набрала очков, и сразу сюда…

Эвриала вопросительно прошипела фразу, по интонации похожую на «Что случилось?».

— Случилось, что у меня самая героическая в мире идиотка-сестра, — сказала Мари. — Обожаю её. Всё нормально, продолжайте.

Когда все пляжи острова были уставлены по периметру разнокалиберными воинами во всех описанных героических позициях, мысль о бесполезности атак на горгон наконец дошла до каждой древнегреческой палестры[35]. Гости прекратились, сестрички вздохнули, но решили, что оно и к лучшему. Они и втроём прекрасно проводили время, развлекаясь тем, что на лету превращали Пегасов в оригинальные летательные аппараты тяжелее воздуха, которые поднимали такие забавные микроцунами, когда обрушивались в море!

Афина, которая ждала от Горгон полного отчаяния и уныния, разозлилась не на шутку. Она разозлилась… на злость. И подбила наёмника по имени… («Да-да, я поняла, о ком ты!») пробраться на остров и убить Медузу. Ну а дальнейшее даже в мультиках правильно описано: летающие сандалии, зеркальный щит, обман одноглазых старух, шапочка-невидимочка, подлое нападение на спящую девушку…

— Ужас какой! — Мари посматривала на притихших древнегреческих сестричек с искренним сочувствием. — И что, вы его не догнали?

Сфено, которая начала понимать Мари без переводчика, зашипела в ответ.

— Они пытались, — торопливо переводила Ирэн, — но им мешали… Афина… Гермес… Аид… короче, все боги с Олимпа. И тогда Горгоны перестали искать… убийцу и начали искать… как вернуть Медузу. И они обратились к Кроносу.

— Это бог времени? — уточнила Мари.

Отвечали Горгоны горячо, наперебой и довольно долго, чередуя слова Хронос и Кронос. Однако Ирэн ограничилась короткой констатацией:

— Типа того.

— Так ведь ты же говорила, что боги им мешали!

— Это олимпийцы мешали. А Кронос из доолимпийского пантеона, как и Горгоны. То есть Горгоны дочери морского божества Форкия, а Форкий сын Урана, и Кронос сын Урана, значит, горгоны племянницы Кроноса!

— А Зевс сын Кроноса, — припомнила Мари, — а Афина дочь Зевса. Значит, Афина — племянница Медузы!

Ирэн покосилась на горгон:

— Это я им переводить не буду, да и ты наплюй. Это всё неважно. А важно то, что Кронос к тому времени сидел в Тартаре.

— За что?

Ирэн покачала головой:

— Сестричка, не отвлекайся! Сидел и сидел. С сыном поссорился. Главное, что Сфено и Эвриала смогли добиться свидания.

Эвриала что-то пробурчала под нос, и Мари показалось, что она сказала: «Попробовали бы они нас не пустить».

Собственно, «они» попробовали — и на пути в Тартар появилось несколько реалистичных скульптур в воинственных позах. Затормозить сестричек удалось только толпе гекатонхейров. Толпа состояла всего из троих здоровяков — зато сторуких и пятидесятиголовых. Пока Сфено и Эвриала пытались заглянуть одновременно в триста глаз, триста рук скрутили их и уложили лицом на каменный пол Тартара.

— Не положено! — гаркнул многоглоточный хор. — Свидания только родственникам!

— Да это дядя наш! — отплёвываясь от песка Тартара, изложили свои родственные связи с заключённым Горгоны.

— Так значит и мы ваши дяди! — обрадовались Бриарей, Гиес и Котт, которые действительно были с Кроносом братьями по отцу. — Так может лучше с нами на свидание пойдёте? Зачем вам этот древний зэк?

Горгоны чисто по-женски пообещали гекатонхейрам свидание («На созвоне, красавчики»), и встреча с Кроносом состоялась.

— Повернуть время вспять? — переспросил заслуженный заключённый. — Какая прекрасная идея, племянницы мои змееголовые! И что ж я раньше, микроцефал такой, не повернул время, не вернулся в прошлое и не навалял этому сопляку Зевсу? На отца ведь руку поднял, гадёныш! И ладно бы руку!..

— Значит, ничего нельзя сделать… — пригорюнились сёстры.

— Ладно, нечего тут на жалость давить, — проворчал дядюшка. — Есть один способ, только очень, очень долгий…

И бог-титан рассказал, что в бытность молодым, беззаботным и бездетным во время празднования победы над его отцом Ураном, которое затянулось на полгода и растянулось на всю Землю, обронил ожерелье времени, подарок мамы Геи. Да так лихо обронил, что первая бусина ожерелья упала в начало времён, а последняя — в конец. И если дойти по бусинам до конца времён, то попадаешь в начало, ведь время бесконечно.

Но есть одна временная трудность. То есть не временная, а временная — от одной бусины до другой приходится добираться своим ходом.

— Тупо жить от бусины до бусины, — пояснила Ирэн, хотя Мари и так всё поняла.

Когда наступало время очередной бусины, она плавно и медленно, как жемчужина в раковине, росла от зародыша-точки до спелой полутораметровой временной жемчужины, из которой и выходили Горгоны. Перемещение внутри ожерелья не занимало вообще никакого времени, а вот появления следующей бусины приходилось ждать.

Ожидание очередного прыжка во времени растягивалось на годы и века. На средние века в Европе, когда появилась легенда о василиске. На полвека на острове Пасхи, где раньше жили гигантские болваны, а теперь стояли гигантские истуканы. На двадцать лет в СССР, где комсомолки так и норовили отмахнуться веслом… Там горгоны еле улизнули от НКВД, когда чекисты чуть не изловили хтонических монстров, используя заградотряды, заградотряды для заградотрядов, а также сети из титана. Оказалось, этот коварный металл мог удерживать титанов и их родственников.

И наконец, в прошлом месяце появилась и пять дней назад дозрела бусина в Исландии, где исследовательский пыл профессора Джонсона был погашен холодным античным взглядом. В общем-то самого Джонсона Горгоны могли и не трогать, но многовековой опыт общения с героями мужского пола выработал у них мощный условный рефлекс: «Мужик? Сдохни!».

И в тот же миг Сфено и Эвриала почуяли следующую бусину. Обрадованные редкой удачей, они помчались в Антарктиду, прикладывая попадающиеся на пути мужские коллективы солдат, летчиков и туристов, сметая ряды учёных, бросились в бусину… и через десять часов выпали в том же зале. Бусина оказалась короткодействующей.

Все четыре сестрички пригорюнились, сделавшись похожими на двух русских Алёнушек и двух парижских горгулий соответственно.

— Не мог этот Кронос, — пробурчала Ирэн, — погуще бусин насыпать?! А лучше дал бы вам по бусине, чтобы вы могли в любой момент…

— Ирэн, ты гений! — перебила её Мари.

Ирэн уставилась на сестру, которая в порыве нежности могла назвать её ласточкой или лапушкой, но это был максимум.

— То есть профессор Джексон гений!

— Да ладно… — недоверчиво протянула Ирэн.