Владимир Лещенко - Сети зла

И, вспомнив кое-что, решила зачем-то заглянуть на Царский Берег.

Даже дорогу спрашивать не пришлось: в госпитале кто-то из попавших туда бедняг, вспоминая прошлое житье-бытье, вспоминал, что дом его стоял «Позади старого храма Танит, аккурат за сто шагов до спуска к Царскому Берегу».

А старый храм Танит девушка знала – именно его служительницы занимались погребением тех, кто покинул сей мир, и, само собой, в госпитале они были нередкими гостями.

И вот она тут.

Вообще-то ей виделось, что Царский Берег должен быть какой-нибудь шикарной набережной, вымощенной резным камнем, с роскошными мраморными портиками и колоннадами…

А это было самое обычное побережье, безлюдное и поросшее травой и деревцами, где море разбивало волны о галечный пляж.

Разве что на обрыве то тут, то там стояли странные статуи, на вид очень древние. Древнее тех, что «украшали» набережную. И, как на вкус Орланды, весьма и весьма уродливые.

Она присела на выброшенное зимними штормами бревно. Отсюда неплохо было видно почти всю гавань и порт.

Десятки запертых смутой кораблей сонно покачивались у причалов.

На дальних пирсах поблескивали доспехи – стража тщательно охраняла побережье на тот случай, если пираты вздумают высадить десант. Разноцветные паруса рыбачьих баркасов маячили недалеко от берега – в бухте рыбаки могли выходить на промысел, не опасаясь морских разбойников.

Несмотря на это, рыба на базарах дико вздорожала, как и мясо. Хотя еды пока хватало. Но ходили упорные слухи, что в городе осталось муки лишь на пять дней.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, послушница решила получше рассмотреть статуи – те ли они самые, что она видела во сне?

Поднялась по древней лестнице к идолам.

Ряд начинался забавной скульптурой. Оседлав здоровенного морского конька, куда-то мчался, вытянув руку, еще молодой и совершенно голый человек, чьи волосы были собраны в хвост на затылке.

В руке он сжимал боевой молот или топор – теперь уже не разобрать.

– Это Ноденс, старший сын Хозяина Бездны, – послышалось у нее за спиной. – Мой прародитель… Да и половины Тартесса, наверное.

Повернувшись, Орланда увидела того самого мальчишку, которому помогала ловить странную кошку с крыльями. На нем была тога из тонкого полотна и золотая гривна на шее.

– Это хорошо, что ты пришла. Мне ведь и поговорить не с кем.

Орланда вежливо поздоровалась с представителем тартесской знати.

– Ты тут один гуляешь? – осведомилась она.

– Почти… Вот, кстати, и мой…

Позади послышался тяжелый топот.

– Ясный пан, почему вы прячетесь? – сипло проревел чей-то голос. – Зачем пану так шутить? О! Бей меня Перкунас своими молниями! – оторопело вытаращился на нее преклонных лет мужчина с седыми вислыми усами, облаченный в позолоченную церемониальную кирасу и малиновые шаровары. – Цоб мне больше не увидеть своего маетка! Панна шпионка!

Орланда узнала в разряженном стражнике леха, мечтавшего разоблачить заговор.

Вот незадача, теперь еще выкручиваться придется.

– Ты ее знаешь, Будрис? – недоуменно взирал на своего охранника парнишка. – Но… как…

– Так есть! – пригладил усы воин и многозначительно подмигнул девушке. – Мы с паненкой… – начал было он, но, уловив умоляющий жест, который ему сделала Орланда за спиной юноши, смешался.

– Что? – теребил его Кар. – Будрис, объясни. Вы что, раньше встречались? Орланда, может, ты растолкуешь?

– Орланда? – пробормотал Будря и принялся чесать затылок. – Как то есть Орланда? Панна шпион… э-э-э… пенкна паненка мувила, цо мае имя Орландина!

– Все в порядке, – пояснила растерянно хлопающему глазами мальчику послушница. – У меня есть сестра, на меня очень похожая…

– Сестра?! – Достопочтенный лех, похоже, был окончательно убит. – О, проше простить, ясный крулю, я испугался есть.

И тут Орланда оторопела. «Круль»?! И в один миг поняла, с кем разговаривает.

Все сложилось.

Собственный зверинец у мальчишки, одно имя с местным малолетним царем, погибшие родители… Царский Берег, в конце концов!

– Прошу простить меня, ваше величество, – низко склонилась Орланда. – Я не узнала вас.

– Не зови меня «вашим величеством»! – попросил чуть улыбнувшийся Кар. – По-дурацки звучит. Даже августа так не часто зовут.

– Ну хорошо, государь…

– И так не нужно. – И добавил вдруг печально и с обидой: – Надоело!

– Пан круль не может говорить с простолюдинкой просто так, – встрял оправившийся Будря. – Этикет!…

– Зато пан круль может приказать тебе, Будрис, немножко помолчать! – ледяным тоном распорядился Кар XXX. – И не называть меня паном крулем хотя бы сегодня!

– Воля паньска, – тяжело вздохнул лех. – Ясный пан круль сделал Будрю центурионом за просто так! Если пан круль мувит, цоб его не звали крулем, то пан Будря не будет звать круля крулем, а царя – царем, хотя то есть истинная правда.

И тут Кар звонко рассмеялся.

И Орланда засмеялась вслед за ним.

И печальный пан Будря тоже поддержал их. Может, даже просто потому, что неприлично не смеяться подданному, если смешно царю.

Тут из ее котомки выбрался сонный и недовольный Ваал.

– О, знов той ваш пасюк! – отшатнулся Будря.

– Это кусик, – поправила Орланда.

– Да, знаю, – поддержал ее Кар. – Когда-то они были священными зверьми в стране My, что лежит по ту сторону Заморских Королевств. Эти зверьки очень умные и добрые.

Вытащив из кармана белый ванильный сухарь, он протянул его Ваалу, и тот, умилительно взяв его двумя лапками, принялся обгладывать.

Они принялись обходить строй идолов.

– Эти статуи стояли тут с самого основания Тартесса атлантами. Говорят, пока они целы, то городу ничего не угрожает, но если с ними что-то случится, Хозяин Морей нашлет на нас своих слуг.

– Хозяин? – насмешливо прищурилась Орланда. – Это Посейдон, что ли? А, припоминаю. – И как истинная христианка пошутила: – Такой большой голый мужчина с трезубцем на главной площади.

– Это сейчас его зовут так, – вполне серьезно ответил мальчик. – А настоящее его имя – Хоренна. Было еще тайное имя, но его знали только жрецы, а теперь и они забыли. И он вовсе не мужик с трезубцем.

– А кто? – девушка не могла сдержать улыбки. – Неужели женщина?

– Нет, женщина с трезубцем – это Мать Тартесса, наша прародительница, – столь же серьезно ответил Кар, простодушно не заметивший в ее словах издевки. – А как выглядит Хоренна, никто не знает. Лишь старые надписи говорят, что он не человек.

Послушница промолчала, про себя посочувствовав Кару. С ее точки зрения, не имело значения, как выглядят несуществующие боги, а вот язычники, бывает, целыми днями спорят, кто там произошел от Венеры, а кто от Дианы!

– Орланда, взгляни! – позвал Кар. – Видишь, там, на дне?!

Она посмотрела.

Лучи восходящего солнца проникали в синеватую толщу воды, и на дне ясно виделись руины. Среди развалин возвышались непонятные статуи, окруженные настоящим лесом водорослей. Мелкие стайки рыбок серебристо мелькали, проносясь по прямым, как стрелы, улицам погрузившегося в воды города.

– Это Нижний Город старого Тартесса. Когда-то здесь селились богатейшие люди царства, самые важные жрецы и сановники. А теперь можно взять лодку и поплавать над останками их жилищ. Тут были мраморные дворцы и фонтаны с садами, и дети чужеземных правителей почитали за честь прислуживать на пирах здешних хозяев…

Из книг Орланда знала, что иногда при землетрясениях приморские города могут оказаться под водой. Но Кар развеял ее заблуждения.

– Он начал погружаться под воду больше двух тысяч лет назад, а последние жители ушли из затопленных домов при царе Маносе, когда наше войско было разбито ахайцами под Троей. А вот там стоял Летний дворец. – Его изящная ладошка указала туда, где сквозь синюю толщу моря проглядывали какие-то силуэты. – В нем была тысяча комнат, а в главном зале потолок был из чистейшего лазурита, на который днем подвешивали золотой диск, изображавший солнце, а ночью – серебряный, изображавший Селену… Когда нас завоевал Карфаген, башни Нижнего Города еще торчали из воды во время отлива… – И добавил: – Тогда вот этот берег был выше втрое, а стена оканчивалась у Совиного мыса…

– Нет, все-таки надо было использовать тот волшебный порошок, что хозяин привез из Чжунго!

Маленький плешивый ахаец недовольно похлопал по свежеструганной станине.

Катапульты, баллисты, онагры… Все это хлам в сравнении с тем, что даст нам этот порошок! Нет, при всем моем уважении к господину, ему бы лучше не влезать в мелочи, а лишь поставить задачу, предоставив толковым людям полную свободу действий…

– Ты, Стратопедавт, не умничай тут. – Синеглазый гигант в мешковатой атлантской тунике (шла она ему, как слону шляпа) нахмурился.

Тут, на пустынном берегу, за свеженасыпанным валом, в каких-то трех сотнях метрах от угловой башни Тартесса, возвышалось замысловатое сооружение.