Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

- Дык ты бы вона чуток прошёл, подсмотрел да нам и рассказал!

- Ага! Нашли дурака?! Бабка экспертизная предупредила, что враз «сморчок отсохнет»!

- Да, может, она и пошутила?

- Ну так иди и сам проверь! А я своим риско­вать не буду...

- Да было б чем, дедуль...

- Мужики, мужики, у меня идея есть! Давайте баб вперёд пустим! У них-то сморчка нет.

- А ну как чё другое отсохнет? Язык, напри­мер?

- Тады мою тёщу первой толкайте! Пущай сох­нет. Это ж праздник на всю улицу! Гулять будем в ти-ши-не-э...

В общем, пока дошёл, наслушался, это отвлека­ло и бодрило. Куда легче идти на стрелку с круп­ным уголовным элементом, зная, что у тебя за спи­ной человек сто пятьдесят топчется в жажде дейст­вия и соучастия. Хорошо ещё, кстати, трезвые! На­деюсь...

Я вышел на середину моста и молча встал, скре­стив руки на груди. Кощей толкнул коня шпора­ми, скрежетнув железом по железу, и встал рядом. На нашем берегу все замерли. Молчание затягива­лось.

- Слышь, участковый? -Да.

- Не шевелись. Можешь сделать вид, что ниче­го не происходит?  - напряжённым шёпотом вы­рывалось из забрала.

- Ну... попробую, а что?

- Имидж, - многозначительно ввернул Ко­щей, переходя на просительный тон. - Забери от меня дуру энту.

- А что такое? - Я изобразил лёгкое недоуме­ние.

- Сил моих больше нет! Представляешь, пере­воспитывает она меня. Нудит, кажный час покая­ться требует, истории душеспасительные расска­зывает. Мечтает при мне, как мы опое ля свадьбы в деревню уедем, курей заведём, всякие цветоч­ки-венки друг дружке плести будем да куплеты о счастливой любви сочинять. Я уж и орал на неё, и пугал, и грозился...

- Надеюсь, без рукоприкладства?

- С моей стороны без! - Кощей попытался со скрипом  развернуться  к  яростно  дёргающей верёвку царевне. - Думаешь, чего я в шлеме? Она в меня вчерась кастрюлей запустила, с макарона­ми... Дескать, она от них располнеет и я её, тол­стую, любить перестану. Это вот чё? Это вот, вооб­ще, как?!

- Скорее всего, ПМС, - поморщился я, потому что нет на земле мужчины, который бы хоть раз на эту бомбу не нарвался. - Чисто по-человечески сочувствую. Но, собственно, чего вы сейчас от ме­ня-то хотите?

- Забери её по-тихому, и в расчёте, а?

- Не могу, вы ведь вроде её с целью законной женитьбы крали?

- Ничего не было! Слышь, ты, ищейка подо­зрительная, ничего не было! Какой взял, такую и возвращаю, на невинность девичью не покушался даже.

- Ни разу?..

- Ну я ж тебе говорил! Тока один разок и попро­бовал, макароны по-итальянски сварил, соус пес-то, фарш болоньезе, вино кьянти, гитару неаполи­танскую достал, я на ней два романса играть умею, но... С ней же на шее и ушёл, словив кастрюлей в лоб, потом гитарой по кумполу! Иду к себе, с мака­ронами на ушах, весь в соусе, и думаю: а так ли оно мне надо, энти ваши полцарства?..

- У нас она была тихая. - Я покосился на крас­ную от обиды царевну Марьяну.

- Вы её просто плохо знаете. Ну так что, берёшь?

- А если нет?

- Дык я тебя, Никита Иванович, за таковую обиду прямо здесь, на мосту, лютой смерти пре­дам, - честно пообещал гражданин Бессмертный, и в голосе его чувствовались расшатанные нер­вы. - Ну ты совесть-то имей, ёлы-палы...

Я принял из его рук кончик верёвки, которой была связана троюродная сестра нашего царя, и намотал на кулак.

- Имейте в виду, официально я заставил вас вернуть царевну.

- Договорились, - хрипло подтвердили из за­брала. - Тока, как отойдёшь, я тебе грозить начну. Внимания не обращай, традиция такая. Иначе меня свои же не поймут... И чур, опосля этого разъезжаемся тихо, вслед друг дружке вреда не чинить!

Я молча козырнул. Кощей демонически расхо­хотался, что в «собачьей морде» звучало как рас­строенная фисгармония в стиральной машине на коммунальной кухне. И ведь самое обидное, что сделка могла пройти без сучка без задоринки, но тут...

- Не боись, свет Марьяночка, звёздочка моя Вифлеемская! Я, я меч добыл, стало быть, мне тебя и под венец вести! - раздалось за моей спиной так громко, что я едва не подпрыгнул на метр в высо­ту. - Идёт-бежит спаситель твой храбрый, аки святой Георгий супротив дракона, отважно алкаю­щий!

- Это что ещё за хрен с бугра?  - грозно насу­пился Кощей.

- Думский дьяк Филимон Груздев. Вообще-то он у нас в порубе сидит, - прокашлявшись, под­сказал я, тоже ничего не понимая. - И вы на него досье составляли в деле о перстне с хризопразом, не помните?

- Вот ещё я всякую тощую шушеру в дрянной рясе и ермолке помнить буду, - невнятно буркнул главный злодей. - Чего он от меня хочет-то, на что нарывается?

Я неопределённо пожал плечами. По сути, гражданин Груздев всегда нарывается на одно и то же, но посмотрим, может, у него есть план...

- Изыди, сын сатанаилов, к прародителю свое­му под хвост смердящий! Отступись перед мощью креста животворящего! - Дьяк добежал до мостика и вытянул вперёд руку с зажатым нательным крестиком.

- Ой, боюсь-то как... - откликнулся из-под за­брала  Кощей.      Прям  вот  страшно-страш-но-о-о-о...

- Отдавай, злодей, невестушку мою верную!

- Ты его невеста?!

Царевна Марьяна в ужасе вытаращила глаза и яростно замотала головой, типа ничего подобного, чтоб мне опухнуть прямо тут, при всём народе...

- Отдавай, а не то крестом по сусалам отведа­ешь! Всю сопатку разобью, не помилую! В ухо плю­ну, землю жрать заставлю, так дам под зад, что со своими же пятками два раза поцелуесси! Расстрига костлявая,  мутотень поросячья, немочь белая, скарлатина  ходячая,  фараон  отпирамиденный! Убью же на фиг и отвечать не буду, понял...

Кощей терпеливо выслушал всё до конца и тихо шепнул:

- Уйми психа, участковый, мы так не догова­ривались. Я с тобой хочу честь по чести разойтись, а тут балаган какой-то с клоунами...

- А я в этом дурдоме каждый день живу, пред­ставляете? Но мне его трогать нельзя, не тот мо­мент. Человек же подвиг во имя любви совершает, а не правонарушение какое. Давайте вы его в коп­чик пнёте?

- Нет уж, ты пинай! Вдруг он заразный, а я по­том чесаться буду?

Положение спас сам дьяк, потому что в пылу страсти и вдохновения кинулся с распростёртыми объятиями к царевне. Ну а та недолго думая отра­ботанным махом, на раз встретила его коленом в.,.

В общем, попала куда надо - хруст скорлупы на всю округу, и гражданин Груздев, сложившись вдвое перочинным ножиком, рухнул с моста на бе­режок, по счастью не упав в воду. Марьяна гордо вскинула рыжую непокорную голову, и я понял - Кощей прав: от такого милого сокровища лучше избавиться побыстрее...

- Вернёмся к теме?

- Да уж, как порешили. - Он быстренько пе­редал мне верёвку. - Забирай и сваливай.

...Честно говоря, всё как-то безумно легко полу­чилось. Марьянка упиралась - коза козой, два раза садилась в знак протеста. Но я был неумолим и, как трактор, упорно тащил эту репку домой.

Гражданин Бессмертный старательно обзывал­ся вслед, но из-за забрала весь его обличительный пафос всё равно выглядел незаконченным и кургу­зым:

- Жалки... тру...! ...котика! Подле...! ...его-

дяй! Заячи......воет ты, поня..., ...ыскной ...оево-

дишка!

- Никитка! - бросившись вперёд, обняла меня Баба-яга. - Жив? Здоров? И мартышку энту, про­сти меня, Господи, домой без бою возвернул?!

Я кинул верёвку Мите, подхватывая бабку с ме­чом. Неужели действительно у нас всё получи­лось? В этот момент мешковина, в которую был завёрнут меч, наполовину распахнулась...

- Это ещё что такое?! - Кощей уверенным жес­том откинул забрало и вперился в нас жадным взглядом. - Кладенец?! Мой! Наконец-то! Давай, давай его сюды, участковый!

- Митя, уводи царевну, у нас разборки нача­лись, - тихо попросил я.

- Врёшь, сыскной воевода, не уйдёшь!  - Ко­щей демонстративно взялся за оружие. - Сей же час всю опергруппу здесь положу, не помилую!

Собственно, вот после этих провокационных вы­криков удержать народ за кустами никакими уг­розами уже не было никакой возможности. Мужи­ки плюнули на «сморчки» и могучей толпой вы­двинулись на нашу защиту.

- Отвались, дорогой Никита Иванович, под но­гами не путайся, мы за тебя мстить будем!

- Не держите меня, бабоньки, дайте жизнью никчёмной за родную милицию пострадать! Они моего мужика за пьяное дело три раза арестовыва­ли, а меня за самогоноварение ни разу. Так вот, упс... Кажись, я чё лишнее сболтнула, да?

- Где он? Кто? Вот энтот, что ль? Энтот?! Один? И всё? И чё он хочет? Да ну? Точно? А не врёшь? И кому он энто сказал? Он хоть сам понял, на кого на­ехал? Так, да? Так, что ли? А вот я не понял, чё зна­чит, «забодал своими вопросами»?

Минутой позже перед грозным Кощеем на на­шей стороне стояла сплочённая стена лукошкин-ского люда, сжав кулаки и твёрдо намереваясь не уступать врагу ни пяди родной земли...

- Ах вот ты, стало быть, как, участковый... Не сдержал, выходит, слова, - самым наглейшим об­разом оболгал меня гражданин Бессмертный. -Думаешь мечом-кладенцом сестрицу царскую от­стоять? А ить силы того меча сам не ведаешь...