Пирс Энтони - Небесное сольдо

Он снова прочел то, что было написано на стене.

Способен ли он совершить что-то плохое, чтобы достичь чего то хорошего? И вдруг его осенило: да, способен; во все время путешествия за Сольдо он именно так и поступает! То и дело втягивается в разные темные истории, из которых потом с трудом выбирается на свет! Но зато Сольдо в его руках… почти.

– Ну-ка, попробуем вот эту дверь… – пробормотал принц. Подошел к двери, где было написано да, и повернул ручку.

Дверь тут же отворилась. И Дольф увидел комнату. Точно такую же, как та, в которой находились.

– Дай мне руку, Скриппи, – сурово приказал Дольф. – Мы должны держаться вместе. Никто не знает, что они задумали. Если мы потеряем друг друга, то.., я не смогу помочь тебе – Честно говоря, принц не знал, чем и как сможет помочь Скриппи, но предпочел это не разглашать.

В этой второй комнате тоже были две двери, белая и черная, с теми же словами – синим да и красным нет. Но вопрос между да и нет стоял совершенно другой:

ЧТОБЫ СПАСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ,

ТЫ СМОГ БЫ СЪЕСТЬ ЖИВОГО

ВАСИЛИСКА?

Дольф только сокрушенно покачал головой.

– На этот вопрос я отвечаю: не знаю.., то есть: нет.., ну как можно съесть живого василиска? Ведь у него взгляд смертоносный, дыхание отравленное!

– А я вообще не стала бы есть василиска, ни живого, ни мертвого, – отозвалась Скриппи.

– Но ради спасения чьей-нибудь жизни я бы… постарался василиска съесть, – неожиданно изрек Дольф.

Следовательно, принц открыл дверь с надписью да.

Вопрос № 3 звучал так:

РАДИ СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

РЕБЕНКА СОГЛАСИЛСЯ БЫ СТАТЬ

ПРЕДАТЕЛЕМ СВОЕГО ПЛЕМЕНИ?

Некоторое время принц и Скриппи молча изучали надпись. Что-то смутно знакомое слышалось в этом вопросе Дольфу, но что? Он понять не мог.

Скриппи, кажется, мучилась тем же.

– Это о Тристане! – наконец догадалась Скриппи. – Это же он предал троллей, чтобы маленькая девочка осталась жива! За это его и наказали кошмарным сном!

– Я считаю, что Тристан поступил правильно, – сказал Дольф. – Спас семью девочки от непоправимого горя.

– Но он тролль! – возразила Скриппи. – А им полагается быть злыми.

Дольф не сразу нашел, что ответить, но все же нашел:

– Может, Тристан поступил и не правильно, с точки зрения троллей, но я ведь не тролль. Для меня поужинать маленькой девочкой как раз и было бы позорнейшим поступком. Да, я поступил бы так же плохо, как Тристан.

– Ну а я внесла замешательство в предназначенный ему сон, значит.., я тоже поступила бы как ты.

Дольф открыл дверь да, и они прошли в следующую комнату.

И тут же увидели на стене вопрос:

СМОГ БЫ ТЫ РАДИ СПАСЕНИЯ

РЕБЕНКА ТРОЛЛЕЙ СМЕСТИ С ЛИЦА

ЗЕМЛИ ПОСЕЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ?

И снова они стали думать.

– Мне кажется, это предыдущий вопрос, только наоборот, – высказала свое мнение Скриппи. – Человеческий ребенок или троллий – какая разница?

– Но люди все-таки лучше троллей! – горячо заявил Дольф. – Разрушить целое селение только для того, чтобы… – и он замолчал, потому что ощутил, что говорит что-то не то. Он хотел творить добро. Это верно. Но для кого – для всех или только для людей? И все же даже если согласиться, что люди и тролли равны, то все равно как-то странно разрушать людское жилье ради… Нет, он не мог ответить да на этот жестокий вопрос.

– Жизнь ребенка и целое селение… – бормотала Скриппи. – Как же можно убивать ребенка? Но и селение… Дольф, я не знаю, как ответить.

– Если не знаешь, тогда позволь мне решить: на этот вопрос мы ответим нет.

И Дольф потащил Скриппи за собой в дверь, на которой стояло нет. Скриппи покорно последовала за ним, но ее бледные кости стали как будто еще бледнее, а провалы глаз провалились еще глубже.

Новый вопрос звучал так:

СОГЛАСИЛСЯ БЫ ТЫ СМЕСТИ С ЛИЦА

ЗЕМЛИ ДЕРЕВНЮ ТРОЛЛЕЙ РАДИ

СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

РЕБЕНКА?

– На этот вопрос мы уже отвечали, – тихо произнесла Скриппи.

– В самом деле отвечали, – согласился Дольф.

И отворил дверь с надписью нет.

А там их уже ждал вопрос:

СПОСОБЕН ЛИ ТЫ УБИТЬ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РЕБЕНКА, ЧТОБЫ

СПАСТИ ДЕРЕВНЮ ТРОЛЛЕЙ?

Дольф донял, что сейчас расплачется. Это вопрос был всего-навсего вариантом предпоследнего вопроса, и все же смысл его был жесток. Если троллям, для того чтобы выжить, надо убивать детей, то что же это творится на свете?! На этот вопрос никак нельзя ответить да.

Он отворил дверь, где было написано нет и…

СПОСОБЕН ЛИ ТЫ УБИТЬ МЛАДЕНЦА

ТРОЛЛЯ РАДИ СПАСЕНИЯ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МЛАДЕНЦА?

– Это непереносимо! – вскричала Скриппи, закрыв лицо руками.

– Какая мерзость! – подхватил Дольф. – Какие страшные вопросы! Неужели нет иных?

– Конь Тьмы любит терзать тех, кого считает своими противниками, – сказала Скриппи. – Он будет давить, давить, пока мы не падем на колени и не запросим пощады, а он при этом будет холодно взирать на нас из своего далека.

– Тогда я вообще отказываюсь участвовать в этой процедуре! – решительно заявил Дольф. – До тех пор, пока вопросы будут так кровожадны… – И он отворил очередную дверь с нет. – Теперь, – сказал он, – я на все вопросы буду отвечать только так: нет!

СОГЛАСИЛСЯ БЫ ТЫ РАДИ СПАСЕНИЯ

КСАНФА ПОЦЕЛОВАТЬ ГАРПИЮ?

Дольф уставился на стену. Вот так вопрос! Ну что ж, хоть гарпии и мерзкие, но ради Ксанфа…

Он направился к двери с ответом да, но вдруг остановился. «А так ли уж сильно отличается этот последний вопрос от всех предыдущих?» – спросил он себя.

Конечно, уж лучше целовать гарпий, чем убивать детей, но, по правде говоря, и то и другое занятие для него, королевского сына, глубоко чуждо. Поэтому если сейчас он выберет да, то это будет плохой выбор; такой же плохой выбор он сделал и в самом начале, когда согласился, что ради хорошей цели можно совершить зло.

– Припоминаю, мой дедушка Трент когда-то говорил что-то о средствах и целях, – усиленно о чем-то размышляя, произнес Дольф. – Трент говорил, что.., что цель не., не оправдывает средства. Раньше я не понимал, что он подразумевает. Но теперь понял, что плохое…

– ., нельзя совершать даже ради хорошего? – опередила его мысль Скриппи. – Всю жизнь я считала, что можно, но теперь сомневаюсь. Но в моем случае.., я действительно совершила проступок…

– Нет! – вскричал Дольф. – Это Конь Тьмы принуждает тебя так думать, будто он прав, наказывая тебя. А я знаю, что наказания ты не заслужила, потому что это был не проступок, а благородный поступок. Все, я больше не собираюсь следовать по этой тропе зла!

– Но…

– Никаких но! Это ложный путь! Это не правильный выбор!

С этими словами Дольф повернулся и надавил на ручку двери, выкрашенной в зеленый цвет, двери без нет и да. И – о чудо! – дверь отворилась.

– Идем! – крикнул принц, схватив Скриппи за руку. – Мы выйдем отсюда!

– Одну за другой он открывал зеленые двери, и наконец они оказались в самой первой комнате. Осталось отворить еще одну дверь… Дольф дергал за ручку, но дверь не поддавалась. Как же так? Значит.., значит, выхода нет?! Дольф в отчаянии дернул еще раз… И дверь открылась!

– Свобода! – радостно крикнул принц.

***

…Они очутились в обширной комнате, наполненной разнообразнейшими существами. От этой мешанины у Дольфа в глазах зарябило.

– Судебное заседание начинается, – провозгласил громовой голос. Это был Конь Тьмы. Он стоял за высокой кафедрой в дальнем конце зала. Черный балахон закрывал все тело Коня, кроме головы, придавая его внешности что-то зловещее. – Участники, займите свои места.

– Обвиняемая! – объявил Конь Тьмы.

Скриппи выступила вперед.

– Скелли Скриппи, – слабым голосом произнесла она.

– Займи свое место.

Скриппи села за отдельный столик.

– Защита, – продолжил Конь.

Никто не вышел вперед. Глаз Коня Тьмы остановился на Дольфе, и принц вдруг понял, что защищать предстоит ему.

– Принц Дольф, – изо всех сил стараясь выглядеть бравым, объявил Дольф и сел рядом со Скриппи.

– Присяжные! – продолжил Конь Тьмы.

Из толпы начали выходить разного рода существа. Первым оказался дракон.

– Дракон Кондрак из горы Съелл, – пророкотал Кондрак и занял свое место на скамье присяжных.

Дольф глазам своим не поверил: Кондрак? Здесь?

Да еще говорит человеческим голосом? И тут он вспомнил, что это гипнотыква, царство сновидений, где все возможно. Он, Дольф, сейчас здесь только душой. Наверное, и Кондрак тоже.

Тем временем из толпы вынырнуло новое лицо.

Ну, скорее не лицо, а небольшая серебристая рыбешка, почти круглая.

– Барракуд Мурипираньо X, – объявил странный субъект и занял место рядом с драконом.

Третьим оказался кто-то похожий то ли на птицу, то ли на мышь с крыльями.

– Бэт Мэн, – важно известило существо и перелетело на скамью присяжных.

Четвертым присяжным пожелал стать какой-то корявый пенек.., то есть гоблин.