Влада Ольховская - Первая сказка на ночь (СИ)

— Я не могу понять, почему ты не можешь просто расслабиться и наслаждаться собственной свадьбой!

— Потому что мне не надо никакой свадьбы… Тем более такой… Тем более с ним…

— Да неужели? А кольцо ты не сняла…

Лиля замерла, посмотрела на руку с кольцом, испустила душераздирающий вопль и снова закружила по комнате.

— Знаешь, парень потрясающе терпеливый… Я бы на его месте тебя ждать не стала. Лилька, народ хочет хлеба и тебя!

— То есть, я уже зрелище, а не человек? — оскорбилась Лиля.

— То есть, иди давай. Забрось ты хоть на день свои принципы, заимствованные из учебника по правильному поведению для второклассников. Наслаждайся жизнью!

Молодая жена отказывалась слушать. Тесса решила прибегнуть к крайнему средству, жестокому и эффективному:

— Знаешь, а королева ведь еще не сдалась… Возможно, он примет твое отсутствие за намек на то, что он тебе не нужен. К кому он тогда пойдет за утешением?

— Ненавижу! — простонала ведьма, бросаясь к двери. Скоро ее каблучки уже стучали по лестнице.

Тесса устало упала в кресло; в этот момент она понимала тех, кто устраивал охоты на ведьм. Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь покоем. Идти в зал, к гостям, она не торопилась — это было не обязательно. Ее там никто не ждал; даже Лиля, сколько бы она ни бурчала, сосредоточит все свое внимание на новоявленном муже.

Чуть позже надо будет появиться. Не зря же бедные служанки столько времени приводили ее в человеческий вид! Грязный и порванный сарафан сменило нежно-розовое платье. Сложность заключалась в том, что Тесса ненавидела розовый цвет в любом его проявлении, однако выбора у нее не осталось. Платье, предлагавшееся ей в качестве альтернативы, было раз в пять тяжелее и напоминало заросший мхом пень.

В темные волосы девушки вплели цветы, похожие на цветы вишни. Запах, который они источали, мог заменить любые духи и вызывал легкое головокружение.

А вот против бриллиантов, которые на нее навешали, Тесса не возражала. Скорее всего, в этом наряде она вернется домой, а уж там она найдет применение массивному ожерелью, браслету и кольцам.

Она все еще полулежала в кресле с закрытыми глазами, когда воздух в комнате стал тяжелым, напряженным, как перед сильной грозой. Она уже знала, что это означает.

— Что ты здесь потерял? Совесть?

— Ты мне льстишь, — отозвался Горе. Судя по голосу, он был где-то в районе кровати. — Моя совесть была потеряна до моего рождения. Как прошло успокоение?

— Ну, скажем так: успокоить взбесившегося быка было бы легче.

— Она не выглядит такой уж грозной…

— Она и не грозная. Просто быка можно садануть по башке, а Лильку — нет.

Тесса приоткрыла один глаз, чтобы проверить, не задумал ли он чего. Однако Горе лежал на кровати с самым невинным видом… это не предвещало ничего хорошего.

Она знала, зачем он пришел. Они отправились в путь ранним утром, когда она проснулась. Ехали быстро и почти не разговаривали, хотя вопросы были у обоих. Они надеялись, что для этого будет время, когда они прибудут в город, а тут неожиданная свадьба…

Он смотрел на нее украдкой, ждал, когда же она спросит. Судя по ехидному блеску янтарных глаз, он не собирался делать их разговор простым, скорее всего, уже приготовил пару колкостей в ее адрес, все спланировал. Был только один способ выбить его из седла, перечеркнуть все его прогнозы.

Тесса выпрямилась, наклонилась вперед, глядя прямо на него:

— За пару недель до того, как нас забросили сюда, я рассталась с парнем. По его инициативе. Он сказал, что от одного моего присутствия у него глаз начинает дергаться. Это его фотографию я бросила тогда в костер.

Горе действительно был удивлен, хотя и попытался свести все в шутку, как всегда:

— Ну не знаю… Странный у тебя был парень. У меня на твое присутствие реагирует совсем не глаз…

— Придержи подробности.

— Как скажешь.

Только теперь она заметила, что он сменил непривычную для этого мира одежду на брюки и нечто вроде камзола. Это несколько усложняло ее задачу… лишало доказательств. Хотя как знать, может, он не будет ничего отрицать.

Самодовольная ухмылочка несколько померкла, но он все равно молчал. Тесса осмотрела окрестности своего кресла, но не обнаружила ничего, чем можно было бы в него бросить.

После долгих бесед с Лилей у нее не было настроения на построение сложной сети вопросов, способных вытянуть из него нужную информацию. Девушка решила идти ва-банк:

— Или ты все рассказываешь добровольно, или я иду на бал! И не надо мне угрожать, что ты этот бал быстро прекратишь.

— А я собирался…

— И зачем я только выпустила тебя из бутылки?

— Ну, не знаю… Наверное, чтобы я спас твою шкурку!

Оба обиженно замолчали. Тесса делала вид, что ее интересует исключительно вид за окном, пока ей колени не упала подушка.

— Эй, что за дела?! — возмутилась она.

— Тебе же хочется чем-то в меня кинуть… Я просто предоставляю подходящий снаряд, пока ты не додумалась использовать вазу с цветами.

Про вазу с цветами она совсем забыла. Этот подарок Кощея молодой жене стоял возле зеркала, и чтобы добраться до сосуда, Тессе нужно было бы встать. Пока она не собиралась утруждать себя, но при необходимости знала, чем можно воспользоваться.

— Удивительно, как это ты еще в меня ничем не запустил!

— Я собирался, но вовремя заметил, что какая-то отчаявшаяся пичуга сплела у тебя на голове гнездо, — ответил Горе. — А вдруг там птенцы?

— Иди в баню…

— Мне и тут неплохо.

Он упорно не желал поворачивать разговор в нужную сторону. Тесса собиралась направить его, даже если для этого придется использовать не самые милосердные вопросы.

— Сколько тебе было лет, когда ты попал в этот мир?

У нее получилось: усмешка померкла, он отвернулся. Но не проигнорировал ее:

— Ловко, признаю. Нашла-таки с чего начать. Мне было пятнадцать лет и я был дураком…

— Ну, не ставь крест на прошлом, — не удержалась от колкости Тесса. — У тебя и сейчас неплохо получается!

— Подожди. Оставь эти шутки, потом милосердно добьешь меня, сейчас не надо. Я тогда отдыхал с друзьями в горах. Решил выпендриться перед девицей… Это уже сейчас я понимаю, что мог бы и не напрягаться, она и так при моем появлении глазками лыпала. Но тогда мне хотелось завоевать свою прекрасную принцессу. Знаешь, как в этом мире принцесс завоевывают? Раз — за косы и через коня.

— Жестко.

— А принцессам нравится. Так вот, я решил погеройствовать и поперся через пропасть по закрытому мосту. А мост ведь не зря был закрытый… подо мной он решил подтвердить, что нуждается в ремонте, и провалился. Я полетел вниз, а очнулся здесь. Сначала я решил, что умер и попал в рай. Антураж там был подходящий: море, белый пляж, масса разноцветной растительности. Я побрел вдоль моря и наткнулся на старика, который ловил рыбок размером с окуня сетью на акул. Естественно, я спросил у аборигена, где нахожусь и кто он такой. Дедок обматерил меня на непонятном языке и ускакал с такой скоростью, что я невольно засомневался в его старости. Так отпала версия про рай.

Он лежал на спине, глядя в потолок, и рассеянно вертел в руках подушку. Скоро ему это надоело, и подушка превратилась в баскетбольный мяч, который Горе стал подбрасывать над собой.

— Я последовал за старикашкой и обнаружил селение. Сначала меня попытались вежливо насадить на кол, но потом сообразили, что никакой угрозы я не представляю. Тогда приняли радушно, правда, загрузили такой работой, за которую больше никто не брался. Я терпел, потому что хотел как минимум узнать, где нахожусь. Постепенно я выучил их язык, состоящий наполовину из жестов… причем в большинстве своем жестов неприличных. Где-то спустя полгода я немного осмелел, почувствовал себя человеком. После многочисленных походов к реке за водой я решил подвести воду к селению. Мне удалось убедить парочку голодранцев помочь мне, получилось неплохо. Обрадовались они как дети, хотя мыться чаще не стали.

— Понес цивилизацию людям? — улыбнулась Тесса.

— Именно. Потом мы начали укрощать огонь, прорубать дополнительные окна в их избенках, чтобы было больше света, использовать лучины. Свечи я делать не умел, как ни крути. Кстати, я в этом мире изобрел футбол, к которому местные, к сожалению, оказались несклонны. Я скучал по своему миру, хотя… в этот момент я еще не знал, что нахожусь за его пределами. Аборигены так и не смогли мне объяснить, куда я собственно, попал… точнее, упал.

За окном, у стен дворца, кружились хороводы. На впопыхах сколоченных сценах ряженые изображали жениха и невесту. Причем Кощей в их представлении был костлявый лысый мужичонка, а Лиля — здоровенная женщина средних лет в нелепом болотно-зеленом платье.

Горе происходящее в городе совершенно не волновало.