Владимир Кунин - Кыся-2

И ледяной ужас стал заполнять все мое существо! Неужели меня уже нет?!

Но я нашел в себе остатки каких-то неведомых сил, о которых я даже не подозревал, стряхнул с себя кошмар оцепенения и выскочил из сумки прямо на безжизненные руки Водилы! Обхватил его передними лапами за шею и завопил истошно и исступленно -- сначала от растерянности, по-Животному, а потом, опомнившись, по-Шелдрейсовски:

-- Водила!!! Водилочка!.. Это я -- Кыся!.. Твой Кыся! Помнишь?! Балтийское море! Германия!.. Собачки на таможне!.. Бармен.. Лысый!.. Мюнхен!!! Очнись, Водила!

Я лизал его щеки, нос, глаза, я кричал в его уши, и вел себя как умалишенный, а окаменевшие от неожиданности и испуга Настя и Митя стояли как вкопанные с открытыми ртами.

Я весь перемазался в каше, которая выпадала из безжизненного рта Водилы, но в какой-то момент я вдруг почувствовал, как шевельнулись его пальцы!

Я не поверил самому себе, отстранился и уставился Водиле прямо в глаза... И увидел, что глаза Водилы ОЖИВАЮТ!..

-- Водила! -- закричал я еще сильней и даже укусил его за ухо! А Водила...

Ну бывают же, черт вас всех побери, замечательные чудеса на нашем паршивом белом свете!!!

А Водила все сильнее и сильнее прижимал меня к себе оживающими руками, уже почти осмысленно разглядывал меня широко открытыми глазами и вдруг...

И вдруг лицо его исказила мучительная гримаса, будто от очень сильной боли.

Мне даже показалось, что я СЛЫШАЛ, как в его голове что-то тихо-тихо щелкнуло, а по спине (но это уже видели и Настя, и Митя) прошла судорога с едва слышным хрустом.

Неожиданно Водила сам себе вытер рот, и превозмогая какие-то таинственные внутренние тормоза, сипло, скрипучим голосом, как очень долго молчавший Человек, запинаясь, раздельно проговорил:

-- К... Кы-ся...

Лицо его стало постепенно разглаживаться, словно боль начала затихать, и он, уже куда более уверенно, снова проскрипел:

-- Кы-ся при-шел... Родной... мой... Кыся!.. Где мы, Кыся?!

Я смотрел в оживающие глаза Водилы и МЫСЛЕННО молясь Господу Богу, Ричарду Шелдрейсу и Конраду Лоренцу, умолял его:

"ВСТАНЬ, ВОДИЛА! ВСТАНЬ!!! ТЫ УЖЕ ШЕВЕЛИШЬ РУКАМИ, ТЫ ДАЖЕ ДЕРЖИШЬ МЕНЯ -А Я ВЕДЬ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ... ТЫ УЖЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ!.. ТЕБЕ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ВСТАТЬ! ВСТАНЬ, ВОДИЛА! УМОЛЯЮ ТЕБЯ!

Завороженно глядя мне в глаза, Водила глубоко вдохнул и с хорошо слышным хрустом во всем своем отощавшем, но по-прежнему очень большом теле, с невероятным трудом приподнялся из своей инвалидной коляски и ВСТАЛ НА НОГИ, держа меня на руках!..

-- Мамочка! Мамочка!.. -- закричала Настя. -- Папа заговорил!.. Папа заговорил и сам встал на ноги!!!

А я упал в обморок... Так и повис на руках у Водилы.

Кто бы мог подумать, что от очень сильного нервного перенапряжения Коты могут упасть в обморок?! А вот, оказывается, могут.

Ночевал я все-таки в своем пятизвездочном Котово-Собачьем пансионе господина Пилипенко И. А., потому что когда меня откачали и я пришел в себя, Митя -- мой верный шофер и телохранитель, настоял на том, чтобы я не оставался ночевать в Водилином доме, а немедленно ехал бы в Пилипенковский пансион.

Там, дескать, круглосуточно дежурят врачи-ветеринары -- не ниже доцентов и докторов наук, и он, Митя, не имеет права оставить меня сейчас без врачебного присмотра после всех тех нервных стрессов, которые свалились на мою голову в первый же день пребывания в Петербурге. На этом он настаивает и как Друг, и как Человек, отвечающий за каждый мой волосок своею собственной головой.

Тем более, что на дворе уже почти ночь, а завтра у Кыси, как он понимает, очень и очень нелегкий день...

Мы вернулись в Пилипенковский пансион. Митя зарегистрировал наше возвращение и немедленно потребовал врача для "господина Кыси фон Тифенбаха".

Тут же появился доктор в шуршащем крахмальном халате с очень изящной повозочкой, которую он катил перед собой, держа за длинную ручку.

Меня положили в эту повозочку и покатили в медицинскую часть пансиона. Везли меня через общий Котово-Кошачий салон (у Собак был свой салон -- во избежание всяких недоразумений), где с десяток Котов и Кошек смотрели по большому телевизору американские мультяшки из серии "Том и Джерри".

Когда меня провозили мимо них, многие проводили меня совершенно равнодушным взглядом, а одна Кошка -- из породы "Персидских-Длинношерстых", бросила на меня такой взгляд, что я уж подумал, а не отменить ли мне визит к доктору?

Во врачебном кабинете Митя с тревогой пересказал доктору весь мой сегодняшний день -- от удара ботинком того идиота мне в бок до моей потери сознания на руках у Водилы.

Доктор встревожился, осмотрел меня и с радостью сообщил, что ребра мои целы, хотя имеет место сильный ушиб, а потом стал выслушивать мое сердце. Он извинился, что не может воспользоваться новым японским кардиографом для Собак и Котов, ибо господин Пилипенко купил эту установку для своих клиентов и забыл попросить у фирмы инструкцию для нее хотя бы на английском языке. Не говоря уже о русском! Японцы же прислали описание прибора только лишь ихними иероглифами, и тут доктор развел руками...

Однако он считает, что все, что со мной произошло -- в порядке вещей. Перелет, нервы, усталость, смена климата... Доктор привел еще с десяток причин, от которых я мог бы свободно окочуриться, но всего лишь потерял сознание. Ибо, как сказал доктор ветеринарных наук, профессор и Лауреат Государственной премии, "у господина Кыси фон Тифенбаха" -- поразительный запас жизненных сил, которых хватило бы не на одного Кота, но и еще на несколько Человек!

-- Вот это точно! -- с удовольствием подтвердил Митя и подмигнул мне.

Все же доктор дал мне очень вкусную успокоительную пилюлю и посоветовал выспаться.

Митя проводил меня в мою голубую комнатку и распрощался со мной, сказав, что приедет за мной часам к восьми утра. И чтобы я наметил дальнейший план действий. А он со своей стороны узнает, как Коты попадают в Америку...

Не успела закрыться за Митей дверь, как в мою комнатку тихо вползла та самая Длинношерстая Персианка -- узнать, как я себя чувствую.

Отрекомендовалась она как Личная Кошка нового губернатора острова Борнео, который хочет организовать в Санкт-Петербурге свое представительство. При этом она все время ерзала задом и недвусмысленно задирала и отворачивал в бок свой роскошный пушистый хвост.

А у меня, надо признаться, слипались глаза и жутко хотелось только спать, спать и спать... Тут меня, наверное, еще и эта докторская пилюля доконала.

Короче, к великому неудовольствию этой губернаторихи, трахнул я ее крайне некачественно и единожды. После чего уже вообще ни хрена не помню, -- ни как она уходила, ни как я засыпал. Я будто провалился в какую-то черную яму и продрых до тех пор, пока не стал лопаться мой мочевой пузырь. А это начало происходить уже тогда, когда свежевыбритый Митя стоял на пороге моей комнаты и говорил мне:

-- Кончай ночевать, господин-товарищ Кыся! Подъем!.. "Утро красит нежным светом стены древнего Кремля..." Мать его за ногу... Вставай, вставай, Кыся!

На завтрак всем Котам и Кошкам давали разные специальные заграничные витаминизированные концентраты, от одного вида которых мне становилось худо еще в Германии. Но так как в пансионе были только "иностранцы", то они лопали это за милую душу.

Я же быстренько смотался к Мите и сказал ему, чтобы он попросил для меня кусок нормального оттаявшего хека, по которому я тосковал уже несколько месяцев. Пилипенко подозрительно посмотрел на Митю и спросил:

-- Ты-то откуда знаешь, что Они хека хотят?

-- С Мюнхеном согласовано, -- не моргнув глазом, ответил Митя.

-- Где ж я Им оттаявшего хека сейчас достану? -- задумался Пилипенко. -Интересно, а свежую осетрину Они жрать будут?..

-- Будут! -- уверенно сказал Митя. -- Только сырую.

И я получил замечательный шмат сырой осетрины. После завтрака, как только мы с Митей оказались в нашей черной "Волге" вдвоем, я сразу признался ему, что никакого плана действий выработать не успел -- с вечера меня сломала докторская таблетка, но вот утренняя осетрина навела на одну забавную мысль...

-Погоди, -- прервал меня Митя. -- Потом выскажешься. А счас послушай, чего я разнюхал. Я тут по утрянке одному знакомому мужику из транспортного отдела милиции позвонил. Он наш аэропорт обслуживает. Так он сказал, что Коты без сопровождающих лиц ни за какие бабки на борт самолета не допускаются! Или Кот летит с Хозяином, и тогда его нужно оформлять честь по чести -- прививки разные, хуе-муе с бандурой, и тогда -- пожалуйста. Нет Хозяина -- сосите лапу! Ищите другой вид транспорта... Правда, есть еще один способ попасть в Америку -- морем. Но в порту у меня никого знакомых нет и посоветоваться не с кем...

-- Зато у меня есть! -- сказал я Мите. -- Если он, конечно, сейчас не в плаванье, а на берегу.