Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес

Но Тиффани слышала поросячий визг и изумленный вздох, а затем гром аплодисментов. К этому моменту толпа была готова захлопать по любому поводу, как вода, переполнившая плотину, готова найти любой выход.

И после этого выступления ведьмы пошли на сцену. Мисс Левел жонглировала мячами, которые замерли в воздухе и полетели в другую сторону. Ведьма средних лет показала новый способ спасения человека, которому еда попала не в то горло. Казалось бы, что в этом магического, пока не сообразишь, что превращение умирающего человека в живого и здорового стоит десятка эффектных, но бесполезных заклинаний! Взрослые ведьмы и ученицы одна за другой выходили на сцену и демонстрировали как серьезное колдовство, так и полезные мелкие уловки. Они показывали фокусы, сопровождающиеся шумовыми эффектами, избавлением от зубной боли, или, как в одном случае, оглушительным взрывом…

…пока, наконец, желающих не осталось.

Мисс Створка вернулась на площадку, почти пьяная от облегчения, что Пробы все же состоялись, и в последний раз возвала ко всем ведьмам – и молодым, и старым – с предложением выступить.

Ответом была тишина, такая плотная, что в нее можно было бы воткнуть булавку.

Тогда она сказала:

– Ну что же… в таком случае, я объявляю Пробы закрытыми. Чай будет подан в большой палатке!

Тиффани и бабушка тут же одновременно встали и поклонились друг другу. Затем бабушка повернулась и вместе с остальными ведьмами пошла пить чай. Интересно было наблюдать, как люди, не отдавая себе отчета, расступались перед ней, словно море перед особенно хорошим пророком.

Молодые ведьмы обступили Петулию со всех сторон. Ее номер с поросенком прошел на ура. Тиффани пришлось ждать своей очереди, чтобы обнять Петулию.

– Но ты должна была стать победительницей! – сказала ей Петулия, вся красная от волнения и радости.

– Это не имеет значения. Правда, – ответила Тиффани.

– Ты упустила победу, – раздался за ее спиной резкий голос. – Она была у тебя в руках, но ты просто упустила ее. И как тебе это нравится, Тффани? По вкусу ли тебе унижение?

– Вот что, Аннаграмма, – заговорила Петулия, яростно тыкая пальцем.

Тиффани успокаивающе взяла Петулию за руку. Затем она повернулась и радостно улыбнулась Аннаграмме.

Вот что ей хотелось сказать Аннаграмме: «Там, откуда я родом, мы устраиваем состязания пастушьих собак. Пастухи приходят со всех концов, чтобы показать своих собак. И в награду они получают серебряные посохи, пояса с серебряными пряжками и всякое другое, Аннаграмма, но знаешь ли ты, что считается самым главным призом? Нет, откуда же тебе знать. О, состязания судят судьи, но не они присуждают главный приз, тут они не считаются. Там есть… была одна маленькая старушка, которая всегда стояла впереди толпы, облокотившись на перегородки, и курила трубку. А у ног ее сидели две наилучшие пастушьи собаки, которые когда-либо рождались. Их звали Гром и Молния и они двигались так стремительно, что могли бы поджечь воздух, а сияние их шерсти затмевало солнце. Но она никогда не выставляла своих собак на состязания. Она знала об овцах даже больше, чем сами овцы о себе знают. И что на самом деле хотел каждый, каждый молодой пастух, так это не дурацкий кубок или пояс, но чтобы когда он покидал арену, она вытащила бы трубку изо рта и тихо сказала: „Сойдет“. Потому что ее слова означали, что ты настоящий пастух и все узнают об этом. Но если бы ему предложили состязаться с ней, он обругал бы тебя и сказал, что скорее заплюет солнце до черноты. Да и как ему победить? Она была душой пастушества. Это было ее жизнью. Что ты отнимешь у нее, ты отнимешь у себя. Ты не понимаешь меня, верно? Она была сердцем, душой и состредоточием пастушества! Душой… и… сосредоточием!»

Но толку от ее слов не было бы и потому она просто сказала:

– Ох, да замолчи уж, Аннаграмма. Пойдемте посмотрим, не осталось ли там еще булочек!

Где-то в вышине закричал ястреб. Тиффани подняла голову.

Высоко в небе птица развернулась по ветру и начала долгий спуск домой.

Они всегда были там.

Дженни лежала около своего котла. Внезапно она открыла глаза, вскочила на ноги и воскликнула.

– Он вертается! – И яростно замахала наблюдающим за ней фиглам. – Да что вы тут стоите, вытаращив очи! – скомандовала она. – Пимайте кролика и изжарьте его! Разведите костер! Да воду скипятите, я выкупатися собираюсь! Да гляньте-ка по сторонам, тута просто помойка! Ну-ка приберитеся! Мне треба чтоб туточки все сверкало к возвращению Большого клана! Гэть за Овечкиным Особливым Наружным! Да нарежьте зеленых веток, падубка там али тиса! Да золотые тарелки вычистите, чтоб все сияло! Да что вы стоите тута?

– Ээээ, с чего нам починать треба, кельда? – нервно спросил какой-то фигл.

– Со всего!

Они заполнили горячей водой суповую миску, что служила ванной для кельды. Вместо мочалки у нее была старая зубная щетка Тиффани. Пока она мылась, фиглы старательно наводили порядок, каждый на свой лад, и ароматы жарящегося кролика заполнили курган.

Дженни надела свое лучшее платье, причесалась, подхватила шаль и вышла наружу. Почти час она стояла у входа, не сводя глаз с далеких гор, пока в небе не показалась точка, которая становилась все больше и больше.

Будучи кельдой, она поприветствует воина, возвратившегося домой. Будучи женой, она расцелует мужа и пожурит его за долгое отсутствие. Будучи женщиной, она таяла, испытывая облегчение, благодарность и радость.

Прошла неделя, и как-то в полдень Тиффани отправилась навестить Бабушку Ветровоск.

Напрямую лететь до нее было миль пятнадцать и, поскольку Тиффани так и не приспособилась к полетам, ее отвезла мисс Левел. Метлой управляло невидимое тело мисс Левел, а Тиффани просто лежала на метле, вцепившись в нее руками и ногами, она бы вцепилась в нее и ушами, и коленками, если бы могла. В полет Тиффани прихватила с собой бумажный пакет, потому что никому не понравится, когда с неба на вас вдруг кого-то стошнит. Еще у нее с собой был большой мешок из дерюги, который она очень бережно придерживала.

Всю дорогу Тиффани не открывала глаз, пока свист ветра не затих и звуки не подсказали ей, что они спустились к земле. Мисс Левел была очень внимательна, когда Тиффани упала, потому что у нее свело ноги, оказалось, что метла висит над толстым слоем мха.

– Спасибо, – сказала Тиффани, вставая, потому что даже с невидимыми людьми стоит проявлять вежливость.

На ней было новое платье. Зеленого цвета, как и старое. Запутанный мир любезностей, обязательств и подарков, в котором жила и которым заправляла мисс Левел, предоставил ей четыре ярда отличной ткани (за то, что роды у мисс Торопыги прошли как по маслу) и несколько часов шитья (больная нога миссис Хантер начала поправляться, спасибо). Черное платье Тиффани вернула в лавку. Она решила про себя, что будет носить черное, когда состарится. Но сейчас ей черноты хватило.

Тиффани осмотрелась по сторонам. На склоне холма была поляна, оруженная с трех сторон дубами и кленами, но широко открывающаяся на окрестности у подножия холма со стороны спуска. Клены сбрасывали свои семена-крылышки и они, лениво кружась, опускались на крошечный садик. Сад не был огорожен, хотя рядом паслось несколько коз. Если вы удивились, почему козы не паслись в саду, то это лишь потому, что вы забыли, кто здесь жил. На поляне был колодец. И, конечно же, дом.

Уж миссис Иервиг этот домик бы не одобрила. Он был прямо из сказки. Покосившиеся стены подпирали друг друга, крытая соломой крыша сползала набок, словно нескладный парик и печная труба была кривая. И еще, глядя на этот домик, вам могло бы прийти в голову, что пряничные избушки слишком калорийная пища.

Посреди глухого леса, в избушке жила Старая Злая Ведьма…

Этот дом словно сошел со страниц самой страшной сказки.

За углом прятались улья бабушки Ветровоск. Почти все они были грубо сколочены из досок, но среди них затесалось и несколько соломенных. Несмотря на позднюю осень, улья оживленно гудели.

Тиффани свернула за угол, чтобы рассмотреть их поближе, и пчелы устремились к ней, как струя дыма. Они подлетели к ней, сформировались в колонну и…

Тиффани рассмеялась. Тысячи пчел заняли позиции и сформировали ведьму. Тиффани подняла правую руку. Жужжание усилилось и ведьма, собраннная из пчел, тоже подняла руку. Тиффани крутанулась на месте. Ведьма повторила ее движение. Пчелы старательно копировали каждый изгиб и взмах ее платья, а пчелы по краям отчаянно жужжали, чтобы поспеть за всеми.

Тиффани осторожно положила свой мешок на землю и протянула руку к ведьме. Крошечные крылышки зазвенели и очертания ведьмы на мгновение размылись. Затем чуть подальше снова появилась фигура ведьмы с протянутой вперед рукой. Пчела, что была ногтем ее указательного пальца висела напротив пальца Тиффани.