Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить

— Зелье от мозолей и натоптышей, — быстро сказала Юля. — Сварю через десять минут. Действует быстро, эффективно и безопасно. Без побочных эффектов. Не является лекарством. Отпускается без рецепта и предварительного согласования с лечащим психиатром.

— Ух ты! — загорелись красные глаза гноттиба. — Это просто отлично. Мне, пжалста, два литра этого зелья. Для себя и всей семьи. А взамен что нужно, красавица?

— Скатерть-самобранка.

— Ополоумели? — печально спросил гноттиб. — Это ж запрещенный артефакт!

— Да ладно, — недоверчиво протянула Юля. — Когда это скатерть успела попасть в Кадастр?

— Недавно пересматривали список разрешенных артефактов и вычеркнули из него скатерть. Она для человечества потенциально вредная.

— Это чем же? — удивилась я.

— Люди совсем охамеют и обленятся, если им подсунуть скатерть. Только и будут, что жрать. А работать перестанут.

— Резон, — пробормотала Юля. — Слушай, гноттиб, но нам просто до зарезу нужна скатерка. Может, если я добавлю к зелью еще порошки для повышения потенции, мы договоримся?

— Порошки мне без надобности, — гордо ответствовал гноттиб, — На преступление толкаете?

— Толкаем, — весело сказала Юля. — Так я варю зелье?

— Вари, — печально сказал гноттиб.

— И ладненько! — улыбнулась Юля. — Сварю такое, что закачаешься!

— Ну тогда ждите, — сказал наш гость и засунул коренастую руку в то самое отверстие в стене, где клубилась волшебная мгла. Раздалось гудение, потом какой-то звон. Наконец рука вернулась, и в ней была зажата невзрачного вида тряпка.

— Готово! — сообщил гноттиб. — Получайте.

Юля взяла в руки тряпку, развернула…

— Гноттиб! — сурово сказала она. — Ты меня надурил! Это не скатерть!

— Само собой, — сурово ответствовал гноттиб. — Ты что ж, хотела, чтобы я закон нарушил? За это по головке не погладят.

— Тогда что это такое? — мрачно спросила Юля, разглядывая малосимпатичную тряпицу.

— Это салфетка-самобранка, — пояснил гноттиб. — Функции те же, но ассортимент поменьше. Поскромнее.

— Салфетки, значит, не запрещены? — посветлела лицом главная щедровская ведьма.

— А про них вообще мало кто знает. Они даже в Кадастр не попали. Ну что, где зелье?

— Сначала проверим твою салфеточку, — сказала Юля. Позвала моих маму и папу, усадила за стол, расстелила на нем салфетку. — Закажите что-нибудь!

— Кофейку бы, — протянул папа.

— Молока и творога, — шепотом сказала мама, потрясенная всем происшедшим.

Салфетка пошла волнами. Потом волны опали, и на ней оказался стеклянный кофейник, наполненный бурой жидкостью, стакан молока и пачка творога "Простоквашино".

— Попробуем, — сказала Юля. Взяла у Ванессы из буфета чашки, налила всем (кроме нас с Ванессой) предполагаемого кофе.

— Внимание! — строго сказала она. — Я первой дегустирую. Мало ли что…

Она отпила кофе, почмокала губами, сказала наконец:

— Кофе неплохой. Кажется, "Максвелл Хаус". Только без сахара.

— Сахар надо было заказывать отдельно, — ехидно подмигнул гноттиб. Он заметно повеселел, когда понял, что его салфетка работает как надо.

Потом мама отведала молока с творогом. Все оказалось неплохого качества.

Мы все повеселели. Пищевая проблема для моих родителей была решена.

— Ну что, — заключила Юля, — тогда мы вас оставляем под охраной Ванессы.

— Но я же буду отлучаться на работу, — развела руками хозяйка дома. — Как тут быть?

— Возьми отпуск, — посоветовала Юля кондукторше. — Без оплаты.

— А на что я буду существовать? — плаксиво заявила Ванесса.

— Вот, — протянула я ей карточку. — Пин-код — восемьдесят двенадцать. Тут тебе хватит денег.

Ванесса жадно схватила карточку:

— Спасибо тебе, Тийя.

— Это тебе спасибо, Ванесса, за то, что приютила моих родителей. Постарайся, чтобы они ни в чем не нуждались.

— Само собой. Ты не беспокойся, — кивнула Ванесса.

Я обняла маму и папу, прошептала им: "Держитесь" — и вышла из дома Ванессы.

Юля, гноттиб и я уселись на помело. Юля прошептала заклинание, и оно взмыло в воздух. Земля ушла из-под ног, я подумала о том, как хорошо быть крылатой, а от темы крыльев мои мысли плавно перетекли к теме Леканта. Что же делать? Как ему помочь освободиться от Лалит? Если бы я могла с ним связаться! Я бы сказала, что ничего страшного не произойдет и я не заревную, если он, гм, подарит Лалит ребенка. Ну не может же какой-то ребенок быть опасностью для всей Вселенной! Зато потом Лалит отпустила бы Леканта…

Наверное, я очень наивно рассуждаю, да?

У меня больше не было дома, это я поняла, когда мы пролетали мимо нашей многоэтажки. Возле нее суетились пожарные машины, и кругом пахло дымом. Вредить мне Лалит уже начала. Но до меня еще не добралась, и это обнадеживало.

— Поживешь пока у меня, — сказала Юля. — Заодно и безопасность твою я обеспечу.

— Спасибо тебе, Юля…

— Не за что. У меня карма такая — всем помогать. Кстати, я хотела с тобой поговорить кое о чем. Точнее, о ком.

— Юля, ты меня интригуешь.

— Да, это есть в моем каверзном характере — склонность к интригам и всякого рода мелким пакостям, — покаялась Юля. — Но сначала мы сварим зелье для нашего славного гноттиба. Эй, гноттиб!

— Да, ведьма?

— Правду говорят, что у вашей расы процветает многомужество? Что, мол, одна гноттибиха может четырех мужей иметь?

— Да, это правда, — важно ответил гноттиб.

— А почему так?

— Потому что женщин у нас мало, и мы их бережем.

— Слушай, Тиечка, как у гноттибов все закручено! Вот бы нам так. Мне одного мужика маловато будет, мне где-то штук шесть надо, чтобы все в хозяйстве блестело и работало. Вот Ромул к родственникам на месяц уехал, у меня дома ни уборки, ни стирки, все разбросано.

— Я у тебя уберусь. Все равно надо чем-то заняться, пока ты гноттибу будешь зелье варить.

— Ох, дорогая, вот за это спасибо!

Мы приземлились на балконе Юлиной квартиры. Юля открыла балконную дверь специальным заклятием, и мы вошли.

— Свет, — негромко сказала ведьма.

Зажглась под потолком небольшая люстра из чешского стекла. Она осветила глобальный, просто катастрофический беспорядок в гостиной. Громоздились какие-то коробки, мешки, пакеты. На них была небрежно брошена разнообразнейшая одежда, я даже увидела ведьмовской плащ.

В центре всего этого безобразия красовался сервировочный столик, на котором стоял магический кристалл. На кристалле висел черный кружевной лифчик.

— Извини, — сказала Юля, сдергивая его с кристалла и отправляя куда-то в угол комнаты. — Подраспустилась я без Ромула.

— Ты не волнуйся, — сказала я ей. — Я все приберу. А ты вари зелье.

— Да, насчет зелья не обмани, — пристал к Юле гноттиб. — Натоптыши точно снимет?

— Точно, — кивнула ведьма. — Так, Тийя, делай все, что хочешь, только не устраивай разборок в этом буфете. Тут у меня вся ведьмовская наука сосредоточена.

— Хорошо, не буду.

Юля сунула помело под диван (оттуда, из-под дивана, выпорхнула стайка серых мотыльков и заплясала под люстрой), похлопала гноттиба по плечу и направилась к буфету. Раскрыла дверцы… И оттуда тоже вырвались мотыльки. Юля сердито от них отмахнулась. Взяла из буфета мешочки с травами, какие-то флаконы, банки и реторты. Нагруженная всем этим, она ухитрилась виртуозно закрыть створки и пробормотала:

— Я пошла варить зелье.

Она отправилась на кухню. Там зажегся свет и раздался грохот такой, словно сорвалось с полки примерно полдюжины кастрюль с крышками.

— Юля, тебе помочь? — на всякий случай крикнула я.

— Ни в коем случае! — донеслось из кухни. — Все нормально.

И я принялась за уборку. Я разобрала полки в платяном шкафу и разложила все аккуратно. Грязное белье я собрала и отправила в стиральную машину, которая простаивала в ванной. Пустые коробки отправила на балкон. Под коробками обнаружился пылесос. Ему я обрадовалась, как родному, и принялась пылесосить. Гноттиб, кстати, пылесоса испугался — забрался с ногами на диван, не двигался и наблюдал за его работой круглыми от ужаса глазами.

Наконец Юлина гостиная приняла обжитой и приличный вид. Я направилась в спальню, сменила постельное белье, пропылесосила пол, протерла огромное зеркало, висевшее на стене… Когда я начала его тереть, оно отчего-то помутнело. Я подышала на него, но зеркало потемнело еще больше.

И вдруг засветилось!

— Черт, — растерянно пробормотала я, отступая от стекла, — волшебное…

Голос из зеркала меж тем сердито вопросил меня:

— Чего надо? Трут, трут, как ненормальные!

Я опомнилась. Говорящие зеркала не были для меня в новинку. Приблизительно такое же висело в кабинете директора нашего музея. Он через него за работой сотрудников наблюдал. А что может это зеркало? Я так и спросила: