Антон Мякшин - Бес специального назначения

— Готово! — закричал он. — Третий рейх мертв! Полчаса назад скончался от предательского взрыва петарды Йозеф Геббельс, а через пять минут в лазарет приволокли Генриха Геринга. Откачивать его даже и не пытались, сразу снесли в мертвецкую! — Штирлиц счастливо расхохотался. — Ловко вы его!

— Мы?!

Очередной взрыв за окнами не помешал разведчику спокойно взять со стола последнюю оставшуюся чашку и посмаковать глоток.

— За упокой души Генриха! — провозгласил он. — Не по вкусу пришелся рейхсмаршалу наш гринсшлаг! А фюрера я решил пока оставить в живых. Попозже набью из него чучело на память о старом добром друге…

Остаток из чашки он выплеснул на стену. Обои тотчас съежились и потемнели, будто окаченные кислотой. А я только сейчас заметил два точно таких же обугленных пятна — на пороге, где уронил первую чашку Геринг, и прямо под лежащим Степаном Федоровичем, где разбилась вторая чашка.

— Вот так кофе…

— Я и не говорил, что это кофе! — хохотнул Штирлиц. — А правда, ха-ха, похоже на здешний кофе… впервые заметил…

— Но как вы можете его пить?!

— Так же, как и вы. Вы что, коллеги, гринсшлаг ни разу не пробовали? Не смешите меня! На Зарстране гринсшлаг — лучший из всех коррогов!

От изумления Степан Федорович даже поднялся на ноги.

— Как?! — вытаращился он.

— Ну, перестаньте, перестаньте! Хррчпок саманда! Хррчпок! Зарстрана, родная Зарстрана! Хватит маскироваться! Грядет последний бой, после которого — суккуру аранда баста! Хррчпок лугут! О, как приятно после долгого притворства снова почувствовать на языке слова родной речи. Словно лакомство тает во рту! Как бисквянное ауорта в лифтовом сиропе! Как комолунгма в челле! О, ауорта! О, комолунгма!

— Адольф… — тихонько позвал Степан Федорович. — Кажется, у нас еще один кандидат в психиатрическую клинику. Он же совершенно свихнулся. Лепечет чего-то непонятное… Какая беда! Какая потеря для советской разведки!

— Тише! Тут не помешательство.

— Слава богу! А что?

— Хррчпок карма лягунштуррр! Аранда баста!

— Тут что-то другое, — договорил я.

— Конспирация! — просиял Степан Федорович. — Отвлекающий маневр! Понимаю, понимаю! О, это великий разведчик. Я чувствую, что на него можно положиться в трудную минуту.

— Еще одно такое заявление, и я серьезно обижусь!

В проеме открытой двери мелькнул отряд вооруженных до зубов гитлеровцев. Клацая затворами автоматов, погромыхивая гранатами и бомбами, притороченными к поясам, они помчались по коридору и скоро застучали сапогами по лестнице, ведущей вниз.

— Сур Юыг! — расплылся в ухмылке Штирлиц. — Однако хватит прохлаждаться, коллеги. План есть план, и надо ему соответствовать. Третий рейх обезглавлен. Я свое задание выполнил, теперь пришла ваша очередь. Хррчпок! Ну, давайте!

Так как смотрел он в упор на Степана Федоровича, тот моргнул, развел руками и изобразил на физиономии полное непонимание.

— Карранда! Эхма! Скорее!

— Да не понимаю я, товарищ!

— Э-эх! — воскликнул Штирлиц. — Чему вас только учат? Все самому приходится делать.

Он метнулся к Степану Федоровичу и, прежде чем тот успел хоть что-то сообразить, мгновенно отвинтил от космического скафандра моего клиента ничем не приметную округлую деталь, похожую на пуговицу. Сжал пуговицу твердыми желтыми пальцами, и та лопнула, как казненная вошь. Тонкий писк пронесся в воздухе. Это было похоже на какой-то сигнал.

— Фу! — перекосило Степана Федоровича.

— Дело сделано! — возликовал Штирлиц. Какой-то шальной снаряд вонзился снаружи в стену рейхстага неподалеку от нашего окна. Когда рассеялись пыль и дым, в зияющей трещине стала видна улица, по которой весело катились советские танки с разлапистыми красными звездами на бортах. Железные громадины вертели башнями, плевались огнем и дымом. С воздуха их прикрывали американские истребители. За танками поспевала пехота, развевая по воздуху красные флаги и раскатистое: «Мать… мать… » Снова соотечественники Степана Федоровича! Солдаты с соседней улицы, откликаясь, трещали «мазефакой».

— Штурм Берлина! — ахнул я.

— Конечно, — кивнул Штирлиц. — Как и положено по плану. Начинается с трех сторон. СССР, Англия и Америка. При моральной поддержке Франции. А потом и остальные подтянутся.

— Остальные? — удивился я.

Штирлиц не ответил. Он медленно вращал головой, не ограничиваясь банальным полукружием, доступным шее обычного человека. Голова его сделала два полных оборота, глаза остекленели, а уши самопроизвольно оттопырились локаторами.

Меня даже пот прошиб, а Степан Федорович прошептал:

— Вот какая подготовка у наших чекистов!

— Докладываю обстановку… — расправив плечи и вернув черепную коробку в нормальное положение, проговорил Штирлиц голосом только что. вернувшегося из комы: — Советский Союз подтягивает резерв. Американцы бросили в бой последние силы. Англия спешно мобилизовала лучших саперов и бросила их на прокапывание канала, чтобы задействовать еще и флот. На подходе китайские, австралийские, индонезийские, бразильские, испанские и мексиканские войска. Отборные отряды японских самураев атакуют с севера. Японская авиация…

Короткое видение посетило меня. История, представшая в виде диковинного скоростного автомобиля, кувыркаясь, вылетела из колеи. Кювет небытия распахнул свои объятья.

— Конец света… — прошептал я.

— Армагеддон… — закатил глаза Степан Федорович.

Штирлиц хохотнул и ожил совершенно.

— Хррчпок! — веселился он, роясь в ящике своего стола. — Сугунда бул! Сур Юыг! Аранда баста! Эхма! Держите, коллеги!

— Что это? — поразился я.

— Синдамоты! Употреблять строго по назначению! — предупредил Штирлиц. — Там инструкция есть на корпусе, — добавил он и грохнул на стол три несуразные штуковины, похожие на чрезвычайно усложненные пистолеты. — Инструкция, говорю, есть на всякий случай. Ну, вы-то товарищи тренированные и, конечно, знаете, как с синдамотами обращаться. Поторопимся! Мы должны успеть!

Еще один снаряд ударил в рейхстаг с нашей стороны. Внешняя стена вывалилась полностью, и нам открылась панорама воздушного боя. Шустрыми мухами прожужжали поблизости несколько нахальных ИЛ-ов. Ястребом слетевший сверху громадный черный истребитель расщелкал самолеты, как орешки. Пилоты ядрышками вылетали по заданной конструкторами катапульты синусоиде, матеря изверга с истинно русской изобретательностью. Черный истребитель со свастикой на борту взмыл вверх, продемонстрировал мертвую петлю и снова зашел на исходную позицию. Кажется, он направлялся к нам. Штирлиц прищурился на оскаленные жерла его пулеметов, вскинул обеими руками громоздкий синдамот. Из дула агрегата вырвался тоненький огненный луч и ударил атакующий истребитель поперек крыл. Самолет развалился надвое, а пилот, катапультируясь вместе с креслом за окраины города, успел проорать по нашему адресу неприхотливую германоязычную непристойность.

— Примерно так, — деловито проговорил Штирлиц, сунув синдамот за пояс — Значит, коллеги, синдамоты держать наготове! И стримкать! Стримкать!

Степан Федорович глянул на Штирлица почти любовно.

— Как он их!.. — прошептал мой клиент. — Настоящий герой Советского Союза! Только вот как бы понять, чего он от нас хочет?

— Японская авиация… — завопил Штирлиц, бросаясь к пролому, откуда валилось в комнату сильно потемневшее небо.

Он вскинул синдамот, выглянул в пролом и выпустил несколько десятков длинных ослепительных лу-чей в гудящую сотнями авиадвигателей грозовую тучу. И поправился:

— Впрочем, про японскую авиацию можно уже забыть… Хррчпок!

— Ты видал? — изумленно просипел Степан Федорович, посмотрев сначала на синдамот в своей руке, потом на меня.

— Я и сам охренел, — ответствовал я. — Убойная штука.

— Слушай, штандартенфюрер! — встрял я. — Можно поинтересоваться, откуда такой размах? Почему это весь мир непосредственно включился в махаловку?

— Аристо Суки Нар! Потому что война — мировая. Я лично провел расширенную шпионско-дипломатическую работу по убеждению государств обоих полушарий в необходимости уничтожения фашистского режима.

— Гениально! — воскликнул Степан Федорович.

— Да… Но весь мир — против жалкой кучки разобщенных, деморализованных фашистов? — все не мог понять я. — Не слишком ли круто? И как это фрицы еще держатся?

— А я на что? — обиделся Штирлиц и, перещелкнув какой-то рычажок на своем синдамоте, произвел в тот же пролом пару демонстративных выстрелов.

Два ближних дома, едва видимых в дыму, послушно обрушились.

— Что-то я не понял… — вспыхнул тотчас Степан Федорович. — Как, товарищ Исаев, понимать ваше высказывание «А я на что? » Вы хотите сказать…

— Как? — наморщился Штирлиц. — Что?

— Как ты меня назвал? Какой еще Исаев? Кутунха барр! Коллеги, не тратьте времени на ерунду. Все вы прекрасно понимаете, обо всем вас должны были проинструктировать на Зарстране…