Диктатор (СИ) - Шуклин Михаил Алексеевич "Bunny_Mi"

— Да-да-с, синьор губернатор! — закивал помощник. — Я всем-с раздал зарплату, синьор губернатор!

— Отлично! — пробубнил я и оглядел народ, собравшийся внизу.

Все граждане расселись на траве и на пледах, и, запрокинув головы, смотрели на балкон и на меня. Я оглядел свой немногочисленный народ и подумал, что тем не менее, он немного прирос на восемь новых тропиканцев, а это уже хоть какой-то шажок в светлое будущее и экономическое величие моего острова.

Ближе, как обычно, сидели сестры-доярки Лючия, возле них терлись портовые рабочие Муньосы. Дальше, как я понял, группками расселись верующие — самая крупная фракция на острове.

Тетушка Тереза во главе, рядом Анна с отцом Родриго и матерью, работницей на сгоревшей плантации (вот еще работа для строителей — восстанавливать!).

Строители — Марсело и Николас пришли со строительства дороги на шахту, тоже верующие и сидели неподалеку от тетушки. За ними еще новые двое лесорубов и трое шахтеров, с которыми я еще не успел познакомиться. Эти еще не определились с фракцией и, видимо, поэтому сидели между “верующими” и “коммунистами”. Работники плантаций в количестве пяти человек сидели позади тетушки.

Коммунистов возглавляла гордая Влада. Она сидела справа от тетушки Терезы. Как обычно со вздернутым подбородком и надменным взглядом, прямой спиной и большой грудью третьего размера, она медленно и степенно, словно львица, оглядывала людей и наверх почти не смотрела.

Рядом с ней сидела веселая Мария. Она что-то шептала на ухо Мучо и шлепала его по лысой макушке. Немой водитель улыбался во все зубы. За Марией сидели ее братья — серьезные Хавьер и Луис.

Три лесоруба сидели отдельно. Рядом с ними пришел даже из дальних странствий Фелипе с попугаем Сантино на плече. Уго и Матео, предавшие Твин Бич, но теперь отработавшие проступок на стройке дороги, теперь сидели вместе со строителями.

— Знайте же, уважаемые сограждане! — продолжил я. — Что вчера я выдвинул требование королевскому правительству! О признании независимости Твин Бич! Ответом мне были угрозы! Наш угнетатель королевское правительство не хочет признавать нашу независимость и свободу! Но я твердо решил стоять на своем и объявляю Твин Бич свободной республикой!

Я выдержал паузу, потому что внизу поднялся ропот. Местами недоуменный, где-то испуганный, постепенно разговоры переходили в гордые слова. Влада удовлетворенно посмотрела на меня и кивнула. Затем она оглядела людей, а я невольно сглотнул.

Эпизод 26.

— Так что пейте! Веселитесь! Потому что завтра! Возможно! Нам всем придется встать на защиту нашего родного острова! — громко крикнул я в микрофон, потому что решил закончить речь на такой пламенной ноте.

Внизу раздались разносторонние крики от поддержки и одобрения до недоумения и страха. Большинство было ободряющих и это меня порадовало. Я обернулся к Рики.

— Ты же выставил там ром всем, да, Рики? — спросил я.

— Да-с, сеньор губернатор! — закивал помощник.

— Включай музыку! — сказал я.

— Слушаюсь-с, синьор губернатор! — Рики потащил микрофон в зал ближе к радиоприемнику.

Скоро из колонок полилась бодрая самба.

— Нам тоже надо спуститься, Рики! — сказал я и вошел в свои покои с балкона.

За моей спиной подходил к концу еще один день на тропическом острове. Солнце опускалось за горизонт, состоящий из сплошного моря живых, движущихся под несильными порывами океанского ветра, верхушек пальм.

В зале горела люстра. Из дальнего угла за кроватью пискнул Малыш. Наверное, он прятался от света где-то на высоком шкафу. На огромной кровати так и остались лежать два автомата Калашникова.

“Надо бы их куда-то припрятать!” — подумал я.

— Хорошая речь, синьор Карл! — похвалила меня Матильда.

Она сидела на диване за обеденным столиком. Перед ней стоял высокий чайник с длинным изогнутым носиком. Старинные фарфоровые чашки дополняли сервиз.

— Я, наверное, двину в порт к дяде! — сказала девушка и отхлебнула парящий чай.

— Зачем же? — удивился я. — Время позднее! Скоро ночь! Оставайся на вечеринку! А завтра мы отвезем тебя в порт! Ночью по джунглям шататься опасно!

— Да, — кивнула Матильда. — Наверное ты прав, синьор Карл! Останусь!

— Вот и хорошо! — улыбнулся я. — Давайте уже тогда спустимся вниз, ко всем, и потанцуем, выпьем!

Я двинулся к входу, но внезапно замер. Возле дверей свет был не таким ярким, как в центре зала, и мне показалось там какое-то белое движение. Словно маленькое облачко зависло на фоне дверей, а потом резко исчезло, как будто бы развеянное быстрым порывом ветра.

Я помотал головой, поморгал, сглотнул слюну в резко пересохшем горле. Оглянулся на Рики.

— Ты это видел? — спросил полушепотом у него.

— Что-с, сеньор губернатор? — недоуменно переспросил Рики.

— Да нет, ничего, — медленно проговорил я.

Мне вспомнился недавний сон про маленькую девочку-призрака, но я постарался выбросить это воспоминание из головы.

“Померещилось, наверное!” — подумал я. — “Много работаю! Стрессы, сложные ситуации! Вот и видится всякое!”

Успокоив себя так, я решительно пошел к выходу. Рики и Матильда последовали за мной.

На поляне перед дворцом вовсю царило веселье. Люди сидели и стояли группками, разливали твинбичевский ром из бутылок, чокались, говорили тосты. Сестры Лючия танцевали под аплодисменты братьев Муньосов. Над поляной висел смех и веселые разговоры.

— А-а! Сеньор губернатор! Синьор губернатор! — понеслись восторженные возгласы, когда я вышел из дверей дворца под козырек балкона.

Ко мне поспешил Родриго с большой бутылью, наполненной жидкостью миндального цвета. Сунул мне в руки деревянную бомбилью, с бульканьем налил в нее рома. Я поморщился от резкого запаха спирта и жженого сахара или чего-то похожего на карамель. Хотя этот аромат конечно же был мне уже знаком. Шершавая бомбилья царапала ладонь простой, необработанной поверхностью теплого дерева.

— Вы — наш герой, синьор губернатор! — произнес Родриго с широкой улыбкой. — Вы спасли мою дочь от этого разбойника Рауля! Я навеки ваш должник!

— Да что ты! Не стоит! — начал отнекиваться я. — Это моя работа!

— Выпейте с нами, синьор губернатор! — Родриго позвал за собой к группе во главе с тетушкой Терезой.

По дороге к ним, спускаясь по ступенькам, я увидел Владу, которая разговаривала со своими, но проводила меня надменным взглядом.

— За молодого сеньора губернатора! — тетушка Тереза подняла свою бомбилью над головой, верующие тропиканцы радостно загалдели и загудели, с улыбками повторяя жест своей главы.

— Дай Бог ему здоровья и долгих лет процветания и правления нашим любимым островом! — тетушка Тереза неспешно, растягивая слова, нараспев произнесла тост и опрокинула бомбилью в свой рот.

— Вива! Вива! Слава Господу! Слава губернатору! — вторили ей верующие и пили из своих разнообразных емкостей, вплоть до очищенных кокосовых орехов.

Я уже знал, что за пламенный ром мне налили, знал и помнил твинбический убийственный напиток и его последствия. Поэтому я морально настроился, собрал всю свою серьезность, глубоко задышал, выдохнул и тоже опрокинул ром из своей бомбильи.

Дыхание перехватило, на глазах выступили слезы, горло полыхнуло огнем, я чуть было не закашлялся. Подождал десять секунд и смог наконец вдохнуть воздух. За это время пылающая жидкость прокатилась по моему желудку и в животе стало горячо.

Окружающий мир вокруг поплыл и заискрился. Я заулыбался и огляделся.

Под балконом горели фонари — свечи в медных коробочках с мутными стеклянными стенками. И три факела на высоких палках были воткнуты вокруг поляны, от них расплывался темный, терпкий дымок.

Из колонок лилось спокойное вечернее танго. Страстная женщина пела о любви на фоне звуков пианино, трубы, саксофона, гитары и маракасов. Мелодия кружила над поляной и расслабляла, заставляла забыть обо всем на свете и просто улыбаться.