Сергей Мусаниф - Второе правило стрелка

Боромир орудовал мечом и кинжалом, периодически поднося ко рту рог и пронзительно трубя. Таким образом он подзывал к себе следующую порцию орков, когда расправлялся с предыдущей.

Гарри и Джек, случайно оказавшиеся на фланге орковской атаки, быстро расправились с доставшейся им долей созданий тьмы и не лезли на рожон. Они оба знали, чем закончится эта битва, и не собирались менять течение событий. Кто знает, как сложится дальнейшая судьба Средиземья, если Фредди и Сэмми сейчас не уплывут на другой берег, а Боромир останется жив.

Боромир не нравился Гарри, а потому волшебнику совсем нетрудно было стоять в стороне и ждать развязки.

Арагорн, Леголас и Гимли перебили всех, кто на них нападал, и бросились вниз по склону небольшого холма. Они бежали туда, где бился с врагами Боромир.

Леголас сделал вид, что споткнулся (вот позор, это эльф-то!), и рухнул под ноги Гимли. Гимли перелетел через голову, роняя топор, и покатился вниз по склону. Его продвижение остановил только раскидистый дуб, в ствол которого гном врезался головой. Дерево покачнулось, осыпав Гимли дождем из желудей. Леголас подошел к гному и проверил его самочувствие. Шлем смягчил удар, да и голова у гнома была покрепче самого дуба.

Леголас убедился только, что Гимли не придет в сознание еще по крайней мере полчаса, и поспешил к Арагорну.

Двое претендентов на престол Гондора, потомок Исилдура и наследник Денетора, бились с орками плечом к плечу. Говоря по правде, у Сарумановых выкормышей было очень мало шансов против двух длинных сверкающих мечей профессиональных убийц, танцующих, как принято говорить в таких случаях, завораживающий танец смерти.

Скоро половина отряда Углука была порублена в капусту, и два человека обнаружили, что им больше некого убивать.

Разве что…

Они встали лицом к лицу.

— Полагаю, у нас есть хороший шанс уладить наши небольшие разногласия, — сказал Боромир.

— Верно, — согласился Арагорн. — А того, кто окажется менее удачлив, спишем за счет орков.

— Так чего же мы ждем? — спросил Боромир, и они скрестили мечи.

— Странное зрелище, — заметил Гарри, наблюдая, как пустая байдарка отплывает от берега.

Особенно странным Гарри показалось весло, один конец которого погружался в воду, а другой парил в воздухе.

— Он уплывает, — сказал стрелок. — Вместе с кольцом.

— Это часть истории, — сказал Гарри. — Правда, я не вижу Сэмми.

— Наверное, Сэмми его потом догонит.

— Наверное.

Когда Фредди отгреб от берега на расстояние полета стрелы, он стянул с пальца кольцо.

Куча провизии, сваленная на корме лодки, зашевелилась, и из-под нее выбрался бледный Сэмми.

— Босс, как я рад вас видеть, — сказал он.

— Что ты здесь делаешь?

— Меня послали искать вас, и я решил проверить байдарки, — сказал Сэмми. — Видите, я вас нашел.

— Кто кого в данном случае нашел, это вопрос спорный, — пробурчал Фредди, но в глубине души он был доволен появившейся компанией. Сэмми, конечно, не гений, зато он довольно упитанный, а дорога предстоит длинная.

В этой части повествования мы прощаемся с доблестными хоббитами Фредди и Сэмми. Их путь в Мордор, долгий, нудный и полный скучных приключений, достаточно подробно описан товарищем Толкином, и у нас нет оснований ему не доверять. Может, какие-то мелочи его рассказа и не соответствовали действительности и он не до конца разобрался с мотивацией Горлума, но в целом все было именно так, как в книге. Нас же больше интересует другая часть приключений отряда, и мы будем пристально следить за передвижениями Гарри, Джека и примкнувших к ним местных жителей.

Когда Гимли пришел в себя и добрался до места, где принял свой последний бой Боромир, Арагорн сидел на корточках и вытирал лезвие своего меча пучком травы. Леголас ходил вокруг и выковыривал из орочьих трупов свои стрелы.

— Что тут произошло? — спросил Гимли, тряся головой. На его шлеме была огромная вмятина.

— Боромир умер, — сказал Арагорн. Упрямое пятнышко красного цвета никак не желало сходить с его лезвия. Кровь орков была черного цвета, поэтому пятнышко могло скомпрометировать Киллера. — Инфаркт миокарда, должно быть.

— А хоббиты?

— Мерин и Пиппин, скорее всего, захвачены орками.

— А куда делись двое других?

— Вон. — Арагорн махнул мечом в сторону реки. Байдарка с двумя маленькими фигурками преодолела уже половину расстояния до другого берега.

— Так чего мы тут прохлаждаемся? — спросил Гимли. — Надо догонять!

— На фиг, — сказал Арагорн. — Пусть гребут. Есть мнение, что вдвоем они лучше справятся. Чем меньше диверсионный отряд, тем труднее его обнаружить.

— Это точно, — сказал Леголас. — Там, где десять человек будут пробиваться с боем, двое могут пройти незамеченными.

— Это правда, — сказал Джек.

Бой закончился, и они с Гарри решили, что уже можно объявляться на глаза остальной компании.

Арагорн и Леголас были рады, что в вопросе с хоббитами стрелок занял их сторону, и даже не стали спрашивать, где они с Гарри пропадали и сколько убили народа.

— Ну раз вы все так считаете, то пусть плывут, — согласился Гимли. — А мы тогда чем займемся?

— Двинем в Рохан, — сказал Арагорн. — Кавалерия нам точно не помешает.

— Может, по пути отобьем у орков Мерина и Пиппина, — сказал Гимли.

— Тебе лишь бы подраться, сын Глоина, — проворчал Арагорн. — Ладно, если встретим орков, которые утащили эту парочку, можешь их всех убить. А теперь поспешим ко двору Теодена. Нас еще ждут великие дела!

Наверное, никто не удивится, узнав, что Горлогориус был неуживчивым человеком и не слишком хорошо ладил со своими коллегами. Волшебники нетерпимы по определению, и чем значительнее роль волшебника в Гильдии, тем выше он поднимается по асоциальной лестнице.

Одним из немногих людей, с которыми Горлогориус мог более-менее нормально общаться в течение продолжительного времени, был Мэнни. Именно поэтому руководство гильдии назначило Мэнни куратором операции по сбору артефактов, которой руководил Горлогориус, и именно поэтому двое старых волшебников в последнее время часто виделись друг с другом.

Очередная встреча произошла на вершине личной башни Мэнни, с которой открывался прекрасный вид на окрестные горы.

Мэнни глотнул коньяка и отложил в сторону второй том «Властелина Колец».

— Если вдуматься, довольно странная история, — сказал он.

— Не более странная, чем наша собственная, — сказал Горлогориус.

— У меня нет претензий к основной концепции, — сказал Мэнни. — Тем более что этот мир является одним из узловых миров нашей Вселенной, и его влияние распространяется на другие измерения, в том числе и посредством этой книги. Но некоторые детали вызывают у меня лишь недоумение.

— Например?

— Например, кольцо.

— Хорошенькая деталь, — сказал Горлогориус. — И что тебя смущает в самом кольце?

— Много чего. Взять хотя бы его дизайн. Насколько я помню, в том мире существует много колец. Три кольца у эльфов, семь колец у гномов и девять колец у людей…

— Ага, — сказал Горлогориус. — Чем ущербнее раса, тем больше колец она получила в качестве компенсации.

— Ты не любишь людей, — заметил Мэнни.

— Не люблю, — сказал Горлогориус.

— Это странно, если учесть, что ты один из них.

— Я — не человек, — сказал Горлогориус. — Я — волшебник, венец эволюции, вершина пищевой цепочки. Я не люблю людей, но не вижу в этом никакой катастрофы. Я также не люблю гномов, не люблю эльфов, не люблю орков, троллей, и гоблинов я тоже не люблю. Я и тебя не люблю, Мэнни, и не собираюсь этого скрывать. Единственная положительная эмоция, которую способны вызвать у меня другие разумные существа, это уважение. Я уважаю тебя, Мэнни, уважаю многих своих коллег по гильдии, уважаю некоторых из своих врагов, тех, которые этого заслуживают. Уважение рационально и мотивированно, оно всегда основывается на реальных фактах, личных или профессиональных качествах людей и их поступках. Любовь же не имеет под собой никакого фундамента, и потому она неприемлема для человека, стоящего на моей ступени разумности.

— Это жестко, — заметил Мэнни.

— Зато правда, — сказал Горлогориус. — Любовь ошибочно принято считать могучей созидательной силой, но она не имеет ничего общего с инстинктом продолжения рода. Даже самый романтично настроенный человек не признает за орками способности любить, что не мешает оркам размножаться не менее успешно, чем это делают люди. Любовь — это болезнь, и она поражает слабых.

— Хорошо, что никто, кроме меня, не слышит твоих рассуждений, — сказал Мэнни. — Людей, произносящих такие речи, принято закидывать гнилыми яблоками и тухлыми яйцами, и это в лучшем случае. Потом у этой медали есть обратная сторона. Тебя ведь тоже никто не любит.