Антон Мякшин - Бес шума и пыли

— Ну предупреждал. А я к нему и не лез после твоего предупреждения.

— Говорил тебе, чтобы ты убрался обратно в контору подобру-поздорову?

— Так ведь ты сам видел, как оно получилось! Обалдуй Гаврила святой водицы брызнул в травы. Уж тут-то я ни при чем. Это всё он… Между прочим, я детине задницу надрал в наказание.

Филимон поморщился.

— Так, — сказал он, — ладно, хорошо. Отправка в контору сорвалась. Моя магическая аура была поражена, и я тебя отправить не смог. Но ты и сам мог прекрасно вернуться. Знаешь, что тебе для этого требовалось. А ты?

Я смущенно прокашлялся. Да уж, знаю: третий и последний способ переправиться из временно-пространственного периода в контору — устранить клиента. Проще говоря — убить… Пакость какая! Никогда я всерьез этот метод не воспринимал…

— Убить! — словно угадав мои мысли, сказал Филимон. — Проще простого! Я бы и сам его грохнул, Гаврилу твоего неотесанного, да он мне святой водой в рожу… Ух, гадина! Почему ты его не придушил? Придушил бы, и спокойненько домой.

— Не смог, — вздохнул я. — Чего спрашиваешь? Ведь знаешь меня, давно знаешь… Не могу я просто так — взять и невинного человека… Ну не душегуб.

— Теперь не до сантиментов! — жестко проговорил Филимон. — Где он сейчас? Пойду и голову ему срублю, и ты в контору улетишь. Где он?

— В Америке остался, — немедленно соврал я.

— А с тобой кто переместился?

— Да так… Парочка случайных индейцев… Разбойник, на которого, собственно, проклятие и было направлено.

— Проверю! — буравя меня глазами, пообещал Филимон. — Если успею. Дел по горло, а тут еще с тобой возись. Эх, Адик, не был бы ты мне другом… совсем по-другому бы я с тобой разговаривал!

— А ты со мной и не разговариваешь, — заметил я. — Отделываешься какими-то недомолвками… Поэтому и выходит всё наперекосяк. Ну не получилось у меня в первый раз переправиться, и я…

— И ты, — договорил Филимон, — снова поперся на рожон! Зачем полез во двор вдовицы?

— Это… — забормотал я. — Ну извини… Я подумал, что можно всё аккуратненько обделать. Чтобы, значит, и волки сыты и овцы целы. И Георгия чтобы не трогать — как ты мне и советовал настоятельно — и Оксану для Гаврилы заполучить. Выполнил бы таким образом задание и отправился в контору. Я ведь не знал, что во дворе вдовицы Параши появился монстр в собачьем обличье! Меня чуть не сожрал! Пришлось спасаться бегством. Вот и провалился в колодец, прокатился на межконтинентальном лифте в Америку, немножко позанимался тамошними астральными и человеческими конфликтами… Теперь вернулся и готов искупить вину… Сними цепи, а?

— Тебе капитан Флинт говорил, чтобы ты сидел в своей Америке, раз уж умудрился туда попасть, и исполнял обязанности местного злого духа?! — закричал, приподнимаясь с табурета, Филимон.

— Говорил! Я честно исполнял обязанности… Кстати о Флинте. Я тут припомнил, что…

— Тогда какого же хрена ты опять здесь?!

— Так срок вышел! — объяснил я. — Всё по-честному, по пророчеству: бледнолицые прибыли на земли краснокожих — духи индейцев сваливают во мрак веков. То бишь на пенсию…

— По моим расчетам, бледнолицые еще лет сорок-пятьдесят там не должны объявиться!

— Не должны-то, конечно, не должны… Но понимаешь, как всё вышло…

Стараясь не глядеть в глаза Филимону, я рассказал ему о банде Пахом-Чика, ненароком доставленной на американский континент.

Филимон схватился за голову и вскочил с табуретки.

— Вихри преисподней! — прокричал он. — Кретин!.. Копыта и хвост!.. Дурак проклятый!.. Стражи чистилища!.. Ну почему ты не можешь сделать так, как надо?! Флинт тебе приказывал или нет?

— Да в чем дело-то? Чего ты так волнуешься?.. Кстати, я хотел спросить — почему со мной Флинт разговаривал, когда он давно в отпуске, и…

Филимон забегал по комнате, потом остановился у двери.

— В общем, так, — проговорил он. — Расковывать тебя не буду. Хватит! А то опять чего-нибудь напортачишь. Полежи пока в цепях.

— Долго? — удивился я.

— До завтрашнего утра. Завтра отправишься в контору со всеми нами.

— То есть как — со всеми нами?.. Я думал, в этом временно-пространственном периоде бесов только два: ты да я… Ах да — еще нелюди. Зачем они здесь? Постой, а… откуда здесь нелюди? Они ведь сняты с вооружения! Их запрещено использовать!

— Тс-с!

Я замолчал. Филимон открыл дверь, выглянул в коридор. Насколько я мог видеть, в коридоре никого, кроме нелюдей, не было… На самом деле — зачем они здесь? Странно… Нелюди… Давно я их не видел.

Нелюди — это те же бесы, только… как бы это сказать… первобытные. Здоровенные куски мяса без разума и чувств, обладающие помимо исключительной физической силы способностью воспринимать и выполнять простейшие приказы — избить, убить, разрушить…

Когда наша контора только-только начинала свою деятельность, подобные экземпляры использовались широко. Но времена изменились. В контору пришло новое поколение, и нелюдей быстро списали в бессрочный отпуск.

От безделья многие из них усохли до размеров домовых и злобных привидений — этих списали на землю.

Но кое-кто остался в конторе. С ними не церемонились — использовали на подсобных работах, гоняли на посылках, отрабатывали на них, как на боксерских грушах, удары в тренировочных залах… Чтобы нелюдей кто-то взял с собой на выполнение задания — о таком я ни разу не слышал!

Ох! Вспомнил!.. Филимон, когда мы с ним встретились в этом временно-пространственном периоде, намекал на какое-то секретное задание… Ага, вот всё и сходится! То-то меня гоняют туда-сюда! И не хотят правду говорить…

— Филя! — взмолился я. — Ты мне друг или кто? Ты мне по дружбе — по секрету — объясни, что за авантюру контора закрутила? Тогда я и буду знать, куда мне можно лезть, а куда нет. Что, ты меня за дурака считаешь, что ли?

— Не считаю я тебя за дурака, — проворчал Филимон и снова выглянул за дверь. — Ладно, — сказал он, — всё равно уже скоро конец. Осталось последнее усилие. И помешать ты не сможешь — как ни старайся.

— Освободишь? — обрадовался я.

— Вот уж дудки! От тебя всего ожидать можно! Полежи в цепях… Эх, и угораздило тебя прилететь сюда именно сейчас!…Ладно. Всего говорить не буду — так, вкратце. Короче… — Филимон понизил голос до шепота и продолжил: — Помнишь курс бесовской истории Средних веков? О Великой Битве?

— Ну еще бы! Я в школе хорошо учился… Слушай, погоди с историей. Я одного не могу понять: почему эта интрижка преисподней такими секретами окутывается? Я что — первый год замужем? Не разбираюсь?.. Да я давно всё понял — никакого рядового задания ты не выполняешь здесь! Прислали тебя за тем, чтобы ты богатыря извел! Ведь так?.. Делов-то— на полкопейки! Если постараться. Он же всё-таки не Воитель Света…

— Великая Битва! — рявкнул Филимон.

— Ну. И что?

— Георгий в ней принимал участие! — коротко сообщил мой коллега. — Естественно, не на нашей стороне. Истинное его имя — Георгий Победоносец. Он — самый могущественный Воитель Света, хотя сам об этом не догадывается. Пока…

Я открыл рот. Поверить в то, что говорил Филимон, было трудно. В учебниках по истории черным по белому написано: последний и самый сильный из Воителей — Ланселот Озерный — уничтожен в Великой Битве. При чем здесь какой-то богатырь Георгий? И Братства Воителей давно не существует…

— При чем здесь Георгий? — прошептал я. — Ты же говорил, что он не…

— Забудь. Мало ли что я говорил. Я ведь не знал, что ты влипнешь в это… Да, Георгий участвовал в Великой Битве. То есть не сам лично, а… как Ланселот Озерный!

Я открыл рот еще шире. Чуть челюсть не вывихнул от изумления.

— Закрой пасть, — посоветовал Филимон. — Вот так. А теперь поверни голову. Влево. Вот так. Смотри на факел. Пристально. Долго. Еще. Не жмурься и не моргай.

— Глазам больно! — пожаловался я.

— Не гунди. Смотри. Еще. А теперь закрой глаза! — Я повиновался.

— Что видишь?

Между моими зрачками и опущенными веками всё еще металось оранжевое пламя, почти такое же яркое, каким я видел его с открытыми глазами.

— Отблеск! — торжественно проговорил Филимон. — Ты видишь огонь, хотя и не можешь его видеть. Другими словами, огонь есть, хотя его и нет. Георгий — такой же отблеск Ланселота… Теперь понял?

— Реинкарнация? — догадался я.

— Суть та же, — согласился бес, — но на деле сложнее. Реинкарнация — человеческое понятие, а люди уж так всё упростят, так переврут… Короче, Георгий — Ланселот. Понимаешь, чем это нам грозит? Великой Битвой! А мы к ней не готовы…

— Ого-о… — протянул я, не зная, что и ответить. — А контора-то как догадалась? Про Георгия?

— Разведка работает.

— А… конкурирующая организация?

— И те знают. Не знает лишь один Георгий. Его, понимаешь, берегут пока. Как скотинку выгуливают на басурманских просторах, чтобы он сил набирался и прежде времени в пекло не лез.