Валентин Леженда - Разборки олимпийского уровня

Искали долго, и вот наконец грекам удалось обнаружить ящичек с двузначным числом.

— Пятьдесят шесть. — Алкидий ткнул пальцем в ячейку, расположенную у самого пола. Друзья переглянулись.

— Сороковой, тридцатый. — Фемистоклюс опустился на колени. — Вот он тридцать третий. Ну что, открываем?

Алкидий кивнул.

Не успел Фемистоклюс вставить длинный ключ в узкую прорезь, как ящик сам по себе вдруг стал открываться, медленно выезжая из стены под звуки странной тихой мелодии.

— Так, ну и где же наше золотишко? — Рыжебородый лукаво подмигнул приятелю, запустив в ящик волосатую руку.

Первое, что он оттуда извлек, повергло друзей в легкое недоумение. Это была блестящая продолговатая трубка с рифленой ручкой и черным выпуклым кружком, на который удобно ложился указательный палец. Фемистоклюс осторожно отложил свою первую находку в сторону. Затем он извлек из ячейки целую пачку белых прямоугольников из странного на ощупь материала. На карточках имелись пояснительные надписи, но данные символы грекам, к сожалению, ничего не сказали. У Фемистоклюса мелькнула было безумная мысль, что это могут быть деньги, но тогда он не стал над этим особо задумываться.

А зря.

Третьим предметом, спрятанным Дионисом в камере хранения Олимпа, оказалась маленькая черная вытянутая коробка с прозрачным окошком и квадратными пуговками по бокам. Игнорируя припадочные вопли Алкидия, Фемистоклюс наугад нажал одну из этих пуговок. Божественное изделие щелкнуло и вдруг ни с того ни с сего заговорило голосом Зевса, заставив греков мертвенно побледнеть.

— Да плевал я на этот “Проект, — гневно вещал Громовержец. — Ты говоришь, средств много вложили. А что средства, когда команда состоит из сплошных дилетантов, аспирантов-недоучек. Да они даже актерскому мастерству не обучались…

Друзья переглянулись и вздохнули с облегчением, догадавшись, что Зевс обращается не к ним.

— Как ты можешь такое говорить? — произнес голос второго собеседника, похоже, Диониса. — Ведь ты главный вдохновитель “Проекта”, его, так сказать, крестный отец. Ведь это твое детище. Зевс, опомнись! Если об этом узнает ученая комиссия, тебя лишат всех званий и степеней.

— Ну, во-первых, ничего они не узнают, — раздраженно ответил Тучегонитель, — а во-вторых, я считаю сей разговор бессмысленным в том плане, что на мое решение закрыть “Проект” и свернуть вторую экспедицию уже ничто не повлияет. Это лишь дело времени. Мы потерпели на этой планете колоссальное фиаско из-за некомпетентности и откровенного раздолбайства всех занятых в “Проекте” сотрудников. Они же, сатир их за ногу, не на праздничную вечеринку прилетели, а на чужую планету для научной работы. А ты… скольких ты аборигенов споил, сволочь!…

Устройство снова щелкнуло, и голос Зевса оборвался на полуслове.

— По-видимому, это что-то вроде фотоаппаратиса-мгновелиса, только в отличие от него оно запечатлевает звуки, а не картинки, — догадался сообразительный Фемистоклюс, крутя в руках божественное изделие.

Из короткой беседы Зевса с Дионисом греки мало что поняли, однако ценность данного устройства была несомненна. Больше в ящичке под тридцать третьим номером ничего стоящего не было. Фемистоклюс исследовал его вдоль и поперек, но обнаружил лишь черствый кусок ржаной лепешки да усохшую ветку винограда. Однако рыжебородый грек был настроен более чем решительно и попытался открыть ключом Диониса какой-нибудь из соседних ящичков. Но все попытки забраться в другие ячейки оказались тщетными.

— Плакали наши денежки, — довольно безразлично констатировал Алкидий, сладко зевая.

— Ну уж нет! — злобно прошипел Фемистоклюс, перебирая найденные в ящичке божественные предметы. — Наверняка что-то из этого имеет большую ценность. (А ведь прав, шельмец. — Авт.}

— Да брось ты, — махнул рукой Алкидий, — все это никчемный хлам. Лучше пойдем скорее отсюда, а то, если что случится, спрятаться здесь будет негде.

“Действительно”, — подумал, опомнившись, Фемистоклюс и стал испуганно озираться по сторонам. Забывать о том, ГДЕ они в данный момент находятся, ему совсем не следовало. Неведомая опасность могла поджидать их за каждым углом.

Очутившись в уже привычном коридоре с множеством ответвлений, друзья почувствовали себя более уверенно.

— Сейчас мы проверим твой никчемный хлам, — ехидно заявил Фемистоклюс, крутя в руках продолговатую блестящую трубку с ручкой.

Рыжебородый навел божественное устройство на покрывшегося холодным потом приятеля.

— Убери это от меня, — завизжал Алкидий, — немедленно…

— Да ладно. — Фемистоклюс пожал плечами и, направив устройство на одну из стен коридора, нажал указательным пальцем черный кружок…

Челюсти у греков медленно отвисли.

Стена перед ними пошла рябью, словно став на несколько секунд жидкой, мгновение… и она исчезла. В геометрически идеальном овале, аккуратно проделанном в стене божественным устройством, стояла, грозно расставив мраморные ноги, статуя бога войны Ареса. По всей видимости, она шла по соседнему коридору, когда часть стены перед ней внезапно исчезла.

— Мама, — прошептал Фемистоклюс, не в силах сдвинуться с места.

— Папа, — прохрипел Алкидий, не в силах вынести полный ненависти взгляд каменных бельм.

Но все же чувство самосохранения взяло верх над парализованным ужасом рассудком. Друзья побежали. Возможно, статуя даже и не пыталась их преследовать. Кто знает? Просто в какой-то момент греки очнулись в странном полуосвещенном зале с неправдоподобно высокими сводами.

Через несколько минут стало ясно, что смертные в зале не одни. Фемистоклюс осторожно высунулся из темной ниши в стене, где они с Алкидием спрятались от разгневанной статуи бога войны.

В центре зала медленно вращалась удивительная светящаяся сфера, рядом с которой стояли…

— Пустоты Тартара… — прошептал Фемистоклюс.

— Что там? — испуганно спросил Алкидий.

— Сам посмотри…

Алкидий посмотрел.

У светящейся сферы застыли трое грозных олимпийцев: Геракл, Аполлон и Гефест. Геракл, похоже, только что вернулся со спортивной площадки: он был абсолютно гол, а в правой руке держал метательный диск. Аполлон, как всегда облаченный в слегка сияющие в полутьме белоснежные одежды, осматривал свою кудрявую прическу, глядясь в небольшое золотое зеркальце.

Гефест, в закопченном кожаном переднике, хмурый, насупленный, немного постояв, принялся озабоченно мерять шагами сумрачный зал.

— Ну так что же вы решили? — громоподобным суровым басом спросил он.

— Нужно изменить курс корабля, — спокойно, без особых эмоций ответил Аполлон, продолжая кокетливо пялиться в зеркальце.

Остановившись, Гефест исподлобья взглянул на Геракла, мявшего в мощных руках несчастный каменный диск.

— Всецело с этим согласен, — поспешно ответил великий герой.

— А вы знаете, чем нам всем это грозит, если ваш план провалится? — сурово спросил божественный кузнец.

— Знаем, знаем, — торопливо ответил Аполлон, — но я думаю, что у нас все получится. Самодурство этого идиота достигло предела.

“Это они кого, интересно, имеют в виду? — с ужасом подумал Фемистоклюс. — Неужели самого Зевса?!!”

— Ему, как руководителю “Проекта”, по возвращении домой, естественно, ничего не будет, — добавил Геракл. — Вторая экспедиция наверняка уже в пути. Старого придурка непременно наградят чем-нибудь и направят на заслуженный почетный отдых. Но мы-то еще молоды! Он ведь, подонок, зараз перечеркнул все наши исследования, даже не посоветовавшись с нами.

— Что верно, то верно, — согласился с героем Гефест. — Возвращаться домой нам пока не следует.

— Ну вот, наконец-то. — Аполлон картинно взмахнул руками. — Теперь ты на нашей стороне, но это лишь полдела. Нужно уломать Зевса, чтобы он написал положительный отзыв о работе, проделанной нами на этой сатировой планете. Нужно, чтобы он непременно похвалил разработчиков программы “Демиург”.

— Да у нас просто нет на это времени, — покачал головой божественный кузнец. — Мы не успеем с ним даже как следует поговорить…

— Отнюдь, — возразил Геракл, — выход есть.

— Какой же?

Геракл с Аполлоном переглянулись, словно колебались, говорить или нет Гефесту все до конца. Ведь он как-никак незаконнорожденный сын руководителя “Проекта”. Вдруг возьмет да и выдаст их?

— Нужно изменить курс корабля…

— Да вы что, оба совсем с ума сошли?!! — ужаснулся Гефест. Было видно, что он не на шутку испугался. — Совсем сдурели? Окончательно вошли в образ всемогущих творцов? Да это же подсудное дело.

— Ну почему же подсудное? — воскликнул Геракл. — Скажем, что на комету напоролись.

— А экспертиза? — заорал божественный кузнец. — Как мы обманем технический персонал “Проекта”? Они ведь наверняка захотят осмотреть пробоину в корпусе.