Николай Шмигалев - Воин Не От Мира Сего

— Э-эх, ладно! — перебил его Круглов, ища глазами, куда запропастился второй спасатель. — Прыгаем все вместе, на счет три!

— Четыре! — крикнул Антип, бесцеремонно спихнув в колодец Алексея, который просто чудом не встретился челюстью с чугунным ободком люка и с громким всплеском погрузился в жижу. — Без обид, Командир, так надо! — бросил Антип вслед нырнувшему Лехе и помчался на выручку брату, которого толпа преследователей настигла на газоне и теперь пыталась заставить, образно выражаясь, ноздрями землю втянуть, и где ситуация усугублялась тем, что летучий отряд психов получил подкрепление в лице сбежавшихся по сигналу тревоги охранников из других зданий комплекса.

Окунувшись в воду, Круглов, не догадывавшийся о трагедии, развернувшейся наверху, мысленно обматюкал потерявших всякий страх близнецов, собираясь чуть позже, в более подходящей обстановке преподать им пару уроков субординации и элементарного уважения к старшему по званию, но, услышав несколько коротких автоматных очередей, сразу догадался, почему они так неучтиво с ним поступили. Ценою своих жизней юные разгильдяи-богатыри задержали противника, дав ему возможность попытаться удрать в их измерение, где его вновь ждали дела.

И Алексей, поняв, что деваться некуда, решил попробовать воспользоваться попыткой, тем более что в проеме люка, на фоне неба, даже сквозь толщу мутной воды он разглядел несколько силуэтов с фонариками. Враг высматривал именно его.

Вспомнив свое недавнее погружение в «батискафе», Круглов принял решение плыть вниз, на глубину, плыть до тех пор, пока не найдет портал. А что будет представлять собой портал на этот раз: затопленный тоннель, грот, подводную пещеру или канализационную трубу — вопрос второй или даже третий, главное, не проплыть мимо.

В последний раз глянув через люк на свой ставший окончательно враждебным мир, Круглов оттолкнулся от скользкой бетонной стены колодца и, перевернувшись под водой, заправским морским котиком поплыл вниз к переходу.

Чем глубже погружался Алексей, тем холоднее становилась вода. Чем дальше углублялся, тем темнее становилось вокруг. Чем дольше он плыл, тем меньше оставалось запасов кислорода в легких, а никаких признаков портала он так еще и не обнаружил.

Наконец, когда и силы и запасы воздуха были на исходе, а сам Леха начал стремительно замерзать от студеной водицы, он достиг-таки дна колодца и… чуть не взвыл. Хорошо, вовремя вспомнил, что открывать рот под водой, тем более для бессмысленного воя, не самая лучшая идея для такого ихтиандра, как он. Помыкавшись по каменному дну и не нащупав ничего, кроме скользкого щебня, Алексей, начавший терять сознание от недостатка кислорода, поспешил, совершая максимально скоростное всплытие, наверх.

Увидев сквозь толщу воды яркие блики фонарей, он с горечью отметил провал своего очередного рывка в другой мир.

— Будьте вы все прокляты! — вынырнув из холодной воды, выпалил он в лицо людям, караулившим его возвращение.

— Мы тоже рады тебя лицезреть, Геолог-воин, — за всех ответил игумен Иосиф и протянул Круглову руку. — Добро пожаловать в лоно церкви, друже.

В бликах факелов Алексей рассмотрел за спиной преподобного Иосифа смиренного краснокнижника Лаврентия и заслуженного патологоанатома Фердинанда.

— У нас тут тоже полный завал, — мрачно процедил игумен, выслушав сбивчивый рассказ Алексея о выпавших на его долю мытарствах на родине героя и героической гибели братьев-близнецов в битве с превосходящим «не умением, а числом» противником. — Этим еще повезло, однако, умереть героически.

Вся честная компания, в количестве четырех человек, расположившись в трапезной опустевшего монастыря, попивала фирменный напиток знахаря, заваренный на хитрых травках.

— Да им вообще умереть подфартило, — в сердцах добавил Лаврентий, подливая Круглову горячей травяной настойки для сугреву. — А у нас все-таки хуже. Это даже не чертовщина, а вообще полный апокалипсис, только наоборот.

Алексей, все еще не понимая, что случилось, переводил взгляд с одного рассказчика на другого.

— Разрешите, наверное, я объясню, — поднялся со своего места Кранкэнштейн и, не дожидаясь ничьего разрешения, продолжил: — Тут история темная, молодой человек. Настолько темная, что черт ногу сломит. Сам Джеймс Черт, пока разбирался, чуть шею себе не свернул. Но нам, в сговоре с Дьяболо, удалось кое-чего разузнать. А именно. Вся нынешняя беда случилась сразу после того, как умерла Елена Преклассная…

— Что ты сказал? — подскочил как ужаленный Алексей. — Что значит, умерла? Она не могла! Она, она ведь…

Круглов замолчал, размышляя, что же «она ведь»…

Старцы озабоченно переглянулись — они думали, что Леха уже в курсе насчет принцессы, вроде как договаривались с Чертом, что он как-нибудь корректно доведет эту прискорбную весть до героя, а у того, видать, кишка тонка оказалась, не хватило духу объявить человеку горькую правду в бритое наголо лицо.

— Не паникуй, Геолог-воин, — наморщив лоб, пробасил игумен. — Не к лицу богатырю в истерике биться.

— Ты лучше дослушай, что тебе говорят, потом подскакивать как ужаленный будешь, — добавил свое веское слово Лаврентий. — Я ведь тебя предупреждал, не смей целовать красну девицу без яблока.

— Я не целовал ее, она сама… — Алексей, свесив голову, понуро опустился на лавку.

— Так вот, от второго поцелуя принцесса, как говорится, отдала богу душу, — продолжил вводить в курс дела Алексея некрофиолог. — На этом бы и сказке конец. Ан нет. Сразу после этого произошло самое, пожалуй, поразительное явление, с которым я лично сталкиваюсь впервые и которое приблизительно можно охарактеризовать как «смертепреставление».

— То есть?

— То есть после смерти Елены Преклассной больше никто не преставился. Даже находящиеся при смерти и смертельно раненные избежали сей радостной участи, — пояснил игумен. — Словно умерла сама смерть.

— Так всем бы только радоваться, — с горьким сарказмом произнес Алексей. — Не о вечной ли жизни все мечтают… Вот и сбылись мечты идиотов.

Старцы переглянулись между собой: или Алексей ничего не понял, или притворяется недоумком.

— Не до шуток нам и не до радости, — пригладил бороду отец Иосиф. — Такая вечная жизнь никому не мила.

— Отчего же?

— Нет смерти, нет и жизни, — сказал игумен. — Больные мучаются от болей, а избавление во смерти спасительной им не приходит. Женщины беременные разродиться не могут, маются. Да мало ли чего…

Иосиф махнул рукой и замолчал.

— Произошел некий сбой вселенской системы. Нарушены все законы природы и эволюции, — пояснил Фердинанд. — Нет ни круговорота животных цепочек, ни естественного отбора, а жизнь потеряла свою драгоценность и значимость. Благо хоть Черт в данной ситуации на нашей стороне. Он, как мог, притормозил течение времени, чтобы «виновница торжества» разлагаться не начала, так как у нас есть подозрение в ее причастности к творящемуся безобразию, которое в полной мере можно назвать глобальным катаклизмом.

— Да, да, — закивал согласный с ним Лаврентий. — Это полная клизма для всего глобуса. Вон бедный Фавнус мучается от головных болей, агонизирует безостановочно на смертном одре, и мы ничем ему не можем помочь, даже убить…

— Только молимся, чтобы смерть скорее прибрала его, — сказал Иосиф. — Невозможно смотреть на его страдания.

— А где сейчас Фавнус? — вновь вскочил Алексей.

— В своей келье лежит, бредит, — кивнул на дверь игумен.

— Я схожу посмотрю.

— У него жар, и он никого не узнает. Не ходи, не мучь себя картиной вечной агонии, Геолог-воин.

Ни слова не говоря, Круглов поспешил проведать друга.

Сатир действительно был в очень тяжелом состоянии и нес даже не бред, а самую что ни есть ахинею высшей пробы.

— «Зайка моя, я твой зайчик, ручка моя — я твой пальчик, банька моя — я твой тазик, морда моя — я твой глазик, — обхватив голову руками, бормотал Фавнус, катаясь по своей лежанке из стороны в сторону. — Я ночами плохо сплю, потому что головой болю, потому что очень, очень, очень весь болю».

Алексей склонился над его предсмертным одром.

— Фавнус, братишка, эка тебя так угораздило? — поинтересовался Леха, особо не ожидая ответной реакции. — Как же ты…

— Категорически плохо! — простонал сатир. — Череп буквально раскалывается.

— Ты меня узнал? — изумленно спросил Круглов. — Так ты соображаешь?

— Конечно, Командир! — со стоном выдавил Фавнус.

— А старцы сказали, что ты бредишь и никого не узнаешь?

— Это не бред, а заговор от головных мигреней, он мозги напрочь отключает, но сейчас почти не срабатывает, — ответил сатир, сжимая голову в руках. — А этих старцев я больше знать не знаю и знать не хочу! Я попросил их о такой малости — грохнуть меня, дабы избавить от мук, а они, слабаки, не смогли.