Александр Матюхин - Миллион лун

— Я бы тоже надеялся, — искренне сказал я.

Сьерра обвела жестом номер:

— Все мои вещи собраны, но сейчас я не собираюсь их забирать. Сам понимаешь, слишком долго и муторно. Передай Игнату Викторовичу, что через два дня в шесть часов вечера с той стороны двери будет ждать мой кучер с повозкой. Загрузите ему все и, желательно, не задерживая. Идет?

— Идет.

Сьерра удовлетворенно кивнула:

— Ну, задерживаться не стоит, — сказала она, — я уже связалась со своим графством. Вечером устраиваем небольшую вечеринку, так что еще много чего надо успеть. Открывай двери.

Я легко провернул замок, открыл дверь. Пейзаж с той стороны не изменился. Там все еще стелился туман, вилась узкая дорога, по краям которой высились голые деревья. Дорога была устлана ковром желтых листьев. Кажется, в том мире затянулась поздняя осень.

Сьерра шумно вздохнула, набрав полную грудь свежего воздуха.

— Обожаю запах своего мира! — произнесла она.

Прохладный ветер шевелили мои волосы и старался подтолкнуть клочья тумана к дверному косяку. Я всматривался в сумрак, но ничего разглядеть не мог. Дорога таяла вдали, и лишь неясные тени шевелились повсюду, да над макушками деревьев вставала полная оранжевая луна с выпуклыми боками, похожая на перезрелый апельсин.

— Нет на свете ничего лучше собственного мира, — сказала Сьерра, — где бы я ни находилась, я всегда думаю о нем. О, этот запах тумана! Как же я по нему соскучилась! Чертовски!

И, подхватив один из своих фиолетовых с оттенками розового, чемоданов, Сьерра перешагнула через порог. В этот же момент, неуловимый для меня, тени вокруг Сьерры сгустились, и вдруг на дороге возникла темная повозка, крытая, с изящной дугообразной крышей и перильцами. Две черные лошади нетерпеливо били копытами, разрывая туман в клочья. Впереди проглядывалась неясная сгорбленная фигурка извозчика.

— Мой старый добрый Сашантиусс! — радостно воскликнула Сьерра, распахивая дверцу повозки, затем обернулась в нашу сторону, — Анн! Танн! Не могу же я ждать вас вечно! Где мой котеночек?!

Анн и Танн поднялись. Котенок, разлепив глазки, протяжно мяукнул, что, должно быть, означало: «Доброе утро».

— Приятно было познакомиться, — сказала Анн, — быть может, увидимся. Не забывай про наш подарок и про нас.

Попрощавшись таким образом, Анн и Танн перешагнули через порог, и в следующую секунду дверь захлопнулась сама собой, оставив меня одного в номере.

А я смотрел на дверь, разинув рот, и мысли мои текли уже совсем в другом направлении.

Подарок!

Как я мог забыть!

Кажется, придется повременить с отдыхом. Ведь у меня осталось еще одно незавершенное дело! Вернее, дел-то много, но это надо успеть до вечера.

Я вышел из номера и стремглав бросился на первый этаж, к своему номеру.

Белый шарик ждал меня на блюдце на столе и едва светился мутноватым светом. Никуда не делся. Засунув его в карман, я вышел в коридор, и остановился.

И что же теперь?

Впрочем, размышления не отняли много времени. Я направился в сторону регистратуры. Постучался, приоткрыл дверь.

Из-за стола, заваленного огромным количеством бумаг и папок, на меня смотрели два желтых глаза.

— Чем могу быть полезна?.. — начала Рита Львовна, но, опознав меня, улыбнулась, — а, спаситель цивилизации. Наслышана. Это ты пульнул безобразине Ангелине в зад луч парализатора?

— Не совсем так, — замялся я, — не подскажете…

— Охотно. — Сказала Рита Львовна, — значит, дело было так. Я как раз приняла свое лекарство, ну, для успокоения нервов, и вышла в коридор, чтобы пойти к холлу. Игнат Викторович попросил посторожить вход на улицу, чтобы некоторые опасные личности не выбрались наружу. Ты же знаешь о чем речь? Эти вояки! Как я не люблю вояк! Милитаризация, единоначалие, разоружение, развертывание! Ужас, а не термины! Нам, филологам со стажем, просто уши заворачивает от всего этого…

— Я просто хотел узнать… — попытался вмешаться я. Но Рита Львовна была решительно настроена на воспоминания.

— Так вот. Я как раз убрала бутылку с лекарством под стол, прибрала кое-какие папки и бумаги, закрыла печати в сейфе… ты же знаешь, что в наше скверное время оставлять печати без внимания никак нельзя. Украдут. Украдут и будут использовать не по назначению… в общем, убрала я их и вышла в коридор, чтобы, стало быть, пойти в холл. И что ты думаешь я вижу в коридоре? Вернее, с кем ты думаешь я столкнулась там? С воякой! С самым настоящим военным! Стоит, значит, прямо передо мной, с оружием своим, инопланетным. Тыкает в меня стволом и говорит, мол, бабка, с дороги! Ну, тут уж извините. Меня бабкой никто и никогда не называл, — глаза Риты Львовны сверкнули по-звериному, — ох, зря он так сказал. Я бы и так его никуда не пустила, а тут уж… эх!

Рита Львовна сделала рукой рубящий жест, живописно показывая, что она сделала с воякой. Мне даже стало его немного жаль.

— Игнат Викторович и специалист вовремя подоспели, — продолжила Рита Львовна, — отобрали его от меня и увели. Вот так все и было, мда.

Выудив из-под стола зеленую бутылку «Хольстена», Рита Львовна сделала пару глотков и уставилась на меня.

— Жизнь сложная штука, — сказала она, — ты что хотел-то?

— Не знаете, где профессор Беттон?

— А кто ж это знает? — пожала плечами Рита Львовна, — не докладывает, чай. Хотя, у него вечером собрание в актовом зале, может там и сидит. Ему же подготовиться надо. На всю эту нашу суету ему наплевать. У него же Парадоксы и Чушь! Это для него самое главное.

— Огромное спасибо! — я улыбнулся и вернулся в коридор.

За спиной услышал:

— Береги себя, спаситель цивилизации!

И помчался к актовому залу.

То ли удача в этот день была на моей стороне, то ли судьба сложила головоломку таким образом, что все события сошлись в одной точке, но профессор Беттон действительно оказался в актовом зале. Он собственноручно ставил прожектор. Получалось у него из рук вон плохо, провода не хватало, лампа отказывалась гореть нужной яркостью. Однако работников профессор к труду не склонял, ибо считал, что все хорошее нужно делать собственными руками.

Завидев меня, профессор расплылся в легкой улыбке.

— Приветствую вас, развенчатель теорий! Что-то рановато вы! Лекция начнется через четыре часа, а то, может быть, и позже. У некоторых видных ученых сложности с переездом. Адаптация и все такое. Но, если хотите, можете посидеть в зале. Там полно свободных мест.

— Я не за этим пришел, — сказал я и вытащил из кармана шарик, — вот. Это прямое доказательство вашей теории о том, что жизнь за краем Вселенной есть.

Профессор Беттон опустил на пол удлинитель и посмотрел на шарик:

— Ха! — сказал он, — для этого я и собираюсь провести лекцию. Доказать, что жизнь есть. У меня есть собственная теория относительно этого. Я написал целую диссертацию! Мои доводы верны и неоспоримы! Конечно, я знаю, что кое-кто из моих конкурентов постарается опровергнуть теорию. У них есть свои диссертации. Но я намерен разгромить врагов наголову!

— С этим вы разгромите их на две головы, — пообещал я, — возьмите.

Профессор Беттон пожевал губами и соизволил, наконец, вглядеться в шарик получше.

— Что это? — спросил он, спустя минуту.

— Возьмите, — сказал я, — сожмите пальцами сверху и снизу. Легонько надавите…

Дальше я увидел лишь вспышку белого света в удивленных глазах профессора. Он словно превратился в статую. Застыл с шариком в руке. Глаза смотрели в невидимую точку, не мигая, не двигаясь.

Я тоже застыл, разглядывая Беттона. Должно быть, точно так же и я выглядел со стороны, в ванной своего номера прошлой ночью…

Прошла минута, потом еще одна… потом профессор Беттон моргнул. Сначала неловко, словно делал это первый раз в жизни, затем уверенней. Повернул голову, опустил руку с шариком, провел пальцами по бороде. Взгляд его перестал быть стеклянным, профессор уставился на меня.

— Откуда вы это взяли? — пораженным голосом вопросил он, — это же!.. Это же!.. Невероятно! Это же полностью доказывает мою теорию! Слово в слово! С этой штуковиной мне даже говорить ничего не придется! Я просто пройду по рядам и дам каждому желающему посмотреть!..

— Про это я и говорил! На сегодняшний вечер шарик ваш.

Услышав это, профессор Беттон как-то инстинктивно прижал руку с шариком к груди.

— Чем я заслужил? — осведомился он растроганным голосом.

— Не вы, а я. Я осознанно наклеветал на вас, думал, что это вы создали Парадокс, который привел к появлению дыр в Ничто. Считайте, что таким образом я замаливаю свою вину.

— Ну, что вы. Я уже давно забыл о том инциденте! — произнес профессор, хотя было видно, что ему ужасно приятно, — ладно, договорились. Завтра утром я верну вам эту диковинку! Встретимся в столовой за завтраком, идет?