Геннадий Прашкевич - Итака – закрытый город

– Спасибо, – сказал я скромно.

– Получи пропуск у Габера. Пропуск на побережье, – уточнил Сейдж. – Находясь на побережье, не выключай радиотелефона. Ты в любой момент можешь мне понадобиться.

Я понятливо кивнул. И подумал, что ему плевать на то, понадоблюсь я ему или нет. Он просто хотел знать: о чем болтаю в компании приятелей я – его личный водитель Герб Гаррис.

Я решил не разочаровывать Сейджа.

С помощью портье я узнал телефон Хоукса.

– Герб! – ликующе прокричал он в трубку. – Я прекрасно устроился!

– Я рад. Тоже не жалуюсь. Набираюсь сил.

– В каком баре?

– Не в баре, Брэд, я предпочитаю уединение, теплый берег… Чтобы можно было половить живой рыбки и чтобы никто не дышал тебе в затылок и не толкал под локоть… Говорят, Итака всегда славилась рыбой.

– Возможно, – фыркнул Хоукс. – Возможно, когда-то и славилась, но выпить на берегу – это идея! – Он вдруг загорелся: – Но нужна какая-нибудь снасть!

– Возьмем у Флая. Старик, наверное, сохранил не только воспоминания.

– Ну вот что, Герб, – решил Брэд Хоукс, – дуй прямо в «Креветку». Там и договоримся. А еще… – он довольно хохотнул, – у меня есть для тебя сюрприз.

– Сколько он стоит, Брэд?

– Ты думающий парень, – заржал он довольно. – Деньги тебе понадобятся. Бесплатных девочек я не люблю.

– А это девочки?

Он опять заржал.

Когда я появился в «Креветке», Брэд Хоукс был уже хорош. Он обнимал сразу двух женщин, и они ему не противились. Одну, рослую, своевольную, он, увидев меня, демонстративно посадил на колени, давая знать, что тут кому принадлежит.

– Италия! Вот как звать мою девочку! – Брэд был в полном восторге. – Ты когда-нибудь слышал такое имя? А? Италия, у кого хватило мозгов назвать тебя так правильно?

Италия обиженно поджала губы.

– Ну вот! – удивился Брэд. – Оставь это Нойс. У нее это получается лучше.

Я вздрогнул.

Подруге Италии было под тридцать. Не знаю, почему я именно так определил ее возраст. Круглое лицо, длинные волосы, черная, застегнутая чуть ли не до подбородка, блуза с длинными свободными рукавами и шорты… Она была в лучшем случае мне по плечо, но ноги у нее были длинные. И, кажется, она не пользовалась никакой химией. У нее все было от природы. Настоящее ископаемое по нашим дням, но какое удивительное ископаемое!

Я засмеялся:

– Все вопросы мы решим на берегу.

Брэд под столом пнул меня, но я его не понял:

– Поваляемся на берегу, а? Океан, рыба…

Италия странно, с испугом взглянула на Нойс, но в этой женщине впрямь было что-то необычное. Она произнесла без всякой игры:

– Я не люблю рыбу.

– И черт с ней, с этой рыбой! – хохотнул Брэд. – Похоже, вы сто лет не раздевались на берегу!

Возвращаясь в отель, я снимал Итаку.

Исчезли сады, рощи, вымерли рыжие сосны. Камень и бетон, они определяли все. И химия, стойкий запах химии. Унылый мертвый пейзаж… Было над чем задуматься. Проезжая мимо клиники, я притормозил. Привратник подозрительно поднял голову, но эмблема «СГ», украшающая машину, его успокоила.

– Как здоровье патрона? – осведомился я.

– Доктора Фула? – не понял он.

– Разумеется.

– Доктор Фул в форме, – холодно ответил привратник.

– Сколько лет вашему патрону?

– Зачем вам это?

– Мне показалось, он не в том возрасте, когда побои переносят легко.

– Чего вы хотите? Я ухмыльнулся.

Привратник потянулся рукой к звонку, но я дал газ, и клиника сразу осталась в полумиле сзади. Я знал: привратник передаст нашу беседу доктору Фулу. И если тот не дурак, он поймет, что им кто-то интересуется…

Едой мы запаслись у старого Флая.

Этим занималась Нойс.

Мы не ошиблись, поручив это именно ей. Похоже, старый Флай питал к Нойс слабость. Он с нею не торговался. Мы получили все, что хотели, а старик присовокупил кое-какие приправы от себя. У него же мы взяли кое-какую снасть.

Туман рассеялся, легкий ветерок с океана гонял по шоссе обрывки газет. Казалось, они сорваны с сохранившихся кое-где редких голых деревьев.

– Неужели тут не осталось ни одной рощицы?

Ответила Нойс. Голос у нее был ровный и мягкий:

– Последнюю вырубили лет пять назад. Она окружала Старые дачи. Теперь там ничего нет… Так… рыбьи скелеты.

– Лесам трудно устоять перед песками, – я кивнул в сторону вплотную надвинувшихся на город грязных дюн.

– Пески тут ни при чем. Все это было вырублено.

– Зачем? – наивно удивился я.

– А зачем бьют стекла в брошенных домах?

Я не понял, но одобрительно хмыкнул.

Сразу за поворотом открылся океан. Низкие, зеленые от протухших водорослей косы делали его невзрачным и плоским. Но ширь он сохранил.

Я мучительно соображал, чего же тут не хватает?

Чайки! Я не видел ни одной чайки!

Много лет назад я жил в этом городе. Он был невелик, его окружали рощи, с океана надвигались стеклянные, отсвечивающие зеленью валы. Прыгая с лодки в воду, ты сразу попадал в призрачный таинственный мир. Прозрачная вода туго давила на уши, выталкивая вверх – к солнцу, чайкам, к свежему ветру… А сейчас… Даже песок погиб, превратившись в бесцветную грязноватую пыль, перемешанную со всякой неопределенной дрянью.

«Плевать! – сказал я себе. – Там, в детстве, было солнечно и светло, но я всегда хотел жрать, я вынужден был искать, чем мне набить желудок. Вода прокисла, воздух провонял химией, зато я твердо стою на ногах. Все это – проблема тех, кто идет за нами. Пусть они разбираются со всем этим».

– Ищите ручей, – подсказал Брэд. – Без деревьев мы обойдемся, но вода нам нужна.

Через бревна, брошенные поперек достаточно глубокого рва, я вывел машину на широкий пляж. Почти сразу мы увидели ржавый бетонный желоб, по которому струились жирные мертвые ручейки.

Отталкивающее зрелище! Нойс не выдержала:

– Герб, почему мы не поехали в южный сектор?

– Думаешь, там лучше?

Она беспомощно пожала плечами.

– Плюнь! – неунывающий Брэд Хоукс обнял Нойс за плечи. – Не все ли равно, где веселить сердце?

Стоянку мы все же нашли – под серой песчаной дюной, укрывавшей нас от противного ветерка. На песок мы бросили желтый брезентовый тент. Брэд и Италия сразу повеселели.

– Ну? – спросил я Нойс, осторожно присевшую на краешек тента. – Так и будешь сидеть?

– Здесь недавно проезжала машина…

– Ну и что?

– Они собирали пьяную рыбу…

– О чем ты?

Она непонимающе подняла на меня глаза. Они манили и волновали, но Нойс правда чего-то боялась.

– Когда ты была здесь в последний раз?

– Лет семь назад… – неохотно ответила Нойс. – Видишь, вон там, прямо в океан, тянутся трубы… А на них эти скворешни… Там дежурят такие, как ты… Из санитарной инспекции… Говорят, наши химики в чем-то просчитались, и океан умер…

– Ну, убить океан не так-то просто.

Будто подтверждая мою правоту, глянцевито блеснув, в воздух взметнулась и шумно обрушилась обратно в воду, подняв столб брызг, крупная рыбина.

Италия и Брэд засмеялись. Они уже успели обняться.

Нойс удивленно взглянула на меня:

– Ты что, на самом деле собираешься ловить рыбу?

– Зачем же я брал снасть?

– Брось ее.

Я не понял:

– Почему?

– Войди в воду, поймешь…

Глаза Нойс выражали столь явную неприязнь и насмешку, что я, не оглядываясь, по колени вошел в воду. Ноги сдавило маслянистым теплом, кусочки битума и нефтяные пятна слабо вращались в поднятых мной водоворотах. А у самого дна, в мутной колеблющейся жути, проявилось нечто длинное, неопределенное, движущееся. Только усилием воли я заставил себя стоять на месте не двигаясь. А длинная тень, странно подергиваясь, подходила все ближе и наконец холодно ткнулась мне в ногу.

Я похолодел. Это была рыба. Она неуверенно двигала плавниками, неестественно горбила спину, болезненно поводила телескопическими глазами, не обращая внимания на мои руки. Я осторожно провел ладонью по скользкой горбатой спине.

Пожалуй, и впрямь тут не порыбачишь. Какой смысл охотиться за тем, что само идет в руки?

Издали донесся смех Брэда. Он увлек Италию за дюну.

Еще одна рыба медленно ткнулась в мою ногу. Не выдержав, я побрел на берег.

– Ты знала об этом, – сказал я Нойс.

– Конечно.

– Почему же ты не предупредила?

– Ты же из санитарной инспекции. Ты же должен знать, что в Итаке не едят рыбу.

– Что ж, – сказал я. – Остается напиться. И притянул Нойс к себе…

Когда мы возвращались, дымка над городом сгустилась, едко ударил в ноздри запах все той же химии. Дым из труб уже не поднимался вверх, он как подушкой придавил Итаку.

– Веселенькая прогулка, – буркнул я.

Отправив женщин переодеваться, мы с Брэдом ввалились в «Креветку».

– Глотка пересохла, – пожаловался Хоукс. – Старик, дай воды!

Старый Флай сердито и торжествующе засмеялся. Его смех походил на лай. Он сердито ткнул пальцем в висящий прямо за стойкой плакат: «Не бросайте окурки в унитаз! Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов чистой воды!»