Елена Малиновская - Последняя жизнь нечисти

— Однажды я уже доказал, что могу тебя победить. — Бог-отступник как-то устало вздохнул. — Я властвовал в этом мире долгие века. Уничтожил всех твоих последователей, до которых только смог добраться. Ты желаешь повторения подобного?

— Ты считаешь, что можешь испугать меня? — вопросом на вопрос ответила я. — Почему я должен волноваться из-за жизней каких-то смертных? Они все равно умрут. Рано или поздно, так или иначе.

— Да, не того брата назвали богом жестокости. — Марий печально хмыкнул. — Впрочем, именно такого ответа я и ждал. Особенно после того, как ты с легкостью пожертвовал своими храмовниками, прекрасно зная, что они не остановят меня. Более того — даже не желая, чтобы они меня остановили.

— Тогда к чему этот разговор? — Я с нарочитым удивлением приподняла бровь. — Братец, тебе не кажется, что ты лишь отнимаешь у меня время?

— Я предлагаю сделку, — сухо оборвал меня бог-отступник. С некоторым вызовом взглянул на меня сверху вниз. — Я отказываюсь от своего плана и не открываю круг мертвых. Полагаю, нашего объединенного могущества вполне хватит на то, чтобы провернуть время на сутки вспять. Твои храмовники останутся живы, никто не пострадает. Все расходятся по разным сторонам и живут долго и счастливо.

— Взамен? — коротко бросила я.

— Ты признаешь меня братом и ровней себе.

В глазах Мария я совершенно неожиданно увидела отблеск безумной надежды на то, что его предложение примут. И я сама была готова кричать во все горло — да соглашайся ты, бездушная скотина! Не жалеешь смертных, которые погибли сегодня с твоим именем на губах, пожалей хотя бы брата. Он ведь первым протягивает тебе руку примирения. Неужели отвергнешь ее? Но мои губы лишь чуть крепче сомкнулись, пока бог-сын раздумывал над любезным предложением своего собеседника.

— А если я откажусь? — прозвучало в полной тишине, и я мысленно застонала. Все бесполезно! Я обречена погибнуть на перекрестии лучей круга, а ради чего? Чтобы какое-то там божество в очередной раз потешило свое самолюбие и доказало, что ему плевать на смертных.

— Ты прекрасно знаешь, что будет в противном случае, — глухо проговорил бог-отступник. Он ссутулился, наверняка понимая, каким окажется решение его брата, но все же тихо продолжил: — Мы в очередной раз сойдемся в схватке. Кошка откроет для меня врата в этот мир. Думаю, после всего услышанного мне не составит особого труда убедить ее в необходимости этого шага. Я знаю, что в этот момент ты постараешься убить мою новую оболочку. Ты и в прошлый раз пытался. Возможно, теперь тебе повезет больше, а возможно, опять потерпишь поражение. Но в любом случае наше противостояние вновь пойдет по прежним правилам.

Марий помолчал немного, глядя куда-то поверх моей головы. Затем негромко выдохнул:

— Тебе самому-то не надоело?

И я внезапно с пугающей очевидностью поняла — не надоело. Бог-сын наслаждается, вынуждая смертных поступать так, как ему хочется. Это нам происходящее приносит боль и страдания, а ему — лишь удовольствие. Наверное, в чем-то он похож на Виррейна. Убитый мною правитель эльфов был настолько стар, что разучился чувствовать эмоции. Все, что ему оставалось, — равнодушие, смешанное напополам со скукой. Правда, все изменилось, когда речь зашла о его жизни и отстранении от престола. Но все равно, долгие годы до этого эльф был способен ощущать лишь всплески чужих страстей. Поэтому он с таким удовольствием играл судьбами своих придворных. Эдакий полубог в миниатюре. И остановить его можно было только смертью. Что, впрочем, я и сделала.

«Не забывайся, кошка! — моментально отреагировал на мои крамольные размышления внутренний голос. — Кто ты, и кто я. Да я раздавлю любого смертного, если тот осмелится выступить против меня. Прихлопну, как надоевшую муху, и даже не замечу этого».

— Твое предложение, безусловно, заслуживает внимания, — тем временем произнесли мои губы. — Сделай ты его в другое время и в другом месте — вполне возможно, я отнесся бы к нему более благосклонно. Но сейчас оно напоминает шантаж. А я не люблю, когда мне пытаются угрожать.

— Ты говоришь — нет? — спокойно осведомился бог-отступник.

— Я не привык бросать игру на середине раунда. — Я пожала плечами. — Но это не означает окончательного отказа. Предлагаю вернуться к разговору чуть позже, когда завершим эту забаву. И потом, — тут мои губы тронула легкая усмешка, — не забывай, в прошлый раз победил ты. Жестоко не дать мне возможности взять реванш.

В следующий миг я рухнула на каменный пол, когда странное оцепенение схлынуло. Зашипела от боли, в кровь разбив колени от неудачного падения. Мог бы и предупредить, что собирается вернуть мне контроль над телом! Впрочем, после всего услышанного я ничуть не удивлена подобным отношением.

— Ушиблась? — мягко поинтересовался бог-отступник. Подошел и протянул мне руку.

Я предпочла проигнорировать его предложение помощи. Села на холодном луче круга, скрестив ноги и с подчеркнутым вниманием изучая глубокие ссадины на коленях. Нет, в них не было ничего страшного или смертельного. Просто сейчас я была не в настроении вести беседы. Внутри все бурлило от негодования. Хотелось кричать во все горло, сквернословить, призывая на голову богов все кары разом.

— Вполне тебя понимаю.

Бог-отступник вздохнул и сел рядом со мной. Печально улыбнулся каким-то своим мыслям, прищелкнул пальцами, и меня окутала легкая зеленоватая дымка. Я испуганно вздрогнула, ожидая от него любой подлости, но ощутила лишь приятную щекотку — и мои ссадины затянулись, а заодно пропали и все царапины и ушибы, полученные ранее. Я неверяще ощупала себя руками. Посмотрела на Мария, молчаливо требуя объяснений. Странное проявление заботы к той, которой суждено в ближайшие часы умереть.

— Да хватит относиться ко мне как к воплощению всего самого мерзкого на земле! — Бог-отступник рассерженно фыркнул, без особых проблем поняв причины моего изумления. — Неужели после всего произошедшего за сегодня ты действительно продолжаешь настолько дурно обо мне думать?

— Честно? — спросила я. Марий чуть заметно кивнул, позволяя мне откровенность, и я продолжила: — Теперь я одинаково дурно думаю обо всех богах. Возможно, ты немного возвысился в моих глазах. Но лишь за счет того, что твой брат опустился. А так… Чеснок на осиновый кол не меняют.

— Понятно, — протянул бог-отступник. На его лице мелькнула тень затаенного разочарования, словно он ожидал от меня другого ответа, но более ни в чем его неудовольствие не проявилось. — И что будем делать дальше?

— Ты спрашиваешь об этом меня? — Я насмешливо фыркнула. — Не верю своим ушам. Ты у нас бог, тебе и решать. А мне останется только подчиниться. Или попробовать испортить тебе игру.

— Неужели ты по-прежнему поддерживаешь моего брата? — Марий недоуменно нахмурился. — Не понимаю. Тефна, честное слово, я не хочу тебе угрожать. Мне казалось, мы сможем договориться к взаимному удовольствию. Ты впустишь меня в этот мир, я в свою очередь обещаю тебе, что твои друзья не пострадают, а твои враги понесут заслуженное наказание. Поверь, метаморфам при моем правлении будет житься намного лучше, чем сейчас. А через несколько веков, когда я уйду, ты в награду получишь многократно возросшее могущество. Разве тебя не устраивает подобное разрешение проблемы?

Я закрыла глаза. Тяжелый выбор. С одной стороны, заманчиво, даже очень. Но с другой… Я все равно потеряю семью и друзей. Вряд ли они доживут до того момента, когда я освобожусь от присутствия бога-отступника в моем теле. И мне придется начать новую жизнь в полном одиночестве. Святые отступники, ведь я даже с семьей не смогу попрощаться! Наверняка мать и отец ждут, когда их блудный серый котенок наконец-то наиграется в самостоятельность и вернется. Даже представить страшно, как они за меня переживают. А так… Если бог-сын мне не солгал, то у меня останется последняя жизнь. И надеюсь, у меня получится прожить ее лучше и счастливее, чем восемь предыдущих.

— Прости, но нет, — тихо выдохнула я. — Знаешь, я сочувствую тебе. Даже, в некотором роде, поддерживаю, поскольку сама прекрасно понимаю, каково это — когда тебя предают.

— Нет, не понимаешь. — Бог-отступник рассерженно взмахнул рукой, останавливая меня. Встал и почти прорычал, угрожающе нависнув над моей головой. — Что ты можешь понять, кошка?! Кто тебя предавал? Твои якобы возлюбленные? Так сама виновата — надо было хоть раз включить мозги и не выбирать постоянно в спутники жизни подлецов и негодяев. Знаешь поговорку? Если третий муж бьет тебя по лицу, то дело не в муже, а в лице. А меня лишили даже подобия выбора. Или я мог сам решить, в какой семье и от какого отца мне надлежит родиться? За ошибки родителей всегда расплачиваются дети. Так вот, все твои страдания и мучения в прошлом не стоят и ломаного гроша по сравнению с тем, что пришлось перенести мне! Ты хотя бы знаешь, что тебя любят отец и мать, а я…