Александр Трошин - Выбор альтернатора

Спустя еще двое суток остановились перед большим плато и разбили основательный лагерь.

— Не совсем понял, Перри, — признался я, наблюдая за работой, — какого лешего мы тормознули?

— Это же очевидно! Тут и будем сражаться!

Я осмотрелся по сторонам, не понимая юмора.

— А где Солонар?

— Впереди, разумеется. Несколько дней пути отсюда.

— А-а, — вздохнул я с облегчением (и толикой надежды), — понятно. Разобьем врага и дальше?

Перри осторожно отодвинулся на безопасное расстояние, что несколько меня напрягло. Нехорошие мысли полезли в голову. Я захрустел костяшками пальцев. Непроизвольно.

— Фенрир, — промычал Перри, — возможно, ты не так понял, что подразумевается под походом на Солонар…

— Возможно, — согласился я. — А может быть, кто-то просто не счел нужным посвятить меня в тонкости.

— Ведь я никогда не утверждал, что мы пойдем именно в Солонар! — заявил Перри.

— Точно, ты говорил — против Солонара. Правда, для меня это значит совершенно одно и то же!.. Перри, — продолжил я, усмирив гнев, — в ожидании этого похода я потерял бесценное время, глаз и испоганил себе жизнь! Твое счастье, что я устал от насилия. От всего сердца прощаю тебя и буду молиться за то, чтобы в аду, куда ты непременно попадешь, к тебе отнеслись с должным сочувствием и пониманием!

Вот я и вернулся к началу своих поисков, ни на йоту не приблизившись к к-капсуле. Заодно оказался втянутым в сомнительную заварушку, которая очень даже может стать моим последним приключением.

Огорченный до глубины души, я поспешил надраться до полного аута самым подозрительным пойлом, которое только смог найти.

Топот сапог, громкие выкрики, дружеский пинок по ребрам — врагу не пожелаю такого пробуждения с похмелья!

— Эх, мля… — прошамкал я, чувствуя себя дровами.

Склонившийся надо мной Перри молча протянул флягу. С трудом подняв руку, жадно присосался к горлышку. Кислое вино возвратило к жизни (стаж), боль покинула затуманенную голову.

— Ах, мать вашу! — жизнерадостно простонал я, поднимаясь на ноги.

Выплеснув остатки вина себе на голову, почувствовал себя человеком и с облегчением вздохнул.

— Не понимаю, — с осуждением покачал головой старшина, — разве можно так нажираться перед боем?

— Перри, — поморщился я, — а кто устроил вчера облом всем моим тайным мечтам, а?

Перри загадочно на меня покосился:

— Ты ведь не гражданин Лоренгарда, Фенрир? — серьезно спросил он.

Я утвердительно кивнул и поинтересовался, почему он вспомнил об этом.

— Тебя никто не осудит, если ты возьмешь коня и, обогнув поле, устремишься к Солонару. В страже ты свою честь не посрамил, никто и никогда не обвинит тебя в трусости. Говорю как друг.

Если честно, его предложение показалось мне заманчивым. Я согласно потряс головой.

— А с какой стороны лучше объехать?

Перри удивленно осмотрелся.

— Наверное, слева, — мрачно посоветовал он.

Гм, поле, поле, поле, а потом лес…

— Знаешь, слева далековато будет, — поморщился я.

— Тогда справа, — предложил он.

Как говорится, что в лоб, что по лбу: то же самое поле, а дальше заросли.

— Один хрен, — покачал я головой. — Знаешь, Перри, никогда особо не задумывался, какого ты мнения на мой счет… Но неужели ты мог подумать, что я способен бросить тебя?

— Ты не обязан идти с нами, — просветлел он. — Лоренгард — наш дом. А твоя жизнь принадлежит только тебе!

Если честно, помирать не входило в мои планы. Я рассчитывал выйти из сражения живым и, по возможности, здоровым. Распространяться, однако, на эту тему не стал.

— Я пообещал, Перри, что буду за тобой присматривать. Дал слово — так тому и быть!

Конфликт был исчерпан. Мы заняли свои места в растянувшейся на пару миль шеренге ратоборцев. Все бы ничего, но стояли в первом ряду. Безусловно, тут имелись некоторые преимущества — хороший обзор, например… С другой стороны, согласно местной военной теории, первые первыми и погибают, что никак меня не устраивало!

Наши враги выстроились на обозримом расстоянии. Я даже рассмотрел синего дракона на зеленых стягах. Аой, мать его! Синие против зеленых…

— Что, Перри, тупоконечники против остроконечников? — попытался острить я.

Старшина не ответил. Глянув на него, не мог не удивиться переменам в его облике: вместо старины Перри предо мной был дикий зверь, жаждавший крови. Он негромко рычал, скаля на врагов крепкие зубы. Глаза налились кровью.

На меня нахлынуло безудержное веселье — прямо залихорадило в предвкушении битвы! Рассмеявшись, я отбросил в сторону щит и снял шлем. Судорожно вцепившись обеими руками в рукоять меча, оглядел наше воинство — не осталось ни одного нормального человека! Воины раздирали ногтями лица, рычали, выли, скулили, врастая в атмосферу смерти.

Я почувствовал на губах ни с чем не сравнимый привкус крови…

«Море бессильно, пока живы боги. Но грядет день великой битвы при Рагнаради, в котором падут и боги, и герои. И тогда всю власть получит море.

Тогда воды выйдут из берегов и уничтожат богов, героев, людей и всех животных.

И никто, даже боги, не знает, когда настанет роковой час Рагнаради. Боги, герои — обречены будут все. И все будут сражаться без тени страха, и все погибнут как воины — с оружием в руках… »

Сегодня море крови поглотит живое! Для нас настал час битвы Рагнаради!..

— Возрадуйся, человече, твой час пришел, — прошептал я, с нетерпением ожидая сигнала к атаке.

Грянул гром… Две многотысячные армии сошлись на зеленом поле, быстро пропитавшемся кровью…

Рубить, рубить, рубить, рубить!.. Любого, кто окажется на расстоянии удара, — рубить!.. И не важно больше, кто синий, кто зеленый!..

Уже не было ни синих, ни зеленых — кровь уравняла всех!.. Нет ни своих, ни чужих — есть только куски мяса, падающие под ударами.

Акай… Все сделалось красным… Ненавижу красный цвет! Сколько сил положил на его уничтожение!..

Час Рагнаради?!

Веселье не покидало меня! Я был счастлив как ребенок, получивший долгожданную игрушку!..

Потом все кончилось… Безумие испарилось, уступив место усталости…

Я стоял посредине поля смерти. Неимоверно тяжелый меч норовил выпасть из скользких от крови рук. В сапогах тоже хлюпала кровь. Она сочилась из моих многочисленных ран. Оглушали не только яростные крики, но и тихие стоны. В глазах потемнело. Голова шла кругом.

А враги все шли и шли…

Лишь когда солнце достигло зенита, бойня стихла. Кое-где еще слышался звон мечей, но большая часть воинов уже мирно бродила по полю, собирая раненых и трофеи.

Опершись на меч, я тяжело дышал, наблюдая через красную пелену за передвижениями солдат. Видно было плохо, но утереться не хватало сил.

— Неужели живой?! — раздался откуда-то сзади голос. — А я уж испугался.

Улыбающийся Перри протянул мне флягу.

Я отрицательно помотал головой. Пить хотелось до жути, но надо ведь было протянуть руку, откупорить баклагу и донести ее до рта…

— Перри, — прохрипел я, с завистью наблюдая, как он с наслаждением пьет неведомую жидкость, — сколько у тебя фляг?

— Три. А что?

— А у меня ни одной, — вздохнул я, почему-то вдруг опечалившись.

— Подарю, только не страдай! — пообещал он.

— Врешь ты все, — усмехнулся я. — Далеко до лагеря?

— А ты не видишь?

Я презрительно сплюнул под ноги, удачно попав старшине на сапог. Тьфу, мля! Уроки Сандаля даром не прошли!

— Смутно все как-то, расплывчато… Даже твоя гнусная морда! — пояснил я.

Перри понимающе хмыкнул и отер кровь с правой половины моего лица грязным рукавом.

— А теперь? — наивно поинтересовался он.

— Совсем ни хрена не вижу, идиот старый! — взбеленился я, отчаянно пытаясь проморгаться.

— Могу отнести, — предложил он.

— А на горшок тоже посадишь? — ухмыльнулся я.

Через несколько секунд мое зрение восстановилось, и мы тихонько побрели к лагерю, осторожно перешагивая через трупы.

— Скажи, Перри, зачем все это? — спросил я. К чему такая бойня, если обе стороны остались при своем? Какой смысл в бесплодной гибели нескольких тысяч человек?

— Зачем? — Он задумался. — Не знаю… Мы так живем много веков. Сражаемся каждый год, и все довольны. Битва и есть смысл нашего существования, по-моему. Слабые вымирают, сильные становятся еще сильнее, экономика развивается. Такова наша жизнь, Фенрир. Мы такие, как есть.

— Не понимаю, — признался я. — Если бы вы захватывали земли врага, богатства, наложниц, все было бы объяснимо. А так дикость какая-то.

— Пусть так, — подумав, согласился Перри. — Зато весело!

Лично мне было скорее тоскливо. Воздух пропитался тошнотворным запахом крови. Хотелось вдохнуть полной грудью, но я боялся, что меня тут же вырвет.

— Да уж, веселья просто до усеру! — промычал я.

«Долгую дорогу в дюнах», иначе говоря, путь до лагеря, с присущими мне стойкостью и героизмом удалось преодолеть. Первое, что попалось на глаза, — бочка с водой. Простой холодной водой!