Николай Шмигалев - Воин Не От Мира Сего

Наконец Алексей собрался и заставил себя игнорировать происходящее за дверью.

Круглов развернулся и в очередной раз наткнулся на зеркало. Это было большое бабушкино трюмо. Леха тут же вспомнил про зеркала в коридоре и про вырвавшиеся из них отражения, скребущиеся за дверью, и со страхом подумав о возможном…

И, как только он неосторожно подумал, раздались тяжелые уверенные шаги. Алексей огляделся по сторонам, но никого не обнаружил. Он глянул в зеркало и отпрянул прочь. В зеркале, криво усмехаясь, стояло отражение его тела с бледным цветом лица, и стояло оно гораздо ближе к грани зеркальной поверхности, нежели метатело Алексея. Круглов сразу, каким-то если не шестым, то наверняка из первой десятки чувством распознал, что это тот самый ОН.

Круглов взял себя в руки.

— Плохо выглядишь, — произнес он, остановившись напротив зеркала.

Отражение только дернуло бровью.

— Надо больше бывать на свежем воздухе, — стараясь казаться непринужденным, добавил Леха, чувствуя себя не в своей тарелке от, как бы это странно ни звучало, своего собственного, но потустороннего взгляда из зазеркалья.

В ответ его отражение село в выплывшее из сумрака кресло и закинуло ногу на ногу. Алексей оглянулся назад, ожидая увидеть не менее комфортабельное сиденье, но, увы, ничего не обнаружил.

— Недурно, весьма недурно, — похвалил он молчаливого пока собеседника.

— Ты, пустомеля, пустозвон, пустое место, — проговорило отражение без каких-либо эмоций, будто констатируя само собой разумеющийся факт.

Алексей перевел взгляд вниз, на себя, и вместо плоти, которую он покинул, увидел прозрачный силуэт из мерцающей пыли.

— Я не в этом смысле, — сказало отражение, правильно расшифровав мысли Алексея. — Тебя ведь там считают героем ихнего времени. Я же тебя, в отличие от них, насквозь вижу.

И вновь Алексей оглядел прозрачный силуэт своей ауры.

— Ты давай-ка не придуривайся, — поморщился его собеседник. — Прекрасно понимаешь, о чем я.

— Хоть убей — не понимаю, — ответил Круглов, не вникая в слова чопорного зазеркальщика. — И вообще, с кем имею честь?

— Да ты не просто пустышка, ты еще и тупой, — произнес Алексей из зеркала, всем своим видом показывая, что для него знакомство с тутошним Лехой далеко не «честь». — Мало того, что ты напакостил везде, где бывал, где появлялся, ты еще наивно полагаешь, что «просто хотел помочь людям».

Алексей раздраженно ругнулся:

— Твою душу, ты что же себе позволяешь?!

— Ты не ерепенься, — усмехнулся надменно потусторонний Леха. — А лучше покайся за свои грехи предо мной, аки пред иконой.

— Вот еще! — усмехнулся Круглов, правда, надменно у него не вышло, но с ехидством он даже немного переборщил. — Было бы перед кем извиняться. Да и нет за мной серьезных «косяков».

Отражение недовольно покачало головой и, встав с кресла, подошло вплотную к зеркальной грани.

— Ты не тупой, ты еще тупее, — громко произнес отраженный. — Или память отшибло? Напомнить?

Алексею захотелось со всей силы треснуть по зеркалу, а если повезет, и зацепить этого потустороннего наглеца по наглой, и на его взгляд, довольно симпатичной роже. Блестящая пыль силуэта его кулака уже замахнулась для рокового удара, но что-то его остановило: то ли тихое фырканье, то ли умиротворяющее мурлыканье где-то в верхнем слое ауры. Он собрался и… передумал касаться зеркальной поверхности.

— У тебя на меня ничего нет, — уверенно ответил Леха. — Если хочешь что-то предъявить, валяй, попробуй.

— Загибай пальцы, — не менее уверенно произнес Леха-потусторонний. — Когда моя чаша весов перевесит твою чашу заслуг, мы с тобой тоже махнемся местами. Согласен?

Круглов немного порылся в архивах памяти, прошелся по загашникам воспоминаний и ничего особо скверного в своей жизни не припомнил. Как ему показалось, он был чист, как банный лист.

— Лады, — кивнул он. — Но если моя чаша перевесит, ты мне поможешь вернуть душу принцессы в исходное состояние.

— ???

— Вернуть ее к жизни.

— Проще простого.

— Тогда начинай пытаться припомнить за мной хоть какой-нибудь грешок.

Леха в зеркале радостно потер руки и голосом игумена Иосифа произнес:

— Право, негоже под стенами храма святаго избиением иноков юных грех на душу брать.

— Не забывай о том, что иноки были как минимум в два раза тяжелее меня каждый и на две головы повыше, и первыми начали оскорблять меня, — парировал Алексей первый удар по его непогрешимости или безгрешности, кому как нравится. — Да и вреда я им не нанес. Только мозги вправил. Считай, что тогда я их в свои ученики посвятил.

— Тоже мне, сэнсэй, — проворчал ОН потусторонний. — Хорошо, считай, выкрутился. А что скажешь по делу Харитоши?

— Это который водолаз?

— Это который лодочник. По твоей протекции он водолазом устроился.

— Здесь тоже на мне греха нет, он сам начал, — не задумываясь, ответил Круглов. — Ну и опять же воссоединение с семьей.

— ???

— Мне историю его «подводоплавающей» семейки краснокнижник Лаврентий поведал.

— Так, значит?! — поморщилось отражение. — А за что, скажи тогда, ты безобидному Мичуре зубы выставил? Он-то тебя точно ну никак не мог тронуть. Ваши стежки-дорожки не должны были пересечься.

— Насчет безобидного, это стопроцентная деза, — отбил очередной выпад Леха. — Он к бабам, да еще к почти замужним, приставал с пошлостями и непристойностями всякими. Ну и получить по зубам, это просто радость для него была, по сравнению с тем, если бы я его на кол осиновый посадил. К таким вещам надо подходить дифференцированно.

— Не умничай, — оборвал его ОН. — Лучше давай-ка пороемся в грязных портках твоего мира. Чего там ты понавытворял.

— Да, пожалуйста, сколько угодно, — самоуверенно произнес Круглов, заранее зная, что здесь не только комар, а и вошь комариная носа не подточит.

Лехино отражение ненадолго задумалось.

— А-а, вот, — вспомнил ОН кое-что. — Вспоминай свою первую стажировочную командировку в горячую точку одной из жарких стран.

— «План-задание выполнено в полном объеме. Квалификационный разряд подтвержден. Итоговая оценка — пять баллов», — без запинки, словно специально заучивал, ответил Алексей, практически дословно вспомнив отзыв тамошнего начальства родимой силовой структуры.

— А беременную девицу в парандже на блокпосту вспомнил?

— Нет.

— Ну, как же, ты пропустил ее без досмотра.

— Наверное, потому и не запомнил, — отшутился Алексей, все же немного насторожившись — куда это клонит его потусторонний клон. — А что, мне надо было роды у нее принять?

— Нет, но если бы ты поближе познакомился с ее животиком, то обнаружил бы в нем взрывчатки в пуд тротилового эквивалента.

— Если бы я поближе познакомился с ее животиком, то тамошние нервные бедуины меня, да что меня, весь блокпост камнями завалили бы, как цитадель зла, а так…

— А так, — перебил его потусторонний Леха, — она разнесла полрынка в пух и прах, вместе с верблюдами, торгашами и привередами-покупателями.

— Короче, — сделал вывод из их беседы Алексей. — Я понял твою тактику — ты хочешь меня разжалобить и заставить извиняться?

— Нет, — ответил ОН, пожав плечами. — Я хочу, чтобы ты осознал свою греховность, пал ниц и покаялся.

— Неслабое желание, — с игривой иронией произнес Круглов.

— И оно вполне осуществимое, — с уверенным сарказмом сказал ОН. — Потому что сейчас тебе будет не до шуток. Держи! — Потусторонний Алексей сымитировал руками движение подающего теннисиста. — Пятый «Б» класс. Соня Соловьева — первая красавица класса. Ты предложил ей дружбу, а она проигнорировала тебя.

— Все, это смертельный удар по моему самолюбию, — не в добрый час развеселился Круглов, заставив еще более помрачнеть свое отражение. — Ты напомнил мне самый тяжелый эпизод в моей жизни. Я сдаюсь. Разрешите начать рыдать и каяться?

— Не спеши радоваться, клоун, — сказал потусторонний. — Вспомни, что было дальше.

— Право, не знаю, — в том же духе продолжал Алексей. — После нее мне отказали: в шестом Люба, в седьмом Катя, Люда согласилась дружить, но я сам расхотел, Вика сама подошла, предложила, а Оксана из параллельного класса так вообще в любви призналась. И где здесь грех?

— Ты не то вспоминаешь, — с легким злорадством сказал ОН. — Ты припомни, что было после того, как Соня не захотела с тобой дружить.

— А что, ничего особенного, — поспешно ответил Леха и отвел глаза в сторону. — Не захотела, ну и ладно, на нет, как говорится, и суда нет.

— Тогда скажи мне, зачем ты стал ее преследовать, — ткнув пальцем в Леху, сурово заговорил ОН. — Ты подговорил своих дружков назвать ее «пугалом огородным», ты унижал ее перед всем классом, ты не давал ей прохода, дергал за косы, прятал учебники и играл ее портфелем в футбол, гандбол и баскетбол. Ты, юный поганец, превратил жизнь юной неокрепшей души в ад, она пришла в ваш мир чистой и открытой, и ты был первым, кто стал втаптывать ее в грязь. Это потом уже ее тело залапали потные ублюдки. Но ее душу сгубил ты. Вспомнил?!