Сватоплук Чех - Путешествия пана Броучека

Несмотря на цыплят по полгроша, изобилие лососины, медовуху и некоторые другие преимущества средневековья, эпоха гуситства произвела на пана домовладельца крайне неблагоприятное впечатление — и не только в связи с отсутствием спичек и вилок, измерением времени посредством песочниц, чесалами для головы, мужскими юбками и прочими варварскими штучками, но и по причинам иного, гораздо худшего свойства.

Пан Броучек не имеет ничего против так называемого патриотизма, пока он остается в пределах разумного; ради бога, пусть себе чехи говорят между собой по-чешски, ходят в чешский театр, создают чешские общества и кружки, устраивают национальные празднества и даже собирают средства на патриотические начинания — только, конечно, не среди домовладельцев, которые в нынешние тяжелые времена не могут позволить себе лишние расходы. Впрочем, сам пан Броучек, как было уже сказано в ином месте, спустил в «Викарке» не один крейцар при помощи национального стрелка на нужды «Центральной матицы», а также два раза присутствовал на национальном празднестве, где в тиши выпил пива за пятерых хвастливых патриотов.

Но требовать, как гуситы, чтобы человек ради патриотизма или вообще ради каких-то принципов рисковал своим имуществом или даже собственной жизнью, — чистейшее безумие! Любой разумный человек только одобрит действия пана Броучека, когда он перешел от пражан к таборитам, рассудив, что тем самым он улучшил свое положение (ничего себе улучшил!), и когда он выдавал себя за немца перед предполагаемыми немецкими крестоносцами, чтобы тем самым сохранить свою жизнь для народа. За подобные дела нынче грозит, как максимум, пригвождение к газетному листу, что в связи с беспрерывным взаимным предательством наших политиков почти полностью утратило свою действенность. Если сейчас каждого поступающего таким образцом помещать по гуситской методе сразу в бочку, ремесло бондарей скоро станет в Чехии одним из самых выгодных. Короче говоря, гуситы были экстравагантные сумасброды: далекие от тихого и разумного труда на благо нации, они находили удовольствие лишь в громкой и вызывающей стрельбе из пушек и махании палицами, позволяли себе недостойные демонстрации и своей опрометчивостью компрометировали чешскую нацию в высших сферах. Народы добиваются своих целей только спокойной рассудительностью, что лучше всего доказывает пример венгров, которые своей образцовой сдержанностью достигли всего, чего только могли пожелать. Поэтому правильно поступают те среди нас, кто постоянно призывает к умеренности; ведь мы, современные чехи, как известно, слишком пылки и буйны, и, если бы мы друг друга не удерживали, бог весть, чего бы мы в своей неудержимой жажде действия не натворили!

Но более всего вреда общему делу нанесли гуситы своим неразумным сопротивлением немецкому языку, что на долгие годы подорвало влияние второго официального языка Чехии, а главное, они выселили немцев, чем начисто лишили себя возможности практиковаться в разговоре по-немецки, а ведь без практики никто не может как следует изучить язык. Подумать только, где бы мы сейчас были! Сегодня каждый чех щелкал бы по-немецки так, что от языка бы отлетало, и нашим патриотам не потребовалось бы прилагать столько усилий для поддержания и распространения немецкого языка среди чехов.

Помимо этого опыта, имеющего общенародную значимость, пан домовладелец вынес для себя из путешествия в средневековье лишь некоторые лингвистические познания.

Когда на башенном «зегаре» бьет семь часов, он входит к «Кокоту» («Викарку» он с того памятного июля как-то обходит стороной), отряхивает там в «мазгаузе» снег с «епанчи», из меню с удовольствием выбирает жареную «кокошь» или язык с польским «макалом», берет к этой пище соленую «рогульку» и при восьмой «чарке» начинает мечтать о яблочной «вармуже». Порой он глубоко задумывается, впадает в тихую меланхолию, из его груди вырываются тяжкие вздохи, иной раз и слеза блеснет во взоре — короче, он обнаруживает все признаки несчастной любви. Я полагаю, что в такие минуты его охватывает неизбывная тоска либо по старочешской медовухе, либо по пригожей Куночке, ив этом последнем случае его следует отнести к наинесчастнейшим влюбленным на свете, наказанным за свою закоренелую приверженность к холостяцкой жизни способом столь жестоким, что и самые великодушные читательницы не смогли бы придумать.

Наряду с этим нравственным опытом пан Вроучек вынес из средневековья единственный предмет материального свойства: новые подметки на своих штиблетах. Они ему тем милей, что не стоили ни гроша: срок давности для иска гуситского сапожника давнымдавно истек. Правда, экономка (которую пан домовладелец смог приятно удивить подарком к именинам в виде ситцевого передничка, поскольку непонятным образом он уже 13 июля, то есть в канун годовщины битвы на Жижкове, возвратился в новые века) обратила его внимание на то, что вышеупомянутые подметки выглядят совершенно так же, как и старые, с которыми пан домовладелец накануне отправился в Градчаны, но пан Броучек с торжеством возразил, что, конечно же, изделие пятнадцатого века не может иметь новый вид и что уже само существование этих подметок свидетельствует о потрясающей добросовестности древнечешских сапожников. Прочность же их довела почти до отчаяния одного профессора, испросившего эти гуситские подметки для исследования, после того как они сносятся, дескать, кто может знать, не обнаружится ли в них какой-нибудь новый фрагмент наших рукописей, что позволило бы разом разрешить затянувшийся спор. Но подошвам все нет и нет сносу, так что нам придется неопределенно долго ожидать непременной «Защиты» вышепоименованного господина профессора.

Перевод Н. Беляевой.

Стр. 31…с экспериментальной психологией Гины… — Гина Фердинанд (1802–1881) — чешский педагог и философ, автор первого чешского учебника по психологии (1844).

Стр. 38…с паном Броучеком действительно творилось нечто похожее на видение Иржика. — «Видение Иржика» — древнечешское прозаическое произведение, пользовавшееся большой популярностью в конце XIV и в XV веке.~В нем рассказывается о видении венгерского рыцаря Иржи, который, странствуя по Ирландии, будто бы увидел ад, чистилище и рай. Выражение «видение Иржика» вошло в Чехии в пословицу. Выдающийся чешский драматург Йозеф Каэтан Тыл (1808–1856) обработал эту тему в сатирической народной сказочной пьесе «Видение Иржика» (1849).

Стр. 41…не пришлось бы краснеть даже самому Мошне…Мошна Йиндржих (1837–1911) — выдающийся чешский актер, блестящий исполнитель комических и характерных ролей.

Стр. 47…ни агенты шульферайна… ни даже Молътке со своими армиями… — Шульферайн (Schulverein — нем.) — общество содействия немецким школам на чешских землях, пользовавшееся поддержкой австро-немецких властей. Мольтке Гельмут Бернард (1800–1891) — прусский фельдмаршал и политический деятель. Мольтке руководил военными действиями во время австро-прусской войны 1866 года, когда прусские войска заняли Чехию.

…споров из-зa Рукописей… — Речь идет о споре по вопросу подлинности двух «древних» рукописей, Зеленогорской и Краледворской, искусно подделанных в начале XIX века чешским поэтом Вацлавом Ганкой (1791–1861). Только в конце века лингвистическим анализом был» доказано, что это фальшивка. В середине и второй половине 80-х годов, когда создавались повести Чеха, этот «спор из-за Рукописей» был в самом разгаре и имел большое общественное значение. Научная критика фальсифицированных рукописей наносила удар по консервативноромантическим иллюзиям.

Стр. 79…прав был перчаточник Клапауба, когда… распекал депутатов, не сумевших добиться, чтобы на деньгах стояло хотя бы два слова по-чешски. — Имеется в виду историческая личность, глава союза перчаточников, член городского совета и депутат сейма Вацлав Бржезновский. В Австро-Венгрии текст на банкнотах писался на немецком и венгерском языках: Чехия в расчет не принималась.

Стр. 120…на экспертиау профессору Смолину… — Имеется в виду известный чешский математик и нумизмат Йозеф Смолик (1832–1915), автор ряда работ по алгебре и многочисленных статей о старинных монетах.

Стр. 131…пан Томек et consortes… — Пан Томен со товарищи (лат.). Имеется в виду известный чешский историк Вацлав Владивой Томек (1818–1905), автор многочисленных работ, из которых особенно известны «История королевства Чешского», двенадцатитомная «История города Праги», «Основы пражской топографии» в трех томах и «Карты старой Праги». Эти материалы использовал Сватоплук Чех при написании повести.

Стр. 135…избегал он и перчаточника Клапаубу… — Стл. прим. к стр. 79. «Железная дева» — орудие инквизиторских пыток.