Терри Пратчетт - Бац!

— Не желаете ли вы, чтобы я почитал Сэмми, мадам? — спросил Вилликинс. — Может быть мужской голос…

— Нет, я пойду наверх, — тихо ответила Сибилла. — А вы подождите здесь моего мужа. Он не задержится.

— Да, мадам.

— Он наверное спешит изо всех сил.

— Я провожу его наверх без промедления, мадам.

— Он придет, вот увидите!

— Да, мадам.

— Он пройдет через стены!

Сибилла поднималась по лестнице, когда часы перестали отбивать время. Часы спешили. Конечно же!

Малыш Сэм стоял в своей кроватке. Он улыбался, но его улыбка перешла в недоумение, когда Сибилла подтянула кресло и села рядом с ним.

— Папочка попросил мамочку почитать тебе сегодня, Сэм, — весело объявила она. — Вот будет здорово!

Ее сердце не упало. Ему некуда было падать. Оно уже билось так меделнно, как только сердце может. Но оно сжалось и затрепетало, увидев, как маленький мальчик поглядел на нее, на дверь, снова на нее и затем заплакал, запрокинув голову.

Ваймс не столько бегом, сколько хромая, продвигался вперед, пока не споткнулся и не упал в лужу. Он обнаружил, что споткнулся о гнома. Мертвого гнома. Очень мертвого. Такого мертвого, что капающая вода превратила его в маленький сталагмит, покрытого известковой коркой и прицементировала его к валуну, на котором он сидел.

— Должен читать малышу Сэму, — настоятельно сказал он смутно различимому шлему.

Недалеко от гнома на белом песке лежал его боевой топор. То, что творилось в голове у Ваймса вряд ли можно было назвать связанными рассуждениями, но он слышал доносящиеся издали слабые звуки и инстинкт, древний, как и мысль, решил, что не режущих поверхностей слишком много не бывает.

Он подобрал топор. Топор покрывал тонкий слой ржавчины. На полу пещеры были еще какие-то бугорки и холмики, когда он подошел, чтобы разглядеть их, они вполне могли бы быть…

Нет времени! Надо читать книгу!

Дальше пол пещеры плавно поднимался и капающая вода сделала его очень скользким. Ваймс чуть не упал, но помог себе топором. Решай проблемы по одной. Надо забраться на холм! Прочитать книгу! И затем начался плач. Плач его сына. Плач заполнил его сознание.

Они будут гореть…

Перед его мысленным взором витала лестница, устремляющаяся верх в бесконечную темноту. Плач шел откуда-то оттуда.

Ваймс скользил. Топор врубался в изв�стняк. Жалуясь и ругаясь, поскальзываясь на каждом шагу, Ваймс прорывался на вершину холма.

Внизу перед ним распростерлась другая, огромная пещера. Гномы в ней так и кишели. Она была похожа на шахту.

В нескольких футах от Ваймса, перед глазами которого покачивались ягнята, стоял� четыре гнома. Они дружно уставились на этот внезапно появившийся окровавленный, еле стоящий на ногах призрак, который как во сне размахивал мечом в одной руке и топором в другой.

У них тоже были топоры. Но призрак взглянул на них и спросил: Где… моя… корова?

Они попятились.

— Это моя корова? — настойчиво спросило создание, неуверенно шагнув вперед. Оно печально покачало головой.

— Она говорит "Бээ!" — всхлипнул призрак. — Это… овечка!

Затем он рухнул на колени, стиснул зубы и возвел очи горе, словно взывая к богам, как человек, которого запытали до потери разума, и издал рев:

— Это! Не!! Моя!!! Корова!!!!!

Крик эхом отразился от стен пещеры и он был настолько силен, что пробился сквозь камни, расплавил горные породы и пролетел через мили… И в унылой детской комнате малыш Сэм перестал плакать, оглянулся по сторонам, внезапно обрадованный, но озадаченный, и сказал, к удивление своей отчаявшейся матери, — Ко!

Гномы отступали. Вирви продолжали вливаться в пещеру, очерчивая пришельца на фоне своего бело-зеленого свечения.

— Где моя корова? Это моя корова? — требовал пришелец, преследуя гномов.

По всей пещере гномы перестали работать. В воздухе повисла нерешительность. В конце концов, человек был совсем один, и во многих умах появилась мысль: — "Кто-нибудь собирается что-нибудь предпринять?" Эта мысль еще не успела созреть до: — "Я собираюсь что-нибудь предпринять?" Кроме того, где она, эта корова? Есть здесь внизу коровы?

— Она говорит "Иго-го!" Это лошадь! Это не моя корова!

гномы переглянулись. Значит здесь уже и лошадь появилась? Кто-нибудь слышал лошадь? Что здесь еще может быть?

Четыре стража удалились в глубину пещеры за советом и указаниями. Там, сбившись в кучку, стояли Забурившиеся и яростно переговаривались, глядя на приближающегося человека.

Но искаженный взор Ваймса показывал ему пушистых зайчиков и крякающих уточек…

Он снова рухнул на колени и, заплакав, уставился на землю.

Вперед вышли шестеро закутанных в темные одежды гномов. Один из них выставил перед собой извергающее пламя оружие и осторожно подошел. Огонек на конце трубки был самым ярким пятном в пещере.

Призрак глянул вверх; в его глазах плясали красные отсветы пламени, и он прорычал: — Это моя корова?

Затем он вскинул руку и запустил топор в стража. Топор попал в огненное оружие, которое взорвалось.

— Он говорит "Арррргх!"

— Гх! — повторил малыш Сэм, и мать сжала ребенка в объятиях, уставившись невидящим взглядом на стену.

Горящая нефть била фонтаном во мраке пещеры. Брызги попали на руку Ваймса, но он сразу же прихлопнул пламя. Было больно, очень больно, но он осознавал существование боли, как существование луны в небе. Луна есть, но она на него никак не влияет.

— Это не моя корова! — сказал он, вставая.

Он пошел вперед сквозь горящую нефть, сквозь красноватый дым, мимо гномов, отчаянно катающихся по земле, пытающихся сбить пламя. Казалось, что он что-то ищет.

Еще два стража кинулись вслед за ним. Но Ваймс, даже не взглянув на них, присел и описал мечом круг. Перед его глазами покачивался маленький ягненок.

Гном, в большей степени сохранивший присутствие духа, нашел арбалет и только старательно прицелился, как на него с воплями накинулась стая летучих мышей. Он было снова прицелился, но тут звук, похожий на шлепок двух кусков мяса друг о друга, заставил его обернуться и его подхватила обнаженная женщина и швырнула через всю пещеру. Ошарашенный шахтер замахнулся топором на улыбающуюся женщину, которая тут же исчезла в стае летучих мышей.

Вопли продолжались, но Ваймс не обращал на них никакого внимания. Сквозь дым пробегали гномы. Он отшвыривал их в сторону. Наконец-то он нашел то, что искал.

— Это моя корова? Она говорит "Му!"

Подобрав валяющийся топор, Ваймс побежал. — Да! Это моя корова!

Скальты в отчаянии жались друг к другу, прячась за кольцом из стражей. Глаза Ваймса пылали а со шлема поднимались язычки пламени. Гном, держащий извергающее огонь оружие, отбросил его и кинулся прочь.

— Ура, ура, что за чудесный день, когда я нашел свою корову!

… и возможно именно это, как говорили впоследствии, и послужило началом конца. Против берсерков нет защиты. Они поклялись сражаться до смерти, но не до такой. Самые медлительные четыре стража попали под топор и меч, остальные бросились врассыпную.

И вот Ваймс остановился перед группой перепуганных престарелых гномов, поднимая оружие над головой…

И застыл, покачиваясь, как статуя.

Вечная ночь.

Но в этой ночи притаился город, призрачный, но определенным образом, настоящий. В поднимающемся тумане, существо кралось по аллее. Этого не могло произойти!

И все-таки, произошло. Улицы были заполнены… другими существами. Животными! Птицам! Меняющими форму, Вопящими и завывающими! И над всем этим, над крышами домов медленно раскачивалась овечка, громыхая по мостовой…

Затем решетки опустились, захлопнулись со стуком, и существо было вышвырнуто прочь.

Но оно было так близко! Оно спасло человека, оно проникло и начало контролировать… и вот теперь…

В темноте, над шорохом не утихающего дождя, оно услышало звуки приближающихся шагов.

В тумане появилась фигура.

Она приблизилась.

Вода струилась по металлическому шлему и промасленному кожаному плащу. Фигура остановилась и с полным безразличием раскурила сигару, прикрыв ладонями пламя.

Существо вяло трепыхалось, как огромная рыбина в глубоком омуте. Оно слишком устало, чтобы бежать.

— Я — Призываемая Тьма. — Звуков не было, но если бы они были, то звучали бы, как шипение. — Кто ты?

— Я Стражник.

— Они могли убить его семью! — сделала выпад темнота, но получила отпор. — Подумай о смертях, что произошли по их вине! Кто ты такой, чтобы останавливать меня?

— Он создал меня. Quis custodiet ipsos custodes? Кто сторожит стражника? Я. Я присматриваю за ним. Всегда. Ты не заставишь его убивать ради себя.

— Кто же станет создавать своего собственного полицейского?

— Тот, кто боится тьмы.

— Так и должно быть, — с удовлетворением сказало существо.